Великие судьбы русской поэзии: XIX век Глушаков Евгений Борисович
«Я лиру посвятил…» (Николай Алексеевич Некрасов)
Одна из противоречивейших личностей в классической русской поэзии – Николай Алексеевич Некрасов своим гениальным творчеством сообщил ей могучий поступательный импульс, воздействие которого оказалось заметным и в последующем XX веке. Его активная гражданская позиция чрезвычайно расширила круг людей, неравнодушных к поэтическому слову, за что он был вознаграждён любовью и уважением российского народа.
Родился будущий поэт в Каменец-Подольской губернии, в местечке Немирово, где размещался егерский полк, в котором служил его отец Алексей Сергеевич Некрасов. Это произошло 28 ноября 1821 года. Тремя годами позднее Алексей Сергеевич в чине майора ушёл в отставку, и семья поселилась под Ярославлем в родовом имении Грешнево.
Няня, вырастившая поэта, была простой крепостной женщиной – под стать Пушкинской Арине Родионовне, мастерицею сказки сказывать да песни петь. Сокровища российского фольклора, изустно бытующие в народе, мальчик узнал именно от неё. Как-то в семилетнем возрасте, услышав от няни про чертей, будто бы гуляющих ночью по саду, Николай отправился на их поиски, чтобы сразиться с нечистой силою. Хотя было темно и боязно, возвратился он, лишь обойдя самые глухие закоулки сада.
Его редкая настойчивость проявилась и в том, как он обучался верховой езде. Восемнадцать раз к ряду сбрасывала упрямого мальчугана лошадь, а Николай вновь и вновь вскарабкивался на непокорное животное, не отступился и стал-таки отличным наездником, способным обуздать и самого норовистого жеребца.
А вот ещё одно из ранних проявлений его непреклонного бойцовского характера. Однажды поздней осенью, когда мальчику было только 10 лет, он подстрелил над озером утку. Вода, у берега взявшаяся ледком, была настолько холодна, что собака отказалась доставать трофей. Тогда маленький охотник, раздевшись, сам кинулся в озеро и поплыл за своей добычей.
С детством связаны и первые картины народного горя, которые довелось наблюдать Некрасову. По Владимирскому тракту, проходившему неподалеку от их усадьбы, то и дело прогоняли партии каторжан. В замечательной поэме «Русские женщины», написанной поэтом в зрелые годы, ещё отзовётся кандальный звон, услышанный им в отрочестве. Но любовь к великой русской реке, на берегу которой прошло его детство, уже тогда кровоточила болью сострадания к обездоленному простому люду.
(отрывки)
О Волга!.. колыбель моя!
Любил ли кто тебя, как я?
Один, по утренним зарям,
Когда ещё всё в мире спит
И алый блеск едва скользит
По тёмно-голубым волнам,
Я убегал к родной реке.
Иду на помощь к рыбакам,
Катаюсь с ними в челноке,
Брожу с ружьём по островам.
То, как играющий зверок.
С высокой кручи на песок
Скачусь, то берегом реки
Бегу, бросая камешки,
И песню громкую пою
Про удаль раннюю мою…
Тогда я думать был готов,
Что не уйду я никогда
С песчаных этих берегов.
И не ушёл бы никуда -
Когда б, о Волга! над тобой
Не раздавался этот вой!
……………………………………
Почти пригнувшись головой
К ногам, обвитым бечевой.
Обутым в лапти, вдоль реки
Ползли гурьбою бурлаки,
И был невыносимо дик
И страшно ясен в тишине
Их мерный похоронный крик, -
…………………………………….
О, горько, горько я рыдал,
Когда в то утро я стоял
На берегу родной реки, -
И в первый раз её назвал
Рекою рабства и тоски!..
Семья Некрасовых была многолюдна и небогата. Родившийся третьим, после Андрея и Елизаветы, Николай имел 13 братьев и сестёр. Когда будущий поэт подрос, его и Андрея отправили под присмотром дворового человека в Ярославль для подготовки в гимназию. Однако этот дворовой ни стряпать для барчуков, ни наблюдать за посещаемостью их занятий не стал, предпочитая загул. Выдавал им ежедневно 30 копеек на пропитанье и отправлялся в кабак. А дети, вместо того чтобы идти к учителям, запасались бутербродами и блаженствовали где-нибудь за городом на природе. И хотя отец, узнав про непорядок, сменил дворового, братья всё равно находили возможности для развлечений. Тем не менее в 1932 году оба поступили в гимназию.
Деньги за обучение Алексей Сергеевич платил крайне неохотно, спорил с преподавателями. И вообще он был человеком невежественным, грубым, предавался пьянству и картам, тиранил семью. Более всех от его дикой необузданности страдала мать будущего поэта Елена Андреевна, женщина тихого, доброго нрава, культурная и образованная. Именно она познакомила мальчика со многими шедеврами русской и мировой литературы, а также внушила ему мысль о необходимости университетского образования.
В 1837 году после трагической смерти любимого старшего брата Николай, не завершив гимназический курс, возвращается в Грешнево. А на следующий год отец отправляет его в Петербург для поступления в Дворянский полк – военную школу, отличавшуюся особенной жестокостью муштры. Однако армейская неволя с её уставными стандартами была явно не по вкусу будущему певцу свободы. Ослушавшись отцовского наказа, юноша начинает готовиться к вступительным экзаменам в университет. Сдать их надлежащим образом оказалось не под силу, а вот материальной поддержки отца, разгневанного его своеволием, Николай лишился.
И всё-таки Некрасов приступает к занятиям, хотя бы на правах вольнослушателя, и делает это по совету ректора Плетнёва, одного из близких друзей к тому времени уже покойного Пушкина.
Ночует бездомный юноша, где придётся. Не всегда хватало денег даже на угол в какой-нибудь грязной, перенаселённой комнатёнке. А чтобы хоть как-то пропитаться, приходится заниматься репетиторством и прочими случайными работами, включая литературную подёнщину. Недаром, отправляясь в Петербург, юноша прихватил тетрадку своих гимназических стихов. Это были в основном эпиграммы на учителей и соучеников – первые опыты обличительной некрасовской поэзии. И хотя уже в 1838 году в «Отечественных записках» было напечатано стихотворение «Мысль» – первая его публикация, прожить на гонорары начинающему поэту было немыслимо.
Нередко случалось, что юноша шёл на Сенную площадь, где располагались Приказы, и там за пять копеек или просто за кусок хлеба писал для неграмотных крестьян жалобы или прошения, поневоле вникая в эту своеобразную живую энциклопедию народных притеснений, тягот и бед.
Иногда же, особенно изголодавшись, наведывался молодой поэт в ресторан на Морской, где дозволялось читать газеты, даже ничего не заказав. «Возьмешь, бывало, для виду газету, а сам придвинешь к себе тарелку с хлебом и ешь» – так припоминалась Некрасову его голодная юность. Едва ли мог он тогда без ненависти смотреть на благополучных упитанных господ, лениво поглощающих разнообразно-соблазнительные снеди. А ещё: едва ли не столкнулись в его сознании эти два социальных полюса – Сенная площадь и ресторан на Морской.
В 1840 году Некрасов познакомился с Ф.А. Кони, редактором «Пантеона русского и европейских театров». Этот человек, будучи сам писателем-драматургом, посочувствовал бедному юноше и взял его под своё покровительство. Вскоре Некрасов наловчился писать водевили, которые по протекции Кони ставились в Александринском театре и печатались в «Пантеоне». В том же году он выпустил сборник своих стихов «Мечты и звуки».
Василий Андреевич Жуковский, ознакомившись с книжкой ещё в рукописи, посоветовал её не печатать или, в крайнем случае, издать анонимно, предрекая молодому поэту, что со временем он станет писать гораздо лучше и ему будет стыдно своих первых поэтических упражнений. Молодой поэт послушался признанного мастера и обозначил своё авторство только инициалами «Н.Н.».
Выход книги спровоцировал целый ряд отрицательных отзывов, а среди них и весьма неодобрительную рецензию Белинского, заключение которой было обескураживающим: «Посредственность в стихах нестерпима». Догадывался ли великий критик, что автору только 19 лет и что это – первая проба пера? Во всяком случае, дебютант, оглушённый приговором безусловного авторитета, поспешил скупить остатки тиража и уничтожить. И перестал писать серьёзные стихи. Впрочем, Белинскому же было суждено через несколько лет вернуть Некрасова поэзии, таким образом исправив свой несколько поспешный и резковатый приговор.
В 1841 году Николай Алексеевич, вызванный в Грешнево известием о смертельной болезни матери, увы, опаздывает даже на похороны. Вместе с матерью умирает и мечта об университетском образовании. Прежде старался для неё, а теперь смысла нет. Слишком голодно и трудно. Некрасов оставляет учебу.
С 1838-го по 1844-й, за шесть лет изнурительного труда, литературным пролетарием Николаем Некрасовым было написано 12 повестей и рассказов, 14 пьес, две сказки, множество статей и фельетонов. Не гнушался он и составлением афиш, и сочинением куплетов для бенефиса. Поспешное, подражательное – писалось всё это единственно пропитания ради и впоследствии поэтом не переиздавалось.
Очевидно, поверив Жуковскому, что в будущем ему предстоит написать и нечто стоящее, юный Некрасов и тут постарался сохранить своё имя в чистоте и весь этот литературный порожняк подписывал нарочито неблагозвучными псевдонимами: «Перепельский», «Феоклист Онуфрич Боб», «Иван Бородавкин», «Выволочкин», «Стукотин»… Однако халтура засасывает, как и всякое болото. И вероятно, не выбраться бы Некрасову из этой трясины, если бы не Гоголь и Белинский. Зачитываясь вышедшим в 1842 году первым томом «Мёртвых душ», Некрасов понял, как надо писать. А выбрать достойную тему и утвердиться на избранном пути ему помог величайший русский критик.
Случилось так, что рукопись очерка «Петербургские углы», созданного под влиянием реалистической гоголевской прозы, была предложена поэтом в «Отечественные записки» и привлекла внимание Виссариона Григорьевича, сотрудничавшего в этом журнале. Он пожелал познакомиться с её автором и с этой поры, т. е. с 1843 года, взял над ним шефство, направляя талант Некрасова на службу нищему и обездоленному народу. И верно, чаял вырастить из него недюжинного прозаика. И вдруг в 1845 году услышал от своего подопечного то, чего никак не ожидал – стихи!
«Скучно! скучно!.. Ямщик удалой,
Разгони чем-нибудь мою скуку!
Песню, что ли, приятель, запой
Про рекрутский набор и разлуку;
Небылицей какой посмеши
Или, что ты видал, расскажи -
Буду, братец, за всё благодарен».
– Самому мне невесело, барин:
Сокрушила злодейка жена!..
Слышь ты, смолоду, сударь, она
В барском доме была учена
Вместе с барышней разным наукам,
Понимаешь-ста, шить и вязать,
Всем дворянским манерам и штукам.
Одевалась не то, что у нас
На селе сарафанницы наши,
А, примерно представить, в атлас;
Ела вдоволь и мёду и каши.
Вид вальяжный имела такой,
Хоть бы барыне, слышь ты, природной,
И не то что наш брат крепостной,
Тоись, сватался к ней благородный
(Слышь, учительста врезамшись был,
Баит кучер, Иваныч Торопка), -
Да, знать, счастья ей Бог не судил:
Не нужна-ста в дворянстве холопка!
Вышла замуж господская дочь,
Да и в Питер… А справивши свадьбу,
Сам-ат, слышь ты, вернулся в усадьбу,
Захворал и на Троицу в ночь
Отдал Богу господскую душу,
Сиротинкой оставивши Грушу…
Через месяц приехал зятёк -
Перебрал по ревизии души
И с запашки ссадил на оброк,
А потом добрался и до Груши.
Знать, она согрубила ему
В чем-нибудь, али напросто тесно
Вместе жить показалось в дому,
Понимаешь-ста, нам неизвестно, -
Воротил он её на село -
Знай-де место свое ты, мужичка!
Взвыла девка – крутенько пришло:
Белоручка, вишь ты, белоличка!
Как на грех, девятнадцатый год
Мне в ту пору случись… посадили
На тягло – да на ней и женили…
Тоись, сколько я нажил хлопот!
Вид такой, понимаешь, суровый…
Ни косить, ни ходить за коровой!..
Грех сказать, чтоб ленива была,
Да, вишь, дело в руках не спорилось!
Как дрова или воду несла,
Как на барщину шла – становилось
Инда жалко подчас… да куды! -
Не утешишь её и обновкой:
То натёрли ей ногу коты,
То, слышь, ей в сарафане неловко.
При чужих и туда и сюда,
А украдкой ревёт как шальная…
Погубили её господа,
А была бы бабёнка лихая!
На какой-то патрет всё глядит
Да читает какую-то книжку…
Инда страх меня, слышь ты, щемит,
Что погубит она и сынишку:
Учит грамоте, моет, стрижёт,
Словно барченка, каждый день чешет,
Бить не бьет – бить и мне не даёт…
Да недолго пострела потешит!
Слышь, как щепка худа и бледна,
Ходит, тоись, совсем через силу,
В день двух ложек не съест толокна -
Чай, свалим через месяц в могилу…
А с чего?.. Видит Бог, не томил
Я её безустанной работой…
Одевал и кормил, без пути не бранил,
Уважал, тоись, вот как, с охотой…
А, слышь, бить – так почти не бивал,
Разве только под пьяную руку…
«Ну, довольно, ямщик! Разогнал
Ты мою неотвязную скуку!..»
До той поры видевший в нём исключительно прозаика, Виссарион Григорьевич, кажется, и сам был изумлён его успехами: «Да знаете ли вы, что вы поэт – поэт истинный». Позднее Некрасов, явно польщённый столь благоприятным отзывом наставника, не без иронии заметил: «Белинский произвёл меня из литературного бродяги в дворяне». И это было тем более верно, что протекция влиятельного критика открыла перед молодым поэтом доступ не только на страницы популярных журналов, но и в круг именитых писателей в основном дворянского происхождения..
Однако голодные и холодные годы бродяжничества не забываются вдруг. Босяцкая привычка во всём находить возможность для заработка и подсказала Некрасову, как воспользоваться приобретёнными связями. Он затевает издание альманаха, приглашая печататься в нём своих новых знакомых – талантливейших писателей того времени. Особенный успех выпал на долю вышедшего в 1846 году «Петербургского сборника», для которого Герцен, Панаев, Одоевский, Соллогуб безвозмездно пожертвовали свои сочинения. Менее состоятельным авторам Некрасов заплатил. В состав книги вошли также стихи и поэмы Тургенева, Майкова, четыре стихотворения самого Некрасова, включая «Колыбельную песню», воспринятую как призыв к революции.
Истиной жемчужиной «Петербургского сборника» были «Бедные люди» – повесть, с которою впервые перед читающей Россией явился Федор Михайлович Достоевский. Некрасову посчастливилось быть не только первым его издателем, но в известной мере и первооткрывателем. Это к нему писатель Григорович посоветовал обратиться своему товарищу по Инженерной школе. Вечером Достоевский занёс рукопись. А под утро в 4 часа – звонок. Вбегают Некрасов с Григоровичем и бросаются его обнимать в совершеннейшем восторге. В тот же самый день Николай Алексеевич передал повесть Белинскому со словами: «Новый Гоголь явился!» На что Виссарион Григорьевич проворчал: «У вас Гоголи-то, как грибы растут». И недовольный эдаким, как ему казалось, преувеличением отложил рукопись на несколько дней. Но потом, когда её раскрыл, чтобы прочитать на сон грядущий страницу-другую, так увлёкся, что проглотил единым духом, и мнение его было, что Достоевский пойдёт далее Гоголя…. Впрочем, и «Бедные люди» писались, судя по времени, под воздействием «Мёртвых душ».
«Петербургский сборник» дал хорошую выручку, часть денег из которой Некрасов выделил больному Белинскому для поездки на лечение в Малороссию. Коммерческий успех заставил Николая Алексеевича задуматься о том, что, водя дружбу с такими замечательными авторами, надо не разово выступать со сборниками, а завести свой регулярно выходящий журнал. И вот совместно с писателем Иваном Панаевым он берёт в аренду «Современник», созданный ещё в 1836 году самим Пушкиным. Начальный капитал журнала составили 25 тысяч, внесённые Панаевым и 5 тысяч, которые Некрасов занял у дочери Герцена.
Некрасовско-панаевский «Современник», начавший выходить с января 1847 года, позволил Белинскому и его соратникам освободиться из-под чудовищного ига Краевского, которому принадлежали «Отечественные записки», до этого времени чуть ли не единственный прогрессивный журнал. Вообще крупных журналов в России было не густо: кроме «Отечественных записок» только его идейный антагонист – «Библиотека для чтения» Сенковского. Вот почему Краевский, чувствуя себя монополистом, эксплуатировал своих авторов самым бессовестным образом. Особенно худо приходилось Белинскому. Владелец журнала, выжимая из уже смертельно больного Виссариона Григорьевича последние соки, заставлял писать критические разборы любой печатавшейся дребедени вплоть до сонников и гадальных книг. Перешедшему в «Современник» Белинскому Некрасов предоставил полную творческую свободу и платил несравненно больше. Так, за первый же год критик получил от него 8 тысяч рублей, а в следующем году эта сумма должна была вырасти до 12 тысяч.
Французская революция в феврале 1848 года оказалась серьёзным препятствием на триумфальном пути «Современника», самого либерального российского журнала. Николай I, напуганный свержением французской монархии и обеспокоенный, как бы революционная зараза не перекинулась на Россию, привёл в действие все имеющиеся в его распоряжении механизмы подавления, угнетения, расправы. Последовало ужесточение цензуры, активизировалась взаимная слежка царских чиновников. Булгарин, отчасти журналист, а больше – осведомитель III отделения, поспешил донести, что «Некрасов – самый отчаянный коммунист… Он страшно вопиёт в пользу революции». Факт тем более замечательный, что таким образом звание коммуниста было «присвоено» Николаю Алексеевичу задолго до возникновения российской Компартии. Донос был воспринят с полным доверием. Некрасова вызвали куда следует, где от имени царя пригрозили казематом и каторгой.
Была устроена нахлобучка и самому пламенному поборнику свободы – Белинскому. Дело в том, что Виссарион Григорьевич, по своему призванию острейший писатель-публицист, умел даже из литературной критики устроить трибуну для своих грозных политических и социальных обличений. Как-то в присутствии Панаева, впоследствии припомнившего эту тираду, Белинский воскликнул: «Да если бы знали вы, какое вообще мучение повторять зады, твердить одно и то же – всё о Лермонтове, Гоголе и Пушкине: не сметь выходить из определенных рам – всё искусство да искусство!.. Ну, какой я литературный критик! – Я рождён памфлетистом – и не сметь пикнуть о том, что накипело в душе, от чего сердце болит!»
Публицистическая заряженность его критических обозрений была всем очевидна. Вот почему Белинского постоянно терзала цензура, а его статьи то нещадно купировались, то запрещались. Тщетно, пытаясь обходить цензурные рогатки, прибегал критик к всевозможным псевдонимам – его узнавали «по когтям». Теперь же в эпоху реакции, так называемого мрачного семилетия, продолжавшегося до самой смерти Николая I, существование Белинского в литературе стало попросту невозможным. Проводив в бессмертие Пушкина и Лермонтова, благословив Гоголя, встретив и поддержав Некрасова, Виссарион Григорьевич к этому времени уже выполнил своё великое предназначение, а смерть избавила его от излишних мучений, которые ему прочил сгущающийся мрак бесчинствующей царской Охранки.
В июле 1848 года за три дня до своей кончины Белинский слёг. А перед самой смертью говорил часа два не переставая, словно бы к русскому народу. И просил жену запомнить всё это хорошенько. Что за тайны открылись ему тогда? Что за напутствия и предостережения высказал он в предсмертной экзальтации? Неведомо. Хотя, судя по всему, что-то очень и очень важное. Но разве простой, не слишком просвещенной женщине, к тому же сострадающей умирающему мужу, доступно было хотя бы понять, а не то чтобы запомнить это его, может быть, самое вдохновенное слово?
Всё, что было в тогдашней России свободолюбивого, доброго, светлого, оплакало кончину одного из прекраснейших её сынов. Непритворно пожалел о смерти Белинского и начальник III отделения Дубельт: «Мы бы его сгноили в крепости».
Казалось, «Современник» терпит за поражением поражение. И смелое либерально-демократическое звучание журнала пришлось приглушить, и число подписчиков к 1849 году сократилось на 700 человек. А всё-таки «Современник» выстоял даже в условиях «мрачного семилетия», даже лишившись Белинского, который был его душою, его идейным и связующим началом.
1848 год оказался знаменательным для Некрасова и в личном плане. Авдотья Яковлевна Панаева, бывшая замужем за его соиздателем, становится неофициальной женой Николая Алексеевича, неофициальной – по той причине, что православная церковь разводов не допускала. Предыстория же этих странных и запутанных отношений такова. Иван Иванович Панаев, женившийся на дочери известных актеров Брянских, был человеком беспечным – волокитою и гулёной. Не чувствуя перед молодой супругой никаких обязательств, чуть ли не сразу же после свадьбы пустился в разгул, завёл шикарную любовницу, почти не появлялся дома.
Естественно, что Авдотья Яковлевна, столь очевидно пренебрегаемая супругом, а между тем одна из красивейших женщин Петербурга, становится объектом ухаживания для многочисленных друзей и знакомых, ухаживания подчас весьма и весьма нескромного. В числе особенно пылких и настойчивых ухажёров оказался молодой Некрасов. Но и ему, и прочим волокитам бедная женщина противилась как умела. Только после пятилетнего приступа она уступила страсти Николая Алексеевича и согласилась на гражданский брак.
Ну, а Панаев, и человек-то отзывчивый, и писатель даровитый, через своё легкомыслие потерял не только Авдотью Яковлевну, супругу свою, но и квартиру, и карету, и права на «Современник». Всё перешло к его компаньону. Более того, сам он по причине своего пьянства и распутства оказался на содержании у Некрасова, а после того, как умер, и мать несчастного существовала на деньги поэта.
Весною 1853 года Николай Алексеевич заболел. Знаменитейшие доктора прописывали ему простейшие микстуры, предполагая у него обыкновенную простуду. Лишь через два года был поставлен правильный диагноз. За это время язва успела разъесть горло поэта. Ощутимо пострадали и его легкие. Он уже не мог разговаривать, а только шептал. Болезнь к тому же усугубила с детства присущие Некрасову приступы хандры. В ужасающей тоске он по несколько дней к ряду не вставал с дивана, чувствуя отвращение ко всему на свете, а прежде всего – к самому себе. Однако его поэзия, минорная по тональности, от этого только выиграла. Будучи сам открытой раной, Некрасов так умел отозваться на чужую боль, как, может быть, ни один другой поэт.
Вчерашний день, часу в шестом,
Зашёл я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из её груди,
Лишь бич свистал, играя…
И Музе я сказал: «Гляди!
Сестра твоя родная!»
С 1854 года одним из деятельнейших сотрудников «Современника» становится Чернышевский. Будучи настроен куда более радикально, чем прочие писатели, составлявшие авторский актив журнала, да и отличаясь своим происхождением, отнюдь не благородным, Николай Гаврилович оказывается с ними в некоторых контрах. Только благодаря организаторской ловкости главного редактора и его страстному желанию сохранить для своей борьбы каждого «бойца», журнал сумел, хотя бы на время, примирить как в своих стенах, так и на своих страницах либерально-дворянское и революционно-разночинное начало.
К середине 50-х Некрасов и разбогател, и прославился. Казалось бы, полное преуспевание: член Английского клуба, самого аристократичного в России, издатель популярнейшего журнала, муж красивой и умной женщины. Но стоило внимательней присмотреться к его жизни, как иллюзия благоденствия исчезала. В общении с пышущими снобизмом вельможами, его одноклубниками, не было ни душевного тепла, ни сердечных привязанностей, а только расчёт на полезные связи. Журнал вызывал неудовольствие властей и постоянно балансировал на грани закрытия. А выпущенная в 1856 году книга стихотворений Некрасова, хотя и вызвала восторг публики и раскупалась с рекордными, возможными только для пушкинских или гоголевских сочинений темпами (за два дня в Петербурге разошлось 500 экземпляров!), вскоре была запрещена.
Всего неблагополучнее для Николая Алексеевича складывалась его семейная жизнь. Что называется, на чужом несчастье своего счастья не построишь. А он ещё и руку к этому несчастью приложил. Роль Некрасова в окончательном разрушении домашнего очага Панаевых была тем неблаговиднее, что они его приютили, и он уже года два как проживал в их доме, а ещё прежде с год наведывался туда чуть ли ни ежедневно. И как закономерный итог этой не слишком красивой истории совместная жизнь Авдотьи Яковлевны и Николая Алексеевича оказалась мучительной. Некрасов ревновал, тосковал, хандрил; покидал её, возвращался снова и, называя себя её палачом, ещё и изменял своей супруге. Утяжеляло их отношения и то фатальное обстоятельство, что дети, рождавшиеся у Авдотьи Яковлевны, не выживали. В младенчестве умерла дочь от Панаева. Лишь полтора месяца прожил Иван – её с Некрасовым сын.
Не стоит идеализировать и саму Авдотью Яковлевну, даже при весьма лестных отзывах о ней со стороны именитого окружения. С добротою, тактом и умом, которые отмечали в ней друзья-писатели, уживалось в Панаевой и нечто такое, что способно и удивить, и даже напугать. Как-то по наущению Авдотьи Яковлевны жена поэта Николая Огарёва подала на мужа, проживающего за границей, судебный иск на 300 тысяч рублей ассигнациями. Дело повела сама подстрекательница Панаева, имея от Огарёвой полную доверенность, и выиграла его. В удовлетворение иска был наложен арест на богатейшее имение Огарева. Затем по приговору суда оно было продано, а вырученные деньги должны были быть переданы жене Огарева. Однако же до неё не дошли. Как испарились!
И тогда от Некрасова отвернулись чуть ли не все его друзья, ибо и сам он, как муж Панаевой, оказался замешан в этой грязной афере. Более того, многие посчитали главным виновником именно Николая Алексеевича в силу его репутации ловкого финансиста. Тургенев и прежде упрекал поэта за барышничество, имея в виду случай, когда Некрасов купил у него «Записки охотника» за тысячу рублей и тут же продал за две с половиной. Известна аналогичная сделка Николая Алексеевича и с тиражом гоголевских сочинений.
После истории с огаревским имением Герцен говорил о Некрасове только так: «гадкий негодяй», «стервятник», «шулер». Грановский изумлялся, как «мелкий торгаш» может писать такое? Аполлон Григорьев считал его лицемером, Чайковский полагал то же самое. Нужно сказать, что и сам поэт ощущал в себе как бы два начала: одно – действенное, бойцовское; другое – слабое, послушное природе.
В одном из писем к Панаевой Некрасов пишет, что он в случае с имением Огарева якобы взял вину на себя, прикрывая её грех. Если учесть, насколько они были единодушны во всяком деле и даже романы совместные писали, непредставимо, чтобы Николай Алексеевич служил здесь только прикрытием. Сложность и драматизм их отношений просматриваются и в некрасовском стихотворении, посвященном его жене.
Я не люблю иронии твоей.
Оставь её отжившим и не жившим,
А нам с тобой, так горячо любившим,
Ещё остаток чувства сохранившим, -
Нам рано предаваться ей!
Пока ещё застенчиво и нежно
Свидание продлить желаешь ты,
Пока еще кипят во мне мятежно
Ревнивые тревоги и мечты -
Не торопи развязки неизбежной!
И без того она не далека:
Кипим сильней, последней жаждой полны,
Но в сердце тайный холод и тоска…
Так осенью бурливее река,
Но холодней бушующие волны…
Панаев пытался вернуть Авдотью Яковлевну. Предлагал уехать с ним в деревню, начать новую жизнь. Впрочем, привычка «проходиться по хересам», то бишь – пьянство, едва ли оставила бы его. Во всяком случае, бывшая супруга не стала испытывать судьбу и на эти призывы не откликнулась. А Иван Иванович вскоре умер от разрыва сердца. Тут бы Некрасову и жениться на овдовевшей, т. е. наконец-то оформить свой неофициальный брак.
Спешки не проявил. Видно, не те уже были отношения. Да и ребёнок, вскоре родившийся у них, как и первый, умер. Ужесточались ссоры, расставания делались всё более продолжительными и менее болезненными. Ещё год, другой, и Авдотья Яковлевна, уже ненужная Некрасову, вышла замуж за секретаря «Современника» Головачева. А Николай Алексеевич увлёкся шикарной француженкой, мадмуазель Селиной Лефрен – бывшей актрисой.
Что касается разрыва между Некрасовым и писатетелями-аристократами, он был вполне закономерен, и предлог мог оказаться любым. Чтобы понимать Некрасова вполне и прощать ему исподволь прорывающиеся хищнические инстинкты, им не доставало горького унизительного опыта его бездомной голодной юности. Уважающие его дарование, но презирающие Николая Алексеевича за качества дельца, они едва ли осознавали, что не выработайся у него этих качеств, угасли бы и сам он, и его талант в каком-нибудь из «петербургских углов», по которым Некрасову довелось скитаться. Весьма обеспеченные люди, они имели возможность не думать о куске насущном. Некрасову же права на такую беспечность жизнь, увы, не дала.
Начиная с 1860 года Николай Алексеевич передаёт «Современник» в руки писателей-разночинцев, гораздо более близких ему людей. Теперь, когда «мрачное семилетие» миновало, именно они были способны заменить Белинского, продолжив его дело. Едва ли не последним из писателей-дворян Некрасова оставил Тургенев. Случилось это в 1861 году, когда Иван Сергеевич потребовал не печатать в «Современнике» статью Добролюбова «Когда же придёт настоящий день», в которой молодой критик раскрывал революционное содержание его романа «Накануне». Тургенев был напуган. У него не было ни малейшего желания показаться в глазах правительства революционером. Однако Некрасов статью напечатал. Во имя свободы не щадивший себя, не пожалел он и приятеля.
В эту пору на волне отмены крепостного права «Современник» становится знаменем революционно-настроенных общественных сил. Но борьба есть борьба. Следуют новые потери, и опять редеют ряды соратников. В 1862-м ссылают в Сибирь Чернышевского. А годом прежде умирает Николай Александрович Добролюбов. Для Некрасова – потеря горькая и невосполнимая. Цельная, непреклонная в своей бескомпромиссности личность Добролюбова наиболее полно воплощала его представления об идеальном борце – о революционере.
ПАМЯТИ ДОБРОЛЮБОВА
Суров ты был, ты в молодые годы
Умел рассудку страсти подчинять.
Учил ты жить для славы, для свободы,
Но более учил ты умирать.
Сознательно мирские наслажденья
Ты отвергал, ты чистоту хранил,
Ты жажде сердца не дал утоленья;
Как женщину, ты родину любил,
Свои труды, надежды, помышленья
Ты отдал ей; ты честные сердца
Ей покорял. Взывая к жизни новой,
И светлый рай, и перлы для венца
Готовил ты любовнице суровой,
Но слишком рано твой ударил час
И вещее перо из рук упало.
Какой светильник разума угас!
Какое сердце биться перестало!
Года минули, страсти улеглись,
И высоко вознёсся ты над нами…
Плачь, русская земля! но и гордись -
С тех пор, как ты стоишь под небесами,
Такого сына не рождала ты
И в недра не брала свои обратно:
Сокровища душевной красоты
Совмещены в нём были благодатно…
Природа-мать! когда б таких людей
Ты иногда не посылала миру,
Заглохла б нива жизни…
Сам Некрасов аскетизмом не отличался и в этом смысле был не чета Добролюбову. И «жажде сердца» постоянно давал утоление, и квартиру имел прекрасную, и слуг, и поваров, и отличный выезд с великолепными породистыми лошадями. Николай Алексеевич при всём демократизме своей поэзии отнюдь не спешил отказаться от богатого аристократического образа жизни. Исправно посещая Английский клуб, общался с высшими сановниками, играл с ними в карты, причём крупно. Как-то случилось ему за один вечер проиграть 80 тысяч рублей. Но чаще бывал в выигрыше. Так, Абаза, будущий министр финансов, проиграл Некрасову в общей сложности около миллиона франков.
В 1863 году поэт приобрёл у княгини Голицыной Карабиху – богатейшее имение под Ярославлем. Огромная усадьба располагала оранжереей, померанцевым садом, двумя парками: английским – пейзажным и регулярным – французским, а господский дом с бельведером и двумя просторными флигелями выглядел едва ли не дворцом. Управление Карабихой Некрасов поручил своему брату Федору, а в конце 60-х оформил имение на него, оставив себе только восточный флигель.
Говоря о роскоши, которой ублажал себя поэт, необходимо помнить о его постоянных приступах хандры, о склонности к самоедству, доводившей Николая Алексеевича до полного отвращения к себе. Этот тяжелый и мрачный эмоциональный фон, возможно, оказался бы непосильным для него, если бы не подобные отдушины, когда Некрасов, потакая своим человеческим слабостям, окружал себя комфортом и развлекался. К тому же при многих трудах и разнообразной деятельности часы его досуга были и редки, и непродолжительны. А главное, что едва ли не большую часть денег, которые он добывал и умелой издательской деятельностью, и за игорным столом, Некрасов тратил не на себя.
В Абакумцево, расположенном в трёх-четырёх верстах от Грешнево, на деньги, внесённые поэтом и его петербургскими друзьями, была построена двухэтажная кирпичная, обшитая тёсом школа. И была она предназначена для крестьянских детей, и обучение в этой школе было бесплатным. А работу учителей и прочие издержки Николай Алексеевич оплачивал из собственных средств.
Поддерживал Некрасов деньгами и молодые таланты, вплоть до ежемесячных пособий. По воспоминаниям Плещеева, он «никогда не оставался глух к нуждам своих товарищей по профессии, умея войти в положение писателя и не только оказать ему помощь, но оказать её так, что она не оскорбляла самолюбие…» Как-то раз, проведав бедного больного литератора, Некрасов попросил у него монетку «на счастье», а через несколько часов вернулся и, сказав, что удачно играл на неё, вручил бедняге причитающуюся половину крупного выигрыша.
Значительные суммы из некрасовского бюджета шли на подкуп цензоров, на возмещение убытков от арестованных и пущенных под нож тиражей. И чтобы привадить к сотрудничеству модных авторов, тоже требовались немалые деньги, ибо модные авторы, по свидетельству Чернышевского, «любят хорошие обеды, любят, чтобы вообще было им приволье и комфорт».
Да, Некрасов обличал богатеев, а сам жил в роскоши. Да, он негодовал по поводу жестокости господ, вбивающих в задок своей кареты гвозди, чтобы мальчишки не цеплялись, а между тем его собственная карета была оборудована именно таким образом. Только не было это лицемерием. Ибо сначала себя же самого уличал в избытке, а потом уже упрекал всех в неправом богатстве; сначала сам вбивал гвозди в задок кареты, а потом уже писал гневную сатиру на себя и на всех поступающих так. Сатира на господ и была его покаянием. Закалённый житейскими невзгодами, а потому для всего внешнего неуязвимый, Некрасов носил трагедию в себе самом, трагедию больной, раздираемой внутренними противоречиями совести. Как и Лев Николаевич Толстой, он мучился своим благополучием, но в отличие от графа отказаться от него даже частично не умел. Во всяком случае, нравственные страдания были его наиболее привычным состоянием. Поэтому, когда поэт писал о боли народной, оплакивал он эту боль своими отнюдь не притворными слезами.
НЕСЖАТАЯ ПОЛОСА
Поздняя осень. Грачи улетели,
Лес обнажился, поля опустели,
Только не сжата полоска одна…
Грустную думу наводит она.
Кажется, шепчут колосья друг другу:
«Скучно нам слушать осенную вьюгу,
Скучно склоняться до самой земли,
Тучные зёрна купая в пыли!
Нас, что ни ночь, разоряют станицы
Всякой пролётной прожорливой птицы,
Заяц нас топчет, и буря нас бьёт…
Где же наш пахарь? чего ещё ждёт?
Или мы хуже других уродились?
Или недружно цвели-колосились?
Нет! мы не хуже других – и давно
В нас налилось и созрело зерно.
Не для того же пахал он и сеял,
Чтобы нас ветер осенний развеял?..»
Ветер несёт им печальный ответ: -
Вашему пахарю моченьки нет.
Знал, для чего и пахал он и сеял,
Да не по силам работу затеял.
Плохо бедняге – не ест и не пьёт,
Червь ему сердце больное сосёт,
Руки, что вывели борозды эти,
Высохли в щепку, повисли, как плети.
Что заунывную песню певал,
Как на соху, налегая рукою,
Пахарь задумчиво шёл полосою.
Как ни парадоксально, но в образе пахаря узнаётся сам Некрасов: «Плохо бедняге – не ест и не пьёт, Червь его сердце больное сосёт, Руки, что вывели борозды эти, Высохли в щепку, повисли как плети, Очи потускли и голос пропал, Что заунывную песню певал…». Это автопортрет Николая Алексеевича в пору его горловой болезни, когда и писалось стихотворение. Заметим, что пахарь тут – ещё и сеятель: «Знал, для чего и пахал он и сеял…». А образ сеятеля глубоко символичен для свободолюбивой русской поэзии. Вспомним пушкинское «Свободы сеятель пустынный…», написанное Александром Сергеевичем, кстати сказать, тоже в пору сомнений – будут ли добрые всходы на его посев. Вспомним и другие принадлежащие Некрасову строки: «Сейте разумное, доброе, вечное…».
О ком бы и о чём бы Николай Алексеевич ни писал, будь то пахарь, жница, вожатый медведя, генерал или дедушка Мазай, – всё было ему и знакомо, и сродни. Такой уж был он человек, что мог, имел право примерить на себя любую судьбу. Более того, на всякое горе и на всякую нужду находился в его исстрадавшемся сердце верный отзвук. И радость, самая безудержная, и веселье, самое неуёмное, не были для него тайной, потому что был он по-настоящему живым человеком, которому «ничто человеческое не чуждо». И при великом своём таланте так был близок всем обездоленным и обиженным, так искренне им сострадал, что, может быть, ни одному русскому поэту не удалось отобразить народную долю полнее и ярче, чем это сделал Некрасов. Взять хотя бы его поэмы: «Саша», «Коробейники», «Мороз красный нос», «Русские женщины». Да и в отдельных стихотворениях поэта, зачастую тоже обладающих эпическим размахом, даются столь красочные и верные картины предгрозовой российской действительности, что и в Некрасове, как позднее в Толстом, преотлично могла увидеть себя русская революция. Не зря же Ленин считал его своим любимым поэтом.
Стихи на отвлеченно-лирические темы, кажется, вовсе отсутствуют в его творческом наследии. Самая возможность поэтического порожняка была уничтожена вместе с первой неудавшейся книжкой «Мечты и звуки». Урок, преподанный Белинским, был усвоен крепко – на всю жизнь. Ощущение такое, что любая строчка зрелого Некрасова начинена динамитом свободомыслия и мятежа и нацелена на подрыв самодержавия. Даже такое с виду пейзажное стихотворение, как «Зелёный шум», – не что иное, как гимн вечному обновлению, т. е. всё той же революции.
Естественно, что для царского правительства, для самого монарха и Некрасов, и его «Современник» были, как бельмо на глазу. В 1862 году по требованию властей журнал был приостановлен и несколько месяцев не выходил. А в 1865-м опять нависла угроза закрытия. Предупреждения следовали одно за другим. Напечатав в январском номере за 1866 год «Пролог» своей самой гениальной, самой великой поэмы «Кому на Руси жить хорошо?», Николай Алексеевич решает повременить с выпуском последующих её глав. Слишком велик риск для журнала. Однако проходит несколько месяцев, и неудавшееся покушение Корокозова на императора Александра II делает напрасными любые предосторожности. Россия снова придавлена сапогом жандармского террора. Причем «наведение порядка» поручено самому Муравьеву-вешателю, прозванному так за чудовищную расправу над восставшей Польшей.
Закрытие либерального журнала было уже неотвратимо. Однако непримиримый боец Некрасов решил сражаться до конца. К этому приучила Николая Алексеевича его трудная, полная нелегких преодолений жизнь. До сих пор и ему, и его журналу удавалось выживать даже при самых критических обстоятельствах. Но всему есть предел. Бывают ситуации, когда выжить – означает предать. Некрасов, предпринимая отчаянную попытку спасти «Современник», в азарте борьбы, кажется, и проглядел эту самую грань.
Когда Муравьев-вешатель посетил Английский клуб, где в его честь был дан обед, Николай Алексеевич, решившийся на жест подобострастия, зачитал стихотворную оду, посвященную сему душегубу. Муравьев-вешатель, уже переполнивший российские тюрьмы правыми и виноватыми, выслушал это посвящение полупрезрительно. Он-то знал, что за человек Некрасов, и ненавидел его. А поэт в ослеплении последней надежды славословил изверга и в безумии отчаянья призывал к новым расправам над революционерами, породила которых его же свободолюбивая поэзия и воспитал его же «Современник».
Ничего не получилось из «хитроумного» замысла Некрасова. Журнал был закрыт. А поэт опозорил себя на всю Россию. Недавние поклонники и почитатели присылали Николаю Алексеевичу по почте его портрет с надписью «подлец». Насмешкам, издевательствам не было конца и в прессе. Так получилось, что, пытаясь спасти своё дело, Некрасов предал и своих единомышленников, и себя, и само дело. Оправдываться по поводу написания злополучной оды становится его постоянной потребностью. Однако сворачивать свою борьбу Николай Алексеевич не собирался.
Через два года, взамен утраченного, поэт арендовал другой журнал – «Отечественные записки». А в качестве соредактора привлёк писателя-сатирика Салтыкова-Щедрина, ещё недавно сотрудничавшего с ним в «Современнике». Известно, обличительная направленность была глубинным корнем и некрасовской поэзии. Достаточно вспомнить «Размышления у парадного подъезда», «Железную дорогу»… Сотрудничество двух острейших публицистов было тем более кстати, что наступало время горького осознания: отмена крепостного права отнюдь не сделала никого счастливым, а россияне всё так же нищи, темны и бесправны. Честный взгляд на скудные плоды такого громкого события, как «освобождение народа», становится главной идейной платформой «Отечественных записок». А до подлинной свободы ещё очень далеко.
А.Н. Е<рако>ву
(отрывок)
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая «страдания народа»
И что поэзия забыть её должна,
Не верьте, юноши! не стареет она.
О, если бы её могли состарить годы!
Процвёл бы Божий мир!.. Увы! пока народы
Влачатся в нищете, покорствуя бичам,
Как тощие стада по скошенным лугам,
Оплакивать их рок, служить им будет Муза,
И в мире нет прочней, прекраснее союза!..
Толпе напоминать, что бедствует народ,
В то время как она ликует и поёт,
К народу возбуждать вниманье сильных мира
Чему достойнее служить могла бы лира?..
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил – и сердцем я спокоен…
Пускай наносит вред врагу не каждый воин,
Но каждый в бой иди! А бой решит судьба…
Я видел красный день: в России нет раба!
И слёзы сладкие я пролил в умиленье…
«Довольно ликовать в наивном увлеченье, -
Шепнула Муза мне. – Пора идти вперёд:
Народ освобождён, но счастлив ли народ?..»
Понимая, что лицо журнала – его авторы, Некрасов старается привлечь в «Отечественные записки» наиболее выдающихся, близких ему по духу писателей. Снова ищет сближения с Достоевским, который прежде, хотя и недолго, сотрудничал в «Современнике», а затем, сойдясь с петрашевцами, угодил на каторгу. И вот теперь уже для «Отечественных записок» Некрасов просит его предоставить роман, причем платить обещает по 250 рублей за печатный лист, в то время когда другие издатели платили Федору Михайловичу лишь по 150. Так, в журнале появился и прошёл в семи номерах «Подросток» Достоевского, выпущенный затем и отдельным изданием.
Позаботился Николай Алексеевич о продолжении сотрудничества и с величайшим русским драматургом Александром Николаевичем Островским, также печатавшимся в «Современнике». В письме за октябрь 1869 года, деловым поводом которого было желание заполучить «Бешеные деньги» для «Отечественных записок», Некрасов пожаловался Островскому: «Я чувствую смертельную хандру, которую стараюсь задушить всякими глупостями. Кажется мне, что скоро умру…» На что Александр Николаевич ответил не то чтобы в растерянности, но чуть ли не с ребяческим испугом: «Как Вам умирать? С кем же мне тогда идти в литературе? Ведь мы с Вами только двое настоящие народные поэты».
Говоря о своей хандре, которую он пытается «задушить всякими глупостями», Николай Алексеевич не только искал сочувствия человека, необходимого для его журнала, но и как бы оправдывался в своём не слишком воздержанном образе жизни. Больной стареющий поэт, уже немалые годы провёл он в борьбе, которая всегда сопряжена с нравственными компромиссами, перегружающими совесть. А через развлечения Некрасов освобождался от этого душевного перегара. И все-таки был очень одинок. Мраморный бюст Белинского, стоящий на его письменном столе, только подчеркивал это одиночество. Равно травимый и консервативной, и либерально настроенной прессой, и там, и тут слыша обвинения в двуличности, поэт, кажется, был готов и сам себе не верить. Уже и собственные стихи вызывали у него отвращение.
Из книги Корней Чуковский автора Лукьянова ИринаНекрасов Трудно, кажется, понять, почему Чуковский, эстет, любитель парадоксов, поклонник Уайльда, сторонник самоцельности искусства, взялся за «крестьянского поэта» Некрасова. Почему отдал работе над его текстами столько лет жизни, чем так привлекал его этот печальник
Из книги По следам легенды автора Корнешов Лев Константинович«Прожил я 41 год, из них посвятил 20 лет делу трудового народа» Угрюмый ехал в легковой автомашине вместе с Софией. Они притормозили у патруля - солдаты только-только выволокли на парашютах из леса трех убитых десантников. София всмотрелась в лица погибших.- Мажорович, -
Из книги 99 имен Серебряного века автора Безелянский Юрий Николаевич Из книги 100 великих поэтов автора Еремин Виктор НиколаевичНИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ НЕКРАСОВ (1821-1877/1878) 8 января 1878 года в Петербурге хоронили Николая Алексеевича Некрасова. Несколько тысяч человек провожали его гроб до кладбища Новодевичьего монастыря. Прощальную речь у разрытой могилы произнес Федор Михайлович Достоевский. В ней
Из книги Касаткин Николай Алексеевич автора Минченков Яков ДаниловичЯков Данилович Минченков Касаткин Николай Алексеевич С воспоминаниями о Касаткине у меня связываются воспоминания и о моей школьной жизни в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, так как при Касаткине я поступил в Училище, он был моим первым учителем и во
Из книги Самые закрытые люди. От Ленина до Горбачева: Энциклопедия биографий автора Зенькович Николай АлександровичВОЗНЕСЕНСКИЙ Николай Алексеевич (18.11.1903 - 01.10.1950). Член Политбюро ЦК ВКП(б) с 26.02.1947 г. по 07.03.1949 г. Кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) с 21.02.1941 г. по 26.02.1947 г. Член ЦК ВКП(б) в 1939 - 1949 гг. Член КПСС с 1919 г.Родился в селе Теплое Чернского уезда Тульской губернии в семье служащего
Из книги Туляки – Герои Советского Союза автора Аполлонова А. М.Васин Николай Алексеевич Родился в 1922 году в Туле в семье рабочего-оружейника. Окончив семилетнюю школу, работал на оружейном заводе слесарем, одновременно учился в вечерней школе и Тульском аэроклубе, позже в летном училище. В 1940 году вступил в ВЛКСМ. Участвовал в
Из книги Три женщины, три судьбы автора Чайковская Ирина ИсааковнаЛуньков Николай Алексеевич Родился в 1922 году в д.Пряхино Веневского района Тульской области в семье крестьянина. Окончив семилетнию школу, работал в колхозе, затем на шахте № 12 Донского района электрослесарем. Окончил Таганрогское военно-авиационное училище. Участник
Из книги Гоголь автора Соколов Борис ВадимовичМусатов Николай Алексеевич Родился в 1911 году в селе Каменка Узловского района Тульской области. До 1929 года работал на кирпичном заводе ст.Купавка и Воскресенском химкомбинате. Затем учился в Московском строительно-индустриальном техникуме. В июне 1933 года призван в ряды
Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 2. К-Р автора Фокин Павел ЕвгеньевичПрисягин Николай Алексеевич Родился в 1918 году в дер.Беляевка Ухловского района Рязанской области. С 1934 по 1939 год работал на Сталиногорском химкомбинате Тульской области лаборантом, затем слесарем. В октябре 1939 года призван в ряды Советской Армии. Участвовал в Великой
Из книги Мы – русские! Суворов: Жизнь, слова и подвиги великого русского полководца А.В. Суворова автора Гупало Георгий МихайловичИван Тургенев и Николай Некрасов сходство любовных коллизий Бог дал тебе свободу, лиру И женской любящей душой Благословил твой путь земной. Николай Некрасов «Тургеневу», 21 июля 1856 И вперед - в это темное море - Без обычного страха гляжу… Николай Некрасов «Ты всегда
Из книги Сергей Лемешев. Лучший тенор Большого автора Васильев Виктор ДмитриевичПОЛЕВОЙ Николай Алексеевич (1796–1846), писатель, историк, журналист и критик. В 1825–1834 гг. издавал журнал «Московский телеграф», который был закрыт за публикацию отрицательной рецензии на драму Н. В. Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла», одобренную императором
Из книги Золотые звезды курганцев автора Устюжанин Геннадий ПавловичКЛЮЕВ Николай Алексеевич 10(22).10.1884 – между 23 и 25.10.1937Поэт, прозаик. Публикации в журналах «Заветы», «Нива», «Голос жизни» и др. Стихотворные сборники «Сосен перезвон» (1912, с предисловием В. Брюсова; 2-е изд. М., 1913), «Братские песни» (М., 1912), «Лесные были» (М., 1913), «Мирские думы»
Из книги автора«О радость! – Муза! дай мне лиру…» О радость! – Муза! дай мне лиру, Да вновь Суворова пою! Как слышан гром за громом миру, Да слышит всяк так песнь мою!.. Идет в веселии геройском И тихим манием руки, Повелевает сильным войском, Сзывает вкруг себя полки. Державин
Из книги автораВсю жизнь он посвятил Твери История музыкальной культуры Твери немыслима без имени Николая Михайловича Сидельникова так же, как и без имени Сергея Яковлевича Лемешева. Эти имена я не случайно ставлю рядом: судьбе было угодно переплести пути этих талантливых людей. Их
Из книги автораХУДЯКОВ Николай Алексеевич Николай Алексеевич Худяков родился в 1925 году в селе Пуктыш Щучанского района Курганской области в семье крестьянина. По национальности русский. Член КПСС с 1944 года.После окончания начальной школы поступил в ремесленное училище Челябинска.
Стихи Николая Алексеевича Некрасова знакомы каждому из нас. Он сумел создать неповторимый и своеобразный язык поэзии, яркий, задушевный, мелодичный и доступный буквально всем. Поражает то, с какой любовью, с каким сочувствием и пониманием, с каким глубоким проникновением в самую суть
жизни рисует поэт простого человека в своих произведениях. Он видит в нем живой ум, талант, человеческое достоинство. Высокая художественность его стихов, глубокое проникновение в жизнь народа, знание его надежд поставили Некрасова в ряд гениальных русских писателей девятнадцатого века.
Некрасов - тонкий проникновенный лирик, прозаик и драматург, сатирик и критик. На произведениях Некрасова воспитывалось не одно поколение революционеров. Поэт как бы заговорил от имени народа, раскрывая его облик с позиции крестьянского демократа - революционера.
Но в творчестве Некрасова присутствует и другое направление. Примером может послужить стихотворение “Тройка”, написанное в 1846 году. В сороковых - пятидесятых годах строки его стихов были пронизаны любовью, которая была одновременно полна драматизма.
Не нагнать тебе бешеной тройки:
Кони крепки и сыты и бойки, -
И ямщик под хмельком, и к другой
Мчится вихрем корнет молодой...
В стихотворении “Тройка” Некрасов раскрывает будущее, которое ожидает простую крестьянку и которое она не в силах изменить. Но тем не менее, он не может не описать красоту русской женщины, которая остается женщиной, несмотря на “завязанный под мышки передник”, который “перетягивает уродливо грудь”. Некрасов пишет даже с каким-то сочувствием к крестьянской девушке: “... и тоску в сердце, тревогу поскорей навсегда заглуши!”. Этими строками он хочет оградить от тех страданий, которые ожидают ее, если она вовремя не поймет и не осознает свое положение в обществе, положение крестьянки.
Народная жизнь в лирике Некрасова семидесятых годов изображается по-новому. Если ранее поэт схватывал своеобразие неповторимых народных характеров, то теперь крестьянский мир в его лирике представлен в обобщенном виде. В “Элегии” Некрасов обращается к молодежи, будя ее сознание, призывает к действию:
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая - “страдания народа”
И что поэзия забыть ее должна, -
Не верьте, юноши! не стареет она.
Эти строки - в какой-то мере протест Некрасова официальным воззрениям, распространявшимся в семидесятые годы, утверждениям, что реформа 1861 года “направила народную жизнь по пути процветания и свободы”. В этом стихотворении Некрасов поднимает вечную тему, тему народного горя и нищеты:
Увы! пока народы
Влачатся в нищете, покорствуя бичам,
Как тощие стада по скошенным лугам,
Оплакивать их рок, служить им будет муза...
Критики даже сравнивают пушкинскую “Деревню” и “Элегию” Некрасова. И главный, на мой взгляд, вопрос некрасовской “Элегии” заключен в фразе “народ освобожден, но счастлив ли народ?”. Поэт также призывает юношей идти вперед, бороться:
Некрасов показывает, что главное в его жизни - служить народу, ради которого он готов умереть:
И, как сказал Чернышевский, зная о его неизлечимой болезни, “...его слово будет бессмертно, и вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов”.
Во всех произведениях Н.А.Некрасова четко выражена его гражданская позиция. Посвятим свою лиру народу, поэт стал продолжателем традиций Рылеева, Пушкина, Лермонтова. Но некрасовская поэзия создает лирического героя, отличного от героев Пушкина и Лермонтова. Поэт Некрасов своим творчеством открыл новый этап в развитии русской поэзии, связанный со значительными переменами в общественной жизни конца 50-70-х годов XIX века.
Народная тема была основной в его творчестве. Стихотворения 40-х годов “В дороге”, “Огородник”, “Тройка”, “Еду ли ночью по улице темной” посвящены тяжелой доле простого люда, крестьянства и разночинства.
В 1849 году Некрасов создает стихотворение “Вчерашний день, часу в шестом...”, ставшее итогом первого этапа поэтической деятельности. В этом произведении появляется образ Музы, “родной сестры” страдающего народа.
Вчерашний день, часу в шестом,
Зашел я на Сенную,
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистал, играя...
И Музе я сказал: “Гляди,
Сестра твоя родная!”
Муза у Некрасова ассоциируется с образом истязаемой публично женщины, она - родная всем несчастным и угнетенным.
“В крови... иссеченная Муза” вдохновляла поэта на создание величайших произведений, в которых тема народных страданий - главная.
К середине 50-х годов окончательно формируется эстетическая позиция Некрасова и его творческая программа. Некрасов твердо стоит на позициях гражданственности и поэзии, общественной направленности и активного вмешательства в жизнь. Некрасов считал, что нельзя безнаказанно “закрывать глаза на совершающееся вокруг”, и эта позиция находит отражение в его критических статьях того периода. Выражение активной гражданской позиции мы находим и в стихотворениях, посвященных теме поэта и поэзии -“Муза” (1852), “Блажен незлобливый поэт...” (1852), “Поэт и гражданин” (1856).
В стихотворении “Муза” Некрасов развивает принципы пушкинского реализма, но заостряет внимание на неприкрашенности изображения жизни. Музе Пушкина он противопоставлял свою, “печальную спутницу” “печальных бедняков”. Она не только тоскует, но и призывает к мести, протесту. Стихотворение “Блажен незлобливый поэт...” рассказывает о поэте чистого искусства, далекого от жизненных проблем. И ему противостоит поэт-сатирик, обличитель.
Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
Своей карающею лирой.
Некрасов уверен, что дело настоящего поэта останется в памяти народа.
Как много сделал он, поймут,
И как любил он - ненавидя.
В 1856 году Некрасов создает поэтический манифест- стихотворение “Поэт и гражданин”. Используя форму спора на общественно-литературные темы, Некрасов не скрывает отличий своей поэзии от творчества Пушкина, Лермонтова, поэтов-декабристов.
Собеседник поэта в некрасовском стихотворении - гражданин. Выбор героя-гражданина не случаен. Позиция К.Рылеева - “Я не поэт, а гражданин... - совпадает с позицией Некрасова, с его желанием посвятить все свои силы защите прав народа.
Гражданин выступает против чистого искусства, он призывает “подчинить свой гений” чувству “всеобнимающей любви” - любви к народу.
Почти в конце своей жизни, в 1874 году, Некрасов словно подводит итог своей поэтической деятельности в стихотворении “Элегия”. Две центральные темы его творчества, тема народа и тема поэзии, становятся здесь по-родственному близкими.
Автор приходит к выводу, что после реформы 1861 года положение народа не стало лучше. А недовольство усиливается от того, что, страдая, народ все же бездействует в силу свой покорности и отсталости. Но поэт должен по-прежнему во весь голос заявлять о нуждах и надеждах народа. Некрасов считает себя поэтом-борцом, он завещает не забывать о предназначении поэта - звать народ к пробуждению.
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру, неведомый ему,
Но я ему служил - и сердцем я спокоен...
Пускай наносит вред врагу не каждый воин,
Но каждый в бой иди!
В лице Некрасова мы видим величайшего поэта России, посвятившего все свои силы, талант, энергию служению народу, его счастью. Он сохранял верность своим идеалам, своей гражданской позиции до последних минут жизни.
Пускай нам говорит изменчивая мода, Что тема старая-«страдания народа», И что поэзия забыть ее должна,- Не верьте, юноши! Не стареет она. Н. А. Некрасов Лирика Николая Алексеевича Некрасова многоголосая, разнотемпная и многоликая, но, о чем бы ни писал поэт, это всегда было о России и ее народе, унижаемом и оскорбляемом ежечасно; однако поэт верил, что настанут лучшие времена. Вся деятельность и творчество Некрасова были направлены на то, чтобы приблизить это мгновение, сделать его реальным. В каждом отдельном человеке поэт видел личность, достойную уважения, сочувствия и, если надо, помощи. Своими стихотворениями Николай Алексеевич откликался на все значительные события современной ему действительности, борясь с основным «врагом» России - крепостным правом. А после его отмены - за облегчение участи народа, так и не получившего должной свободы. В «Элегии» поэт правдиво и с тайной горечью говорит о своих заблуждениях, но все же о верном служении России, ее народу. В этом он видел задачу каждого честного гражданина, радеющего о народе не только на словах. Я лиру посвятил народу своему. Быть может, я умру неведомый ему, Но я ему служил - и сердцем я спокоен... Пускай наносит вред врагу не каждый воин, Но каждый в бой иди! А бой решит судьба... Я видел красный день: в России нет раба! И слезы сладкие я пролил в умиленьи... «Довольно ликовать в наивном увлеченьи»,- Шепнула Муза мне: - Пора идти вперед: Народ освобожден, но счастлив ли народ?..» Этот вопрос звучит в подтексте каждого произведения поэта. Что нужно сделать, чтобы народ обрел свободу и независимость, а значит, и счастье?! Народ не безлик, он состоит из конкретных людей, мечтающих о покое и счастье, о сытном куске, теплом жилье - и это не мелочи. Это жизнь, которой довольствуется большинство. Только избранным дано высокое право сказать свое слово в искусстве, судьбе народа, но с них и особо должно спрашиваться. Некрасов твердо в это верил. Толпа гласит: «Певцы не нужны - веку!» И нет певцов... Замолкло божество... О, кто ж теперь напомнит человеку Высокое призвание его?... Поэт понимал свою ответственность перед людьми, когда принял «эстафету» от великих предшественников: Пушкина, Лермонтова, Гоголя. И вслед за ними нес своему народу свет правды, добра и справедливости. Это неравная борьба, в ней можно погибнуть. Некрасов это прекрасно понимал, но он выполнял свою высокую миссию в меру своих сил. Стихотворение «Пророк» - прямой отклик на стихи «великих предшественников», клятва народу в верности, желание идти в этой борьбе до конца. Не говори: «Забыл он осторожность! Он будет сам судьбы своей виной!..» Не хуже нас он видит невозможность Служить добру, не жертвуя собой. Но любит он возвышенней и шире, В его душе нет помыслов мирских. «Жить для себя возможно только в мире, Но умереть возможно для других!» Некрасов не возвеличивает себя, не переоценивает собственного вклада в общую борьбу. Он смертный человек, а значит, совершал ошибки, испытывал страх, боль, не всегда хотел «сжигать себя на костре» во имя людей, поэтому он кается в простых человеческих слабостях. Стихи Н. А. Некрасова, кроме огромного гражданского смысла, несут еще и эстетическое наслаждение. Они напевны, сближают читателя с тем прекрасным русским языком, который мы утрачиваем в современном суетном мире. Это и своеобразный лирический дневник, открывающий душу поэта, его необыкновенную совестливость, гражданское самосознание и великую ответственность за дар Божий. И песнь моя бесследно пролетела, И до народа не дошла она, Одна любовь сказаться в ней успела К тебе, моя родная сторона! За то, что я, черствея с каждым годом, Ее умел в душе моей спасти, За каплю крови, общую с народом, Мои вины, о родина! Прости!.. Но поэт ошибался, песнь его не «бесследно пролетела». Она будила лучшие чувства в душах людей, звала их на борьбу за народное счастье. Не будь в России Пушкина и Лермонтова, Гоголя и Некрасова, Салтыкова-Щедрина и А. Н. Островского, великой русской литературы, музыки, живописи, неизвестно, как развивалось бы общество.
Поэзия Некрасова полна описаний трагической жизни народа. С одной стороны, он мечтает о прекрасном будущем крестьян, с другой - понимает, что одних мечтаний недостаточно. Поэтому вся его лирика проникнута призывом к борьбе за счастье, свободу народа. Он презирает бесполезное существование, нищету, которая порождает в человеке ничтожность. Причину же нищеты он видит в бездействии народа. Показывая его труд, он считает недопустимым смирение с тяжелой судьбой, нищенским существованием.
Большая часть лирики Некрасова посвящена теме страдания народа. Эта тема, как утверждает автор в стихотворении “Элегия”, будет всегда актуальна. Он понимает, что вопрос о восстановлении социальной справедливости будут перед собой ставить еще многие поколения и что, пока народ “влачится в нищете”, единственным спутником, поддержкой, вдохновителем будет Муза. Свою поэзию Некрасов посвящает народу. Он утверждает мысль, что победа достается народу только в том случае, если каждый пойдет в бой.
Пускай наносит вред врагу не каждый воин,
Но каждый в бой иди! А бой решит судьба...
Я видел красный день: в России нет раба!
И слезы сладкие я пролил в умиленье...
Этими строками автор призывает к борьбе за свободу и счастье. Но к 1861 году вопрос о свободе крестьян уже был решен. После реформы об отмене крепостного права считалось, что жизнь крестьян пошла по пути процветания и свободы. Некрасов же видит другую сторону этого аспекта, он ставит вопрос так: “Народ освобожден, но счастлив ли народ?”. Это заставляет нас задуматься, настоящую ли свободу обрел народ?
В стихотворении “Элегия”, написанном в конце жизни, Некрасов как бы подводит итоги своих рассуждений на тему назначения поэта и поэзии. Основное место в своей поэзии Некрасов отводит описанию жизни народа, его нелегкой судьбы. Он пишет:
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил - и сердцем я спокоен...
Но тот, о ком пою в вечерней тишине,
Кому посвящены мечтания поэта, -
Увы! не внемлет он - и не дает ответа...
Его беспокоит это обстоятельство, и поэтому он ставит перед собой задачу: стать “обличителем толпы”, “ее страстей и заблуждений”. Он готов пройти сложный тернистый путь, но выполнить свою миссию поэта. Об этом Некрасов пишет в своем стихотворении “Блажен незлобивый поэт...”. В нем он стыдит лириков, которые остаются в стороне от самых “больных”, самых актуальных и неоднозначных проблем крестьянства. Он высмеивает их отрешенность от реального мира, их витание в облаках, когда на земле творятся такие беды: дети вынуждены просить милостыню, женщины брать на себя непосильную ношу кормильца семьи и работать от зари до зари.
Уста вооружив сатирой, проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.
Именно такого поэта будут помнить всегда, хотя и поздно поймут, как много сделал он...
Стихотворения на тему назначения поэта и поэзии занимают важное место в лирике Некрасова. Они еще раз подтверждают его безграничную преданность русскому народу, любовь к нему, восхищение его терпеливостью и трудолюбием и в то же время боль, которую испытывает автор, видя его бездействие, смирение со своей жестокой судьбой. Все его творчество - это попытка “разбудить” дух народа, заставить его понять, насколько важна и хороша свобода, и что только с ней жизнь крестьян может стать по-настоящему счастливой.
- Скачать сочинение "" в архиве ZIP
- Скачать сочинение "«Я лиру посвятил народу своему.. » " в формате MS WORD
- Версия сочинения "«Я лиру посвятил народу своему.. » " для печати
Русские писатели
Стихи Некрасова наполнены описаниями трагической судьбы народа. Поэт мечтает о светлом будущем для крестьян, понимая при этом, что одних мечтаний мало. Все его творчество пронизано призывом к сопротивлению и борьбе за свободу.
Он порицает нищету, бесполезное существование, ведь это порождает ничтожность человека. Причиной нищеты Некрасов считает бездействие людей. Описывая их труд, поэт уверен в недопустимости смирения с нищенским существованием.
Тема страдания народа, по мнению автора, будет актуальна всегда. Он хорошо отразил ее в стихотворении «Элегия». Некрасов осознает, что проблема восстановления социальной справедливости будет возникать еще не раз перед будущими поколениями. Когда народ прозябает в нищете, огромной поддержкой и вдохновением для него является Муза. В своем творчестве поэт культивирует мысль о том, что только если каждый поднимется на бой, народу достанется победа.
К 1861 году свобода крестьян стала решенным вопросом. Отмена крепостного права дала повод думать, что крестьянская жизнь пошла по пути свободы и процветания. Однако Некрасов увидел иную сторону этих перемен: «Народ освобожден, но счастлив ли народ?». Этой фразой поэт заставляет задуматься, истинную ли свободу получил народ?
Написанное в конце жизни Некрасовым стихотворение «Элегия», некоторым образом подводит итоги изысканий на тему предназначения поэзии в целом и поэта в частности:
"Я лиру посвятил народу своему,
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил и сердцем я спокоен..."
Некрасов задался целью стать «обличителем толпы». Ради выполнения своей миссии поэта он готов преодолеть непростой тернистый путь. Автор уверен, что в любые времена, даже самые тяжелые, поэт не может обойти вниманием то, что сильнее всего будоражит общество.
А. Н. Еву
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая «страдания народа»
И что поэзия забыть ее должна,
Не верьте, юноши! не стареет она.
О, если бы ее могли состарить годы!
Процвел бы божий мир!.. Увы! пока народы
Влачатся в нищете, покорствуя бичам,
Как тощие стада по скошенным лугам,
Оплакивать их рок, служить им будет Муза,
И в мире нет прочней, прекраснее союза!..
Толпе напоминать, что бедствует народ,
В то время, как она ликует и поет,
К народу возбуждать вниманье сильных мира -
Чему достойнее служить могла бы лира?..Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил - и сердцем я спокоен…
Пускай наносит вред врагу не каждый воин,
Но каждый в бой иди! А бой решит судьба…
Я видел красный день: в России нет раба!
И слезы сладкие я пролил в умиленье…
«Довольно ликовать в наивном увлеченье, -
Шепнула Муза мне. - Пора идти вперед:
Народ освобожден, но счастлив ли народ?..»Внимаю ль песни жниц над жатвой золотою,
Старик ли медленный шагает за сохою,
Бежит ли по лугу, играя и свистя,
С отцовским завтраком довольное дитя,
Сверкают ли серпы, звенят ли дружно косы -
Ответа я ищу на тайные вопросы,
Кипящие в уме: «В последние года
Сносней ли стала ты, крестьянская страда?
И рабству долгому пришедшая на смену
Свобода наконец внесла ли перемену
В народные судьбы? в напевы сельских дев?
Иль так же горестен нестройный их напев?..»Уж вечер настает. Волнуемый мечтами,
По нивам, по лугам, уставленным стогами,
Задумчиво брожу в прохладной полутьме,
И песнь сама собой слагается в уме,
Недавних, тайных дум живое воплощенье:
На сельские труды зову благословенье,
Народному врагу проклятия сулю,
А другу у небес могущества молю,
И песнь моя громка!.. Ей вторят долы, нивы,
И эхо дальних гор ей шлет свои отзывы,
И лес откликнулся… Природа внемлет мне,
Но тот, о ком пою в вечерней тишине,
Кому посвящены мечтания поэта, -
Увы! не внемлет он - и не дает ответа…
Анализ стихотворения Некрасова «Элегия»
Николая Некрасова, который посвятил большинство своих произведений народу, описывая его тяжелую долю, нередко называли «мужицким поэтом» и критиковали за то, что он слишком много внимания уделяет быту и жизни крестьян. После отмены крепостного права в 1861 году нападки на поэта со стороны литературных критиков и чиновников усилились, так как он по-прежнему продолжал адресовать свои произведения низшим слоям общества, считая, что их жизнь нисколько не улучшилась.
Наконец, в 1874 году, желая ответить своим оппонентам на незаслуженные упреки и оскорбления, Николай Некрасов написал стихотворение «Элегия», из названия которого можно сделать вывод, что на сей раз речь пойдет о чем-то благородной и изящном. В этом заключалась ирония поэта, который вновь посвятил стихи тяжкой доле своего народа и попытался найти ответ на вопрос, действительно ли крестьянам стало жить лучше после отмены крепостного права?
Стихотворение начинается с обращения к неизвестным оппонентам поэта, которых он убеждает в том, что «тема старая «страдания народа»» все еще актуальна хотя бы потому, что крестьяне, получив свободу, все так же бедствуют . И поэт считает своим долгом обращать внимание «сильных мира» на проблемы обычных людей, считая, что в этом и заключается его предназначение. «Я лиру посвятил народу своему», - отмечает Некрасов, и в этих словах нет ни грамма пафоса. Ведь поэт на собственном опыте узнал, каково это – жить в нищете и порой даже не иметь крыши над головой. Поэтому Некрасов отмечает, что он «сердцем спокоен» и нисколько не сожалеет о том, что героями его произведений являются не взбалмошные светские девицы, чиновники и аристократы, а крестьяне.
Некрасов отмечает, что ему посчастливилось видеть «красный день», когда произошла отмена крепостного права, что вызвало у поэта «сладкие слезы». Однако радость его была недолгой, так как, по уверению автора, муза-вдохновительница приказала идти ему вперед. «Народ освобожден, но счастлив ли народ?», - вопрошает поэт.
Ответ на этот вопрос он пытается найти в повседневной жизни крестьян, которые все так же вынуждены гнуть спину на поле, чтобы прокормить себя и свою семью. Наблюдая за тем, как споро кипит работа во время жатвы, как стройно и слаженно поют женщины, орудуя серпом, а счастливые дети бегут в поле, чтобы передать отцу завтрак, Некрасов отмечает, что подобная картина навевает умиротворение и спокойствие. Однако поэт понимает, что за кажущимся внешним благополучием по-прежнему скрываются проблемы , ведь лишь единицы из этих тружеников села могут рассчитывать на лучшую долю, получение образования и возможность узнать, что жить можно совсем по-другому, зарабатывая не тяжким физическим трудом, а интеллектом.
Поэтому, завершая свою «Элегию», автор отмечает, что он не знает ответа на вопрос, лучше ли теперь живется крестьянам . И даже герои его многочисленных произведений не в состоянии объективно сказать, действительно ли они стали счастливыми. На одной чаще весов – свобода, на другой – голод и нищета, ведь теперь они сами несут ответственность за собственную жизнь и очень часто даже не представляют, как ею распорядиться. При этом Некрасов прекрасно осознает, что естественный процесс миграции вчерашних крепостных уже начался, и этим пользуются их вчерашние хозяева, которые за копейки покупают дармовую рабочую силу, которая не умеет отстаивать свои права в силу безграмотности и впитанного с молоком матери преклонения перед господами. В итоги тысячи вчерашних крестьян обрекают себя и свои семьи на голодную смерть, даже не подозревая о том, что на их труде по-прежнему наживаются те, кто сумел извлечь свою выгоду из отмены крепостного права.
Поэзия Н. Некрасова проникнута любовью поэта к родной земле, к русскому крестьянству, о тяжелой судьбе которого повествует «страдающая лира » .
В своем творчестве Некрасов продолжает развивать традиции Пушкина и Лермонтова. Как и его предшественники, Некрасов был поэтом-гражданином, ценившим активную гражданскую позицию превыше всего («поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан »). Не случайно его первый поэтический сборник открывается стихотворением «Поэт и гражданин», где отчетлива слышна позиция автора: «А что такое гражданин? Отечества достойный сын ». Народность и гражданственность стали отличительной особенностью поэзии Некрасова.
Муза поэта также отличается от традиционного представления о ней. Некрасовская Муза – «Муза мести и печали », «страдающая » «сестра народа », которая вводит в поэзию образ крестьянства, рисует картины беспросветного народного горя, нищеты.
Целый ряд стихотворений поэта посвящены трагической судьбе выходцев из народа, в том числе и русским крестьянкам. Так, в стихотворении «В дороге» поразительно детально раскрывается психология простого человека – ямщика, что сочетается с правдивым изображением крестьянского быта. Героиня стихотворения «Тройка» сравнивается с до времени увядшим цветком, который так и не пережил времени расцвета. Герои «Размышления у парадного подъезда» страдают от «власть имущих», их произвола и собственной покорности: «Где народ, там и стон… Эх, сердечный! Что же значит твой стон бесконечный? ». Страшные картины рабского, изнурительного труда представлены в стихотворениях «На Волге», «Железная дорога».
Некрасов зол на угнетателей, но при этом он отразил в своем творчестве лучшие качества русского крестьянина: его трудолюбие, талантливость, душевную красоту, глубокое чувство любви к родной земле, к природе. Поэзию Некрасова озаряет светлая вера в то, что такой народ «вынесет все, и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе
».
Образ народа в поэзии Некрасова неразрывно слит с образом родины. Поэт любит свою родину глубокой и нежной любовью, при этом гамма чувств поэта колеблется в пределах понятий «любовь-ненависть »: любя родную землю, поэт ненавидит угнетателей народа, его мучителей. Стихотворение «Родина» построено на контрасте: «бесплодной и пустой » жизни помещика противопоставляется жизнь «подавленных и трепетных рабов ». Важным образом для поэзии Некрасова становится образ борца. В стихотворении «Памяти Добролюбова» скорбь о безвременной кончине друга сливается с восхищением его высокими душевными качествами: «Природа-мать! Когда б таких людей // Ты иногда не посылала миру, // Заглохла б нива жизни ».
Судьбу истинного поэта Некрасов всегда связывал с судьбой народа. В стихотворении «Элегия» поэт с горечью отмечает, что тема «страданий народных » далеко не исчерпана: «Я лиру посвятил народу своему. // Быть может, я умру неведомый ему, // Но я ему служил – и сердцем я спокоен… ».
Традиции Некрасова во многом сказались в поэзии Есенина, Блока, Исаковского, Твардовского и др.
Успешного изучения литературы!
сайт, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.