Старообрядцы Забайкалья - это яркая и древняя ветвь русского народа. До наших дней они сохранили золотой фонд русской национальной культуры, которая в значительной степени утрачена в основной части народа.
Староверы в истории России - феномен поразительный.
Сторонники староверия на земном шаре сохраняли древнерусскую культуру на протяжении трети тысячелетия. Осмотрительный консерватизм старообрядцев во многом оказался нужным для нового подъема или возрождения национальной культуры, ибо продлил ее бытование до наших дней и, надо полагать, еще сослужит свою службу в различных уголках земного шара, куда забросила судьба горсточки русских людей, приверженцев старой веры и старых обрядов.
Гонимые властями старообрядцы становились невольными насельниками новых земель. Их хозяйственная деятельность на этих землях требовала выхода на рынок, что приводило к завязыванию связей с аборигенами края, к взаимовлиянию различных культур. Такое взаимное влияние наблюдалось почти везде, где поселялись старообрядцы (на Украине и в Прибалтике, в Белоруссии и Польше, на Урале, в Западной Сибири, на Алтае, в Забайкалье и на Дальнем Востоке).
Гонения на приверженцев старой веры и старых обрядов начались в царствование Алексея Михайловича, названного Тишайшим, во времена патриаршества Никона (1652-1666 гг.) и продолжались вплоть до наших дней. Лишь в последние годы начался поворот к веротерпимости.
Менялись цари, менялись власти и режимы, а репрессии против ревнителей старой веры и древнего благочестия не прекращались: они или усиливались, что происходило в царствование Софьи, Петра I, Анны Иоанновны (бироновщина), Павла I, Николая I, в советское время или несколько затухали, ослабевали при Екатерине II, Александре I, Александре III, Николае II.
Как отколовшуюся непокорную часть народа староверов объявили вне закона, лишили всех прав и преследовали за веру.
Между тем жизнь преследуемых церковными и государственными властями шла своим чередом. Староверы, где бы они ни поселились, возводили новые дома, поднимали целину, раскорчевывая леса, осушая болота, осваивали пустыни, таежные дебри и даже районы вечной мерзлоты.
Правительство Екатерины II усмотрело в старообрядцах прекрасных колонистов, которые смогут производить хлеб и другие сельскохозяйственные продукты там, где их не хватает. Будучи исконными земледельцами, они обладали такими чертами, как предприимчивость, трудолюбие, были отличными общинниками, да и на западных границах без них было бы спокойнее. Поэтому возложить на них дела русской земледельческой культуры казалось просто необходимым.
Из Верхотурья потянулись в неведомую Сибирь по старому Московскому тракту подводы, сани, повозки, телеги, груженные самым необходимым домашним скарбом, стариками, больными да малыми детьми. Младенцев везли в берестяных люльках, подводы конвоировали солдаты и казаки. Путь лежал через Байкал-море, куда были направлены беглые старообрядцы из пределов Заднепровья. Природа Забайкалья всегда вызывала восхищение у путешественников. Тут можно было обнаружить ландшафты разных частей света. Виды донских степей чередовались с видами горной Швейцарии, с альпийскими лугами. Чистые реки, аршаны с целебной водой, стада коз, табуны лошадей - все было в этих местах в достатке.
Но хлебопашество в Забайкалье до середины XVIII века развивалось очень медленно и не везде успешно.
Отдельные островки русского земледелия не обеспечивали потребности населения в хлебе. А количество крестьян, казаков, служилых и промышленных из года в год возрастало. И надо отметить, что с появлением русских людей в Забайкалье, к многоликости природной среды, к чересполосице местных природных ландшафтов прибавилось и разнообразие этнических культур, усилилась антропологическая и этнографическая пестрота в крае, появлялись новые селения, пополнялись вновь поселяемыми людьми старые деревни и слободы, а вокруг них земля принимала обихоженный вид. Тщательно обработанные огороды, полосы пашен и сенокосов занимали все большее пространство. Две цивилизации бок о бок начали жить в крае: скотоводческая и земледельческая. Началось их взаимное влияние, культурный обмен, усилилась торговля. Все это положительно сказалось на развитии производительных сил в Забайкалье.
Особый колорит, пестроту и яркость в этнографическую картину Забайкалья внесли поселенные здесь староверы, выведенные из польских пределов. С их водворением началось более интенсивное освоение девственных мест этого края. Приведенные сюда в значительном числе (около 5 тыс. человек) старообрядцы, обладая большим сельскохозяйственным опытом, крепкой общинной сплоченностью и поразительным трудолюбием, уже через короткое время заслужили достойное признание лучших земледельцев края. Они «камень сделали плодородным», - отозвался о них Иркутский губернатор Трескин.
О староверах Забайкалья, со временем получивших здесь название «семейские», написаны десятки статей и книг.
Но о том, когда, в каком количестве и откуда они были сосланы в Забайкалье, - известно было немного. Сами они к настоящему времени сохранили в памяти воспоминание, что их предки были переселены из Польши при царице Екатерине II. А из каких мест выведены - почти никто не помнит. Прежде в сельских общинах велись летописи о значительных событиях в жизни старообрядцев Забайкалья, но эти записи почти все куда-то исчезли. Так, по преданию, летопись из с. Бичура в 1922 г. была вывезена в Гусиноозерск.
Таким же образом были утрачены записи и летописи и из других сел. Прежде на корочках старопечатных книг, привезенных с большим трудом из мест выселения, тоже имелись записи о том, откуда пришли в то или иное село. И такие книги хранились вплоть до недавнего времени. Бывало, местный грамотей раскроет такой фолиант, часто напечатанный от руки и бережно переплетенный в телячью, добротно выделанную кожу, и узрит о деяниях предков, об их перемещениях по российским и иным просторам. Теперь тех книг почти не осталось у потомков староверов, имеются книги только поздних изданий.
Старые рукописные и печатные книги дониконианского времени, которые так ценились староверами, в большинстве своем уничтожены во время репрессий 20-30-х гг. или позже по невежеству, иные же закопаны в могилы с их владельцами, другие попали в нечистые руки скупщиков, какая-то часть оказалась в руках специалистов-археологов, собиравших редкие старые книги в специальных экспедициях.
Вплоть до недавнего времени в науке бытовало мнение, что старообрядцы Забайкалья - это выведенцы из Стародубских и Ветковских слобод бывших Черниговской и Могилевской губерний. Но в свете новых материалов, найденных в архивах страны, это мнение верно лишь отчасти.
В последние три десятилетия по истории староверов-семейских в архивах разных городов России (Москва, Санкт-Петербург, Иркутск, Улан-Удэ) обнаружен ряд важных документов, которые позволили освятить многие некогда темные страницы истории этой этнографической группы. Большую работу в этом плане проделала этнограф А.А. Лебедева. Она опубликовала несколько ценных статей, посвященных русскому населению Забайкалья, в которых много уделено внимания и семейским. Поиски семейской старины в архивах страны начал еще в 50-е годы М.М. Шмулевич. Им опубликовано около 20 статей. Его основной труд «Очерки истории Западного Забайкалья» (XVII - середина XIX в.) был издан в Новосибирске в 1985 г. Очень ценный документ - Ведомость-доношение генерал-майора П. Ивашева, подготовленные для императрицы Екатерины II, собранные в 1768 году, обнаружил Н.Н. Покровский.
В этой «Ведомости…» показано «сколько выведенных из Польши российских беглых людей… в Сибирь отправлено было, где они поселены и в каком количестве». По Селенгинскому ведомству материалы прислал «генерал-майор кавалер Якобий» - бывший тогда главой селенгинской администрации.
Значительное число документов найдено В.Ф. Лобановым из Хабаровска, на основе их им написана и защищена кандидатская диссертация «Старообрядческие общины Забайкалья и самодержавие в первой половине XIX в.». Опубликованы статьи, в частности, посвященные старообрядческим волнениям в Забайкалье в 40-е годы XIX века. Ф.Ф. Болоневым впервые найден документ «Росписи Тарбагатайской Зосимо-Саватиевской церкви прихожанам разных селений» (начат в 1746 г. - окончен в 1779 г.), в котором обнаружены подробные списки «новопоселенных ис поляков с их семейством» по деревням: в Тарбагатайской слободе, в Куйтунской, Куналейской, Десятниковой, Бурнашевской.
В чем ценность найденного документа? Известно, что исповедная роспись - своеобразная перепись людей православного вероисповедания, «обретающихся при оной церкви». Велась она посемейно, ежегодно учитывая прихожан всех сословий от мала до велика. Исповедь являлась одним из способов политической слежки за умами и настроением людей, церковнослужители обязывались доносить властям обо всех инакомыслящих.
В Государственном архиве Иркутской области, в фонде Иркутской духовной консистории историком из г. Красноярска Г.Ф. Быконей обнаружен комплекс уникальных документов, относящихся к 1784-1806 гг. Он формально был связан с просьбой старообрядцев о разрешении им построить церковь в одном из сел или в д. Большой Канулей или в с. Шаралдай. Первоначальный документ имеет название: «Дело по просьбе старообрядцев Верхнеудинского округа о постройке своей церкви и богослужения в ней по старопечатным книгам».
Декабря 11 дня 1794 г. посельщики Тарбагатайского, Мухоршибирского, Усколуцкого, Урлуцкого и Архангельского ведомств обратились к генерал-майору Лариону Тимофеевичу с вышеназванной просьбой. Документ подали выбранные от посельщиков крестьяне Феофан Черных из с. Шаралдай и Ануфрий Горбатых из с. Большой Куналей. Доверенные лица о своих единоверцах сообщили, что «они родились и выросли между старообрядцами, а переведены и поселены назад тому лет тридцать по означенным местам числом до 5 (пяти) тысяч человек».
Нужно знать их «великое усердие верить и жить», их глубокую и страстную приверженность к церковной духовной обрядности, чтобы понять умонастроение старообрядцев, оставшихся в Забайкалье без церкви и без священника, без которых они «боятся погубить свое потомство», боятся духовного обнищания и нравственного падения - вот почему так настойчиво просят сооружения церкви в их селах и добиваются права иметь у себя наставника и пастыря.
В декабре того же года Иркутское духовное начальство затребовало от поселенных староверов сведения. Старообрядцы всех селений должны были ответить на пятнадцать пунктов.
Вот основные из этих пунктов:
«1) Когда они приведены; 2) В какие места приселены; 3) Когда приселены были, все ли они в то время были старообрядцами или не все; 4) Из рожденных из них самих не пришлись какие в правоверие; 5) Из правоверия здешние не перевились к ним в старообрядчество; 6) Сколько селений их; 7) Каждое как называется именно; 8) Где точно каждое находится; 9) сколько их мужеска и женска пола; 10) Живут между правоверными или особо». Требовалось на все пункты взять «достоверные письменные объяснения» и доставить их святейшему правительствующему Синоду.
В 1785 г. крестьяне-старообрядцы всех 30 селений, где они были поселены, представили в Иркутскую духовную консерваторию уникальные в своем роде данные. Эти документы - яркие свидетельства преданности их старой вере и отражение их нравственных исканий. Ответы староверов отличаются полнотой и обстоятельностью, они значительно шире тех вопросов, поставленных перед ними в 15-ти пунктах. Особый интерес представляют дополнительные сведения, касающиеся прежних мест их проживания, откуда их вывели царские войска.
Обнаруженные документы свидетельствуют о некоторых сторонах внутренней жизни раскольников конца XVIII - начала XIX вв. Они не теряли связи с прежними местами жительства. Из их прошений об открытии церкви видно, что забайкальские старообрядцы списались с Черниговской дикастерией и с ее ведома просили себе в старообрядческие священники «Черниговской губернии Лужковского погоста Дмитрия Алексеева да Митьковского посада Федора Иванова», а позже - некоего Петрова.
Добиваясь открытия церкви, старообрядцы действовали довольно сплоченно и дружно. От своих обществ они выбрали двух доверенных лиц, собрав им на мирские нужды 800 рублей. В 1794 г. разрешение было получено, но дело застопорилось спорами о месте строительства церкви. Доверенные, нарушив «мирской приговор» об открытии Покровской церкви в д. Куналейской, где было «ветковское согласие», предложили свой религиозный центр - д. Шаралдайскую.
Важно отметить, что в момент поселения и спустя 30 лет после него старообрядцы не жили сугубо обособленно как от сибиряков-старожилов, так и от православных, переселенных вместе с ними из Польши. Так, в 1795 г. в 18 из 30 деревень старообрядцы жили вместе с православными или членами «федосеевского толка».
В Забайкалье староверы были поселены целыми семьями, в отличие от одиночных ссыльных, получили название «семейские», словом этноним произошел от слова «семья». Поселенные в основном в 1765-1768 гг. в Забайкалье в количестве около пяти тыс. человек они выродились в людей крепкого телосложения, высокого роста, мужчины и особенно женщины отличаются истинно русской красотой, крепкими нравами и завидным здоровьем. Во многих работах разных авторов можно встретить отзывы о красоте семейских женщин, о силе и ловкости мужчин, о их хозяйственной хватке, о трудолюбии, о крепком укладе их быта и семейной жизни.
Например, декабрист Андрей Розен, побывав в семейских селениях во время ссылки в Забайкалье в 1830 г., писал: «Избы и дома у них не только красивы углами, но и пирогами… а люди, а люди!.. Ну, право, все молодец к молодцу. Красавицы не хуже донских - рослые, белолицые, румяные… Все у них… показывало довольство, порядок, трудолюбие».
На новых местах эти дюжие люди, имея крепкие семьи, отличающиеся особой любовью к земле и неистощимым трудолюбием, проявили себя самым лучшим образом. Эти их достоинства имели первостепенное значение в освоении новых земель в Сибири и на Дальнем Востоке. К середине XIX века семейские освоили все близлежащие земли, отведенные им. Население старообрядческих сел стремительно росло.
За 70 лет жизни за Байкалом оно увеличилось более чем в 4 раза. По четвертой ревизии (1782 г.) староверов-мужчин, ссыльных и вывезенных из Польши, было 2328 человек, а душ обоего пола примерно 4400 человек. В 1850 г. их насчитывалось уже 17880 человек, в 1853 г. - 17827 душ обоего пола. Они проживали в основном в четырех волостях Верхнеудинского округа Тарбагатайской, Мухоршибирской, Куналейской (ныне Бичурский район республики Бурятия) и Урлукской. В Западном Забайкалье они составляли 80% от общегубернского числа староверов и 57% от всего числа проживающих на этой территории крестьян. В этом же регионе находилось 2/3 всех поселений Забайкалья.
В Забайкалье наиболее крупными старообрядческими селами были:
Бичура, Большой Канулей, Куйтун, Тарбагатай, Хонхолой, Никольское. Их население составляло от 5 до 7 тыс. человек. Жителями Бичуры впоследствии были основаны и заселены следующие деревни: Мотня (Черемушки), Новосретенка, Покровка, Алташей, или Петропавловка и другие. Все они ныне находятся в Бичурском районе Бурятии. Жители большого Куналея основали и заселили села Вознесеновку, или Куналейский поселок на Селенге, частично Гашей в Мухоршибирском районе; куйтунцы основали Саратовку (Куйтунский поселок) на Селенге по Бичурскому тракту, Николаевский поселок (Спиртзавод), а в самом начале поселение за Байкалом, Новую Брянь в Заиграевском районе Бурятии и др. Жителями Тарбагатая заселены Кордон на Селенге, с. Ягодное в Селенгинском районе.
Переселенцы из этих же сел основали и заселили ряд деревень и селений в Читинской области (Беклемешево, Баду), а также основали ряд поселений на Амуре и в Приморье.
Несомненно, что семейские за 240 лет своего проживания в Забайкалье внесли свой весомый вклад в развитие хозяйства и культуры этого региона.
Культура, хозяйство и быт семейских
Народно-бытовая культура старообрядцев - очень сложный феномен народного самосознания, который нельзя оценивать однозначно.
С одной стороны это протест против засилья крепостников и их апологетов и упорство в сохранении своего лица, тех общественных и общинно-бытовых отношений, которые существовали до утверждения крепостной неволи.
У староверов Сибири были крепкие нравы. Не допускались добрачные вольности молодежи. Почитание старших было одним из основных заветов в староверческой среде, всякое отступление от этих правил и норм поведения осуждалось и преследовалось самым строжайшим образом и не только церковным проклятием или преданием анафеме, но и мерами всеобщего осуждения.
Одежда
К народно-бытовым особенностям культуры староверов Сибири отнесем их приверженность к особого рода одежде, чем они выделялись на общем фоне русского сибирского старожильческого населения; старинную одежду старушки сохранили до настоящего времени.
Мужская одежда почти не сохранилась.
М. Грулев писал так об одежде семейских:
«как мужчины, так и женщины, носят суконный сарафан, который называется шинелью (точнее, называют словом «шамель»), а попроще - озям, нанковый халат; для постоянной носки служит куртик и шойдонник - короткий кафтан из сукна собственного изделия; головным убором у мужчин служит войлочная шапка, называемая колпаком, также четырехугольная шапка и чабак - шапка с наушниками; обувью служат партни или маризни, имеющие вид башмачков без подошв.
Женщины до замужества носят в виде головного убора повязку с рясами, то есть нитками, нанизанными бусами; у замужних важную часть костюма составляет кичка, имеющая вид кокошника; затем необходимой принадлежностью как замужних, так и девиц служат различные монисты, чарки с подборами - на ногах и кольца, перстни на руках».
Дедлов В.Л., путешествовавший по Забайкалью в 1896 г. писал о семейских так:
«Бабы - образец чистоплотности и опрятности, ходят в старинных сарафанах и с кокошниками и шлыками на голове. В будни на голове чалма из большого платка, несколько сдвинутая на затылок, с большим узлом над лбом. Эта чалма, вероятно, вынесена из Польши. В XV в. чалму носили польские дамы высших классов. Такую чалму вы можете встретить и теперь в каком-нибудь глухом еврейском местечке на самой старой жидовке.
Среди семейских в Забайкалье чалма - непременный головной убор староверок. Великолепные люди, архаичные, сохранившие и наружность, и темперамент, и характер, и костюмы в том виде, какими они были на Руси двести лет тому назад».
Костюм старообрядцев был богат и красочен: он удивлял путешественников. Ядринцев пишет:
«Костюмы раскольников очень ярки, женщины в ярких сарафанах, на головах платки в виде чалмы, у мужчин есть шапки с красным верхом, парни любят вышитые рубашки, бисерные цепи на вороте, иные обшивают сапоги для щегольства бахромой. У женщин старинные лисьи шубки с двумя лентами, идущими от воротника» Н.А. Некрасов о семейской женщине тоже писал в поэме «Дедушка», что «В праздник на ней душегрейка - из соболей воротник».
Вот обычное описание одежды семейской женщины:
«Кичка по очелью украшалась пояской - полоской ткани с поднизью из бисера и селезневыми перышками (они назывались кучери). Кокошник, составлявший праздничный убор, надевался поверх кички, соответствуя ей по форме; шили его с небольшим закругленным очельем.
Позатыльник повязывали сзади на кичку под кокошник, шили его из бархата, шелка, украшали позументами или вышивали золотой нитью. Кокошник сплошь покрывали узором из серебряной или золотой нити или вышивали, оставляя просветы фона; делали их особые мастерицы…
Поверх кокошника повязывался шелковый платок - атлас - или тонкая кашемировская шаль, причем так, чтобы было видно расшитое дно кокошника».
Г.С.Маслова, крупный специалист по восточнославянской одежде, считает, что у семейских сохранились древнейшие русские головные уборы.
Способ повязывания платков был разный: в селах Улан-Удэнского, Мухор-Шибирского, Бичурского районов тонкая большая шаль (или атлас) повязывалась по кичке в виде чалмы. Нередко дополнительно для тепла надевали платок по подбородку, завязывая концы на затылке. В Читинской области (Урлук, Кочон, Красный Чикой, Новосалия и др.) повязывали небольшой сложенный платок по очелью кокошника.
Любопытно, что головные уборы русских имеют какую-то древнюю связь с птицами: это сохранено в их названиях (кокошник - от общеславянского кокошь - курица-наседка; сорока). Нет сомнения, что головной убор имел апотропейное значение, служил оберегом. В Улан-Удэ в краеведческом музее хранится головной убор, сделанный для семейской женщины целиком из шкурки селезня с перьями.
Дополнениями к костюму семейских являлись украшения: запонки в качестве застежек, янтарные бусы, бисерные украшения, украшения из перьев дикого селезня (пушки, кучери, «косички»), обычай украшать живыми, а иногда искусственными цветами головные уборы. Пояса служили им как неотъемлемая часть одежды и как оберег.
В старообрядческой культуре очень многое связано с древними поверьями и религиозными воззрениями и преданностью старине.
Вся это способствовало сохранению старинных национальных форм костюма. Верхняя мужская и женская одежда во второй половине XIX - начале XX в. насчитывала до 30 наименований.
Это были зипуны, шамели, куртки, шубы, дохи, халаты, яги, шабуры, озямы, армяки, капоты, поддевки, курмушки, борчатки и прочее. Женская праздничная одежда с рукавами, халаты в том числе, носились внакидку, только в церкви их надевали на рукава. В будни носили домотканые зипуны или шамели, курмушки часто плисовые, борчатки, бекеши.
Памятники письменности и книжности у семейских
Переселяясь за Байкал, старообрядцы, как самое святое, везли с собой иконы и древние фолианты. Рукописи и книги, изданные еще до раскола, имелись в каждой семье, бережно хранились и передавались из поколения в поколение. Семейные книжные собрания по мере возможности пополнялись.
На территории Бурятии обнаружены подлинные шедевры: первопечатные издания Ивана Федорова, Петра Мстиславца и книги типографии Мамоничей, которые относятся к концу XVI века. Местной книжно-рукописной традиции около двухсот лет. Известны рукописные Евангелия, Апостолы, другие богослужебные книги. Распространены также крюковые певческие рукописи, сборники духовных стихов, многочисленные рукописные вопросно-ответные сочинения, полемические сборники.
В Забайкалье выявлено много книжных старообрядческих собраний, владельцами которых были священники, уставщики, рядовые верующие. Они давали читать книги односельчанам и жителям других деревень. Это было обычным явлением: «Скорее солнце остановится, чем книга будет лежать на одном месте».
Староверы Сибири сохранили и многие памятники народной культуры и древнерусской письменности. Археографы, фольклористы, этнографы собрали у них замечательные материалы: древние книги и рукописи, предметы быта и обихода, образцы старинной одежды, найдены уникальные иконы. Эти предметы старообрядческой культуры существенно пополнили книгохранилища и музеи страны, обогатив науку и культуру. Словом, преданность староверов старине, их консерватизм (религиозный и бытовой) сыграли ныне положительную роль.
Здесь мы узнали, откуда появилась знаменитая семейская кичка, когда пришли семейские в Бурятию, откуда они пришли и что им пришлось вынести по дороге в далекую Сибирь. Несмотря на века гонений и лишений, а точнее вопреки этому, семейские не только выжили, но и сохранили свою культуру, религию, говор и быт.
Первые «новопоселенные ис поляков с их семейством» прибыли в Бурятию в 1765 году. Об этом пишет в своей книге доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии СО РАН, академик Петровской академии науки и искусств, заслуженный деятель науки Бурятии и России, заслуженный работник культуры Бурятии Фирс Болонев.
Я нашел эти документы в архиве Бурятии и Иркутска, из них следует, что первые староверы прибыли в Бурятию в 1765 году, - рассказывает Фирс Болонев.
Другой ученый, кандидат исторических наук Василий Пыкин, утверждает, что праздновать 250-летие необходимо через год, потому что, по его мнению, в документах о переселении старообрядцев в Бурятию «закралась ошибка» и первые поселенцы прибыли сюда в 1766 году. Однако спор этот оставим ученым, потому что, какие бы споры ни велись о дате переселения, есть список тех семей, которые прибыли сюда первыми. В этих списках есть фамилии, звучащие в Бурятии до сих пор. Может, кто-то из читателей найдет своих далеких предков. Вот, например, в Тарбагатайскую слободу прибыли: Калашниковы, Яковлевы, Осиповы, Чебунины, Ефимовы. В Куйтунской деревне обосновались: Трифоновы, Козозаевы, Ерафеевы, Анисимовы и многие другие. В Куналейской деревне обустроились: Еремеевы, Белоусовы, Солодуховы, Ерофеевы, Сластины, Гусляковы, Кравцовы, Медведевы, Кушнаревы. В Десятниково прибыли: Григорьевы, Пыкины, Вишняковы. В Бурнашевскую деревню приехали: Ефремовы, Дорофеевы, Родионовы.
Стоит отметить, что это лишь немногие из более чем 250 фамилий первопоселенцев. Учитывая, что прибыли они с женами и детьми, то человек насчитывалось больше 300.
Прослеживая историю семейских Забайкалья, отчетливо видна их непростая судьба. После непринятия староверами нововведений в православной церкви по указу царя Алексея Михайловича и патриарха Никона староверов объявили вне закона. Сторонники церковной реформы стали преследовать их за убеждения, начались казни, пытки, четвертования, гонения. Отлично демонстрирует события той эпохи картина Василия Сурикова «Боярыня Морозова», где женщина, закованная в кандалы, поднимает над толпой руку в старообрядческом «троеперстии».
Спасаясь от преследований, старообрядцы бежали в земли Белоруссии, Украины и Речи Посполитой, где их не преследовали по религиозным убеждениям. Отсюда пошли польские фамилии нынешних семейских. Отсюда же пошла и знаменитая кичка. Оказывается, женщинам понравились турецкие тюрбаны, которые они просто переделали на свой манер и стали повязывать голову. Вообще, поверья, связанные с кичкой, демонстрируют забавное слияние православных обычаев с какими-то древними языческими верованиями. Так, старообрядцы считали, что волосы женщины способны собирать в себе некую магическую энергию, и как только женщина выходила замуж, ей надевали кичку, чтобы не «выпадал из-под нее ни единый волосок». Потому что молодая жена могла принести на волосах в дом мужа «лихо». И в подтверждение этого нам даже спели частушку: «Ой, кичка моя, кичка ты рогатая, Ты спаси меня, родная, от колдуна проклятого».
Однако жить спокойно на землях Польши, Украины и Белоруссии старообрядцам не дали, было принято решение о переселении их в Сибирь. Некрасов в поэме «Дедушка» написал об этом следующее: «Горсточку русских сослали в страшную глушь за раскол, землю да волю им дали…». И этого им хватило с лихвой: «…новое чудо нашли: жители хлеб собирали с прежде бесплодной земли».
Семейские довольно быстро привыкли к суровым условиям жизни в Сибири и, подружившись с местным населением, создали здесь свои неповторимый быт, признанный уникальным во всем мире. Так, например, Тарбагатайский семейский этнографический ансамбль «Судьбинушка» в 2001 году стал лауреатом премии имени Пятницкого, обладатель звания «Живые сокровища», присужденного ЮНЕСКО.
7 и 8 августа этого года старообрядцы Бурятии широко отмечали свой 250-летний юбилей. Начался праздник в Этнографическом музее народов Забайкалья, а в воскресенье гостей встречали в Тарбагатае. Среди гостей были министр культуры Бурятии Тимур Цыбиков, заместитель председателя правительства Республики Бурятия по социальному развитию Владимир Матханов, заместитель руководителя Администрации по развитию гражданских инициатив Михаил Харитонов. Всех их с радостью встретили хлебом-солью, и песнями на горе «Каменный Лев». А затем повели-закружили по улочкам Тарбагатая в песнях и плясках семейские и казаки. Нарядные улицы заставили столами с угощениями. Когда гости все-таки дошли до конца улицы, то оказались в самом в центре большой ярмарки. Здесь глаза разбегались от разнообразия угощений и поделок местных мастеров. Здесь же веселили народ радостные скоморохи. Для детей поставили большие деревянные качели. А чуть поодаль стояли чурки с топорами, они ждали умельцев, которые на празднике топора сделают из обычной чурки что-то необычное.
Очень жалко было покидать яркий праздник и окунаться в будни. Однако спустя каких-то 50 лет гости опять соберутся на очередной юбилей. И хочется надеяться, что и через 50, и еще через 250 лет потомки сохранят и традиции, и память об истории семейских Бурятии.
Елена Медведева, для «Номер один».
Началась в бывшей Речи Посполитой, а если точнее - в Ветковских слободах близ современного Гомеля, где с конца 17 века жили староверы. Власти к тому времени уже вполне понимали, что обратить их в "никонианство" не удастся, и в общем терпимо относились к "старообрядческим анклавам" в империи - но до поры до времени, пока не находился хоть какой-нибудь повод их разогнать. В 1735-94 годах, тремя волнами, Ветковские слободы были ликвидированы, а всё их население, а это по разным данным до 40 тысяч человек (думаю, всё-таки сильно меньше) - дружно отправлено за Байкал. В те времена здесь жили только казаки, бравшие в жёны буряток, и они были порядком удивлены, когда поселенцы стали прибывать сюда целыми семьями: так в Забайкалье староверов и прозвали - "семейские".
Но план царских властей был куда тоньше, чем может показаться на первый взгляд: в те годы ещё силён был Китай, с которым Россия вела борьбу за Даурию, и самым надёжным средством было просто заселить эти безлюдные степи русскими людьми. На староверов такую миссию, тем более против их воли, возложили не случайно: ведь в условиях бесконечных гонений пьянство, воровство и разгильдяйство были недопустимой роскошью, староверы отличались крепким хозяйством и предприимчивостью, и с задачей освоения чужой и лютой степи никто бы не справился лучше.
Замысел удался, и ныне сложно представить себе бОльших сибиряков, чем семейские. В их столицу, село Тарбагатай (5,6 тыс. жителей) в полусотне километров южнее Улан-Удэ, сейчас и отправимся.
Название "Тарбагатай" в этих краях - примерно как в среднерусской полосе всякие Сосновки да Залесья, в одной только Бурятии Тарбагатаев разного размера и статуса наберётся десяток, да и происходит название всего-то от сурка-тарбагана. Интересующий нас Тарбагатай - райцентр в 50км южнее Улан-Удэ, и маршрутки с автовокзала туда бегают раз в полчаса, несколько раз в день проходя в более дальние сёла. В самом Тарбагатае автостанции нет, "лежбище" маршруток находится вот на этой площади:
Бетонный ДК, стела Победы, какие-то ведомства и музей с необычным режимом работы (13:00-16:00) в голубом здании. По соседству - кирпичный райком:
И ещё какие-то советские постройки:
Но это капля в море - как минимум на 9/10 Тарбагатай выглядит так:
Архитектура "семейских" узнаётся и запоминается с первого взгляда. Крепко сбитые избы необычайно архаичного облика, с высоко поставленными окнами, сразу будят в памяти словосочетание Допетровская Русь:
Причём неизвестно, что тут впечатляет больше: облик изб или их расположение - вдоль улицы они, вместе с воротами, стоят бесконечной и неприступной стеной:
Сами избы в основной массе очень небольшие, гораздо меньше, чем дома "обычных" старожилов:
Зато почти всегда ухожены и ярко покрашены прямо по брёвнам:
Очень красивые наличники, облик которых сразу заставил меня вспомнить Беларусь и Полесье:
А особенно впечатляют ворота - мало того, что высоченные и неприступные, так ещё и зачастую красиво оформленные:
В общем, облик староверческих сёл в Забайкалье не спутать ни с чем. Семейских не зря называют "хранителями Допетровской Руси", и по облику этих сёл можно примерно представить, как выглядела городская архитектура в России времён Алексея Михайловича, а то и Ивана Грозного. Да и проблемы те же: например, в 2004 году пожар уничтожил здесь сразу несколько общественных зданий в центре села.
Практически напротив райкома стоит деревянная поликлиника, а в её дворе - вот такой крест, памятник разрушенному собору и жертвам репрессий. В 1930-е годы староверам досталось едва ли не сильнее, чем другим русским крестьянам - но тут дело было уже не в религии, а в той самой зажиточности старообрядческих сёл, по которым раскулачивание прокатилось особенно страшно. Тот же Тарбагатай к середине ХХ века был вдвое меньше, чем в 1919 году, и восстановился лишь к 1980-м годам. Был тут и свой мученик - Афанасий Тарбагатайский:
Изначально семейские были "беглопопвцами". Тут стоит пояснить, что часть староверов считала, что новообрядчество - это "инославие", то есть принимать оттуда в старую веру можно через миропомазание, другие же считали никониаство ересью, а следовательно, перешедший в староверие нуждался в повторном крещении. Первые могли принимать "беглых" священников, вторые же быстро остались без священников вовсе - так появились "поповцы" и "беспоповцы". У поповцев в 1830-е годы на территории Австро-Венгрии зародилась своя иерархия - Белокриницкое согласие , в которую вошло со временем большинство поповских общин, но Забайкалье было слишком далеко. С появлением Белокриницкого согласия "поповцами" стали называть староверов, входящих в его иерархию, а жившие по старинке "беглопопвцы" выделились в отдельную общность, к которой в основном и принадлежали семейские. Здесь каждая община жила сама по себе, и зачастую доходило до того, что староверы ходили к новообрядческим священникам, которые для них, в тайне от центра, служили по старому обряду. Где-то накануне революции тогда ещё мирянин Амвросий Федотов добился включения Тарбагатая в Белокриницкое согласие, приход которого здесь действовал с конца 19 века. В 1920 году Амвросий тайком ушёл в Харбин, где находился в эмиграции Иосиф, епископ Иркутско-Амурский, который и передал свой сан Амвросию, в монашестве ставшему Афанасием. В1923 году новоявленный епископ вернулся на родину, где и служил до ареста и расстрела в 1937 году. Подробнее , и это был действительно подвиг - сходить за тридевять земель и вернуться на верную гибель, но подготовить родину к смутным годам.
В том же 1923 году в Саратове оформилась Русская Древлеправославная церковь, в которую вошли беглопопвские общины, в том числе большинство семейских. Её административный центр многократно менялся, но духовным центром считается Новозыбков почти что на прародине семейских.
На этом же камне увековечена и другая жертва "воинствующего атеизма", правда найти дату постройки этого "сельского кафедрального собора" я так и не смог, но рискну предположить - это та самая "первая Белокриницкая церковь" конца 19 века. Всего же в Тарбагатае было 7 церквей и часовне, старейшая из которых известна с 1810 года.
Главная улица приводит к горке с крестом, показанной на вводном кадре. С горки особенно хорошо видна планировка села:
Тарбагатай стоит в довольно глубокой долине. Горы - всё тот же Цаган-Дабан, ограничивающий Улан-Удэ с юга. Дорога ведёт к трассе Иркутск-Чита (то есть Москва-Владивосток), но она пролегает за перевалом в нескольких километрах отсюда. Хорошо виден заброшенный завод,встречающий на въезде улан-удэнскую маршрутку - с экономикой тут дела совсем печальные:
Вообще, Тарбагатай довольно велик, в поперечнике несколько километров. Слева над селом доминирует одинокая, и явно очень высокая гора:
Направо, откуда мы пришли, уходи длинная долина реки Куйтунки:
Хорошо видно кладбище, по сибирской традиции, на холме:
И наконец - Зосимо-Савватиевская церковь, стоящая, как оказалось, за пару кварталов от главной площади, но на параллельной улице. К ней-то я, спустившись с холма, и направился:
Но по дороге зашёл в магазин - погреться. Магазинов на село дай бог если несколько, а может этот и вовсе единственный - на соседних стелажах разложены еда, одежда и детские игрушки. Продавщица, увидев моё лицо с сосульками на усах, сразу сделала мне чаю, причём бесплатно, и сказал, что сейчас на улице -41 градус - а я и не заметил... Поговорили, я рассказал, кто я и откуда, и узнал от неё, что в современном Тарбагатае "семейские" - где-то около половины населения, и сама она не из них. А отогревшись немного, я пошёл дальше, и прежде, чем достичь церкви, вышел на берег Куйтунки:
За рекой - крест на сопке. С окрестными горами тоже связано очень многое - например, в одной из пещер всё тот же святой Афанасий успел схоронить тарбагатайские святыни и древности, которые там отыскали лишь в 1950-е годы, и по крайней мере часть их попала в музеи. Или "битва" на горе Омулевке в 1920 году, когда селяне под руководством вернувшего с Первой Мировой Афанасия Думнова, вооружённые косами, обратили в бегство красных "психологической атакой". А крест на сопке поставил отец Сергий (Палий), настоятель Зосимо-Савватиевской церкви:
Если миссия Афанасия заключалась в том, чтобы подготовить семейских к смутному времени, то отец Сергий - среди тех, кто помогает семейским это смутное время покинуть. Среди староверов он известен далеко за пределами Бурятии. Единственная действующая церковь (2003) также построена им, и её посвящение не случайно: церковь Зосимы и Савватия, ещё новообрядческая, в Тарбагатае известна с 1744 года.
Но что ещё интереснее, деятельность отца Сергия - не только церковная: в 2001 году он отремонтировал заброшенный спортзал напротив строящегося храма, и организовал там музей, со времнем разросшийся до 5000 экспонатов, и ныне обладающий едва ли не крупнейшей в Бурятии коллекцией русской этнографии:
Я вошёл на церковный двор, где (несмотря на запрет) сфотографировал вот такой автораритет - как мне сказали позже, это не экспонат, он на ходу и даже зарегистрирован.
У церкви навстречу мне вышел удалого вида человек в камуфляже, я попривествовал, и начал было объяснять, кто я и откуда, но он меня перебил, спросив с усмешкой:
-Так чего хотите-то?
-Ну... Музей посмотреть.
-Не вопрос. Только музей у нас платный, 100 рублей стоит.
Я так и не спросил имени этого человека, а он провёл мне целую экскурсию - сначала сводил в церковь, где (как и во всех староверческих церквхя, что я видел) было множество очень старых икон, возможно написанных ещё до Раскола, рассказал, что у них тут часто бывают и старообрядцы из других городов и стран, и европейские туристы. В церковь я заходил дважды - после музея мне надо было где-то согреться. Музейный двор:
Резные детали, судя по всему, были сделаны специально для музея:
Сложность была в том, что посетители зимой здесь бывают не каждый день, поэтому музей не отапливается, и как результат, в помещении тоже было градусов 40. Я чуть не окололел здесь, и к маршрутке потом шёл в полуобморочном состоянии - но оно того стоило. Коллекция музея вполне достойна областных центров, посвящена не только семейским, но и быту забайкальских старожилов вообще, а встретивший меня человек оказался прекрасным экскурсоводом.
Природе посвящён только один стенд - палеонтологические находки, коими, как известно, Бурятия и Монголию крайне богаты:
Основной зал музея же выглядит так, и обратите внимание, что планировкой он напоминает зал церкви - не случайно его создал батюшка:
Показать всё, о чём мне рассказывали, я не смогу, вот лишь несколько примеров. Скажем, купеческие весы начала ХХ века, которые до сих пор реагируют на 5-рублёвую монету, имея точность до 10 грамм:
Подлинная кожаная сумка старателей - возможно, когда-то в ней лежало состояние:
Изделия, техника и шлаки стеклозавода Голдобиных, дом которых я уже показывал в Улан-Удэ . Как уже говорилось не раз, из-за дикой удалённости сибирские города обеспечивали себя всем неоходимым сами, и многие небольшие и не игравшие никакой роли для империи в целом заводики здесь действовали лет по 200 без перерыва.
Стенд в "алтаре" посвящён собственно быту семейских - характерная одежда и декоративно-прикладное искусство, в первую очередь росписи по дереву. Расписаные прялки-"самопрядки" были некогда здесь в каждом доме. А довольно необычный костюм впитал в себя черты всех тех мест, которые прошли предки семейских: и Руси Допетровской, и Речи Посполитой, и забайкальских степей у ворот Поднебесной:
Например, платье сделано из китайского шёлка 18 века:
Здесь же - домашние иконы семей разного достатка:
И отдельно - "складень", походный иконостас. В этом краю огромных пространств и глухих селений вещь незаменимая, среднестатический семейский батюшка был и путешественником, в походах к дальним сёлам проводя очень много времени:
Казачья сабля в руках открывшего мне музей человека:
Вообще, без сопровождающего сюда лучше не ходить - назначение многих вещей без объяснения не понятно, таблички есть не везде, а многое просто иначе и не посмотришь. Вот, скажем, на фоне самоваров (крайний левый - 1820-х годов) мне показывают две почти одинаковые вещи. Вот в этой форме пекли гербовые пряники к приезду цесаревича Николая в Верхнеудинск:
А в этой - медные кресты под рубаху:
На втором этаже - интерьер семейского дома, вполне достойный городских домов той эпохи:
В "красном углу" - опять же несколько старых икон и книг. Рассказчик показывает мне молитвенник времён Алексея Михайловича, но сколько я ни пытался его заснять - все кадры вышли нерезкими:
В общем, об этом музее рассказать можно ещё много, но только неблагодарное это дело - в формате ЖЖ-поста о музее рассказывать. Скажу так: Тарбагатай заслуживает поездки из Улан-Удэ не меньше, чем Иволгинск, и добраться туда не сложнее. Но Тарбагатай - это "столица" семейской страны, он более космополитичен и открыт миру. Как мне сказали, в более дальних сёлах старухи по сей день ходят в традиционной одежде, а чужак "снега зимой не допросится", так как пускать в дом новообрядца и есть с ним из одной посуды - не к добру...
А есть в музее ещё один стенд с валютой из самых неожиданных стран вплоть до Филиппин и Венесуэлы. Попала она сюда не случайно - её оставляли гости-староверы, и по этому стенду можно понять истинный масштаб старообрядческой цивилизации. Хотя ныне все староверческие конфесси объединяют около трёх миллионов человек (из них два миллиона - в России, причём 1,5 - "белокриницкие"), "хранители Допетровской Руси" давно уже разошлись по всей планете.
На этом и закончу рассказ о Бурятии. Но впереди последний пункт - Петровск-Забайкальский, о котором я расскажу ещё в трёх частях.
ВОСТОЧНАЯ СИБИРЬ-2012
Семейские - старообрядцы, высланные правительством Российской империи в Забайкалье в XVIII веке при разделе Речи Посполитой. Семейские были переселены в Забайкалье из Ветки, ныне города Гомельской области Белоруссии, во времена раскола находившегося на территории Речи Посполитой у границ России. Первый разгром Ветки произошёл в 1735 году - 40 000 человек были переселены в Восточную Сибирь и Забайкалье. Эти события получили название «Первого выгона». В 1765 году произошло второе выселение, а позднее и третье. Последняя партия старообрядцев была доставлена в Забайкалье в 1795 году.
В 1750-е годы произошло ухудшение отношений России с Цинской империей. В 1752 году появился проект организации снабжения Камчатки и Охотска по реке Амур. 28 декабря 1753 года Сенат создал «Секретную Нерчинскую экспедицию». Экспедиция должна была подготовить сплав по Амуру. Сбежавший из Нерчинских заводов каторжник сообщил китайским властям, что русские готовятся захватить Амур. Обстановка на границе резко обострилась. Селенгинский комендант Варфоломей Якоби в 1757 году составил проект организации защиты восточных границ России. Планом было предусмотрено увеличение численности войск на границе до 35 тысяч человек. В 1764 году в Тобольске начали формироваться два ландмилицейских полка из «польских выведенцев». Сформированные роты отправляли в Забайкалье. Негодных для военной службы (и старше 40 лет) отправляли в Селенгинский и Нерчинский уезды для обеспечения полков продовольствием.
С 1735 г. начались, так называемые «выгонки» старообрядцев из-за рубежа.
«В лето 7 243 (1 735) по именному повелению императрицы Анны Иоановны, господин полковник Ияков Григорьевич Сытин, взем с собою 5 полков войска, и окружив отовсюду Ветку, и сущая места окрест ея, и обрете обоего полу до четыредесяти тысящь. Обозрев же скиты и монастыри и пустыни и сотвори горестное и плачевное переселение обитавшим тамо».
В дальнейшем, по указу императрицы Екатерины II «ко всем находившимся тогда за польскою границею» последовало требование — вернуть всех беглых в Отечество. Вместе с тем в своем указе императрица «улещала» польских старообрядцев своими милостями о всепрощении, о предоставлении права не брить бороду, об освобождении от ношения немецкого платья и «прочая льготы обещавая». Но столь «сладостные речи» не усыпили бдительности беглецов. Тогда императрица применила силу. По ее повелению- «генерал майор Маслов, взем два полка войска, вступив в Польшу, и внезапу окружи Ветку, подобно Сытину, и обрете в ней до двадесяти тысящ жителей обоего пола и через два месяца всех выела в Россию, большею частию в Сибирь на поселение».
Часть предков забайкальских старообрядцев (так называемая Селенгинская группа) была выведена из пределов Польши во время второй «выгонки», осуществленной в 1764 г. под руководством того же генерал-майора Маслова Путь некоторых групп старообрядцев, которые шли этапом в глубь Сибири в страну «мунгалов» в целом отслежен, однако существуют и некоторые спорные моменты. Но фактом остается то, что, прибыв на места поселения в Забайкалье, старообрядцы обустроились очень быстро — за 3-4 года. С Ветки их вывели насильно. Продать свое имущество там они не имели возможности. Поэтому то, что сумели унести с собой в руках — это и было все их «богатство». Шли и ехали подолгу на подводах, за счет государства Но придя на жительство, совершили буквально чудо. Симон Паллас, известный историк, путешествовавший в начале 70-х гг. XVIII в. в Забайкалье, в своих записках утверждал, что «тюльские колонисты», которые только недавно были переселены из европейской России, уже имели дома и надворные постройки.
Переняв на себя культуру России, Украины, Белоруссии, Польши, сохранили очень яркие наряды. На Алтае «поляки», считались- сверх «легкомысленными» за пеструю одёжу у ранее заселившихся «чалдонов» и «каменщиков»(староверы мигрирующие по своей воле).
Переселённые старообрядцы получили от местных жителей название семейские, ввиду их прихода большими семьями с имуществом, в отличие от одиноких каторжников.
Для водворения за Байкалом «польских посельшиков» и устройства их быта в Селенгинске было создано в 1766 году особое учреждение «Хлебопашеств и поселения Контора», во главе которой был поставлен плац-майор Селенгинского гарнизона Налабордин. Высшее руководство делом устройства переселенцев лежало на Селенгинском коменданте - генерале Якоби.
Семейские расселились крупными группами, образовав сёла и деревни на территории нынешних Бичурского, Мухоршибирского, Тарбагатайского и частично Хоринского, Заиграевского, Селенгинского, Кижингинского районов Республики Бурятия, а также Красночикойского района Забайкальского края.
Семья крестьян-семейных. Селение Дешулан.
Сибирь. Забайкалье. Какая-то неведомая сила издавна притягивает непоседливого путешественника в этот край, полный загадок, авантюризма и смутьянства.
Всего пара сотен километров от Улан-Удэ, оплота забайкальской цивилизации - что за расстояние для бескрайних забайкальских степей! - и мы в глухой деревушке со странным названием Куналей. Здесь живут старообрядцы - «семейские», как называют их местные жители, или староверы, как привыкли называть их мы. Кто же такие эти семейские? Почему об этих таинственных людях до сих пор никто ничего не знает больше, чем из книг или из приключенческих фильмов?
Отзвонил колокол утренней службы в местной церквушке, еще пахнущей свежевыструганными досками и блестящей на солнце цинком недавно настеленной крыши. Если бы не пара авто, стоящих у расписных ворот какой-то хаты, можно было бы подумать, что магическая сила таинственной Сибири перенесла нас на столетие назад. Седобородые старики и наряженные в древние цветастые многослойные сарафаны старушки чинно расходились по своим крепко сложенным и почему-то разукрашенным, как на бразильском карнавале, домам.
После долгой тряски по пыльным скучным степным трактам довольно странно увидеть такое обилие живописи в обычной русской глубинке. Мы больше привыкли видеть съезжающие крыши на полуистлевших, полузаброшеных домиках, цепляющихся за жизнь аккуратно покрашенными в традиционный белый цвет оконными рамами, обращенными к дороге.
Местные жители, не проявив особой заинтересованности к разговору с незнакомцами, все же посоветовали, что если мы хотим узнать побольше о семейских, то лучше пойти к Анне Зайцевой. Она у них уставщица, что-то вроде главного духовного лица в деревне. Надо сказать, что староверы до сих пор не очень-то пускают в свой дом иноверцев, а уж за стол тем более не сядут. С этим строго. Вера запрещает. Забегая вперед, скажу, что даже браки они до сих пор заключают только между своими, семейскими. В общем, говоря научно, процветает инбридинг со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Анна оказалась человеком довольно прогрессивных взглядов по сравнению с другими старообрядцами и запросто согласилась побеседовать. Правда, к столу все же не пригласила. Заведя нас в добротную, раскрашенную по древним обычаям семейских избу, эта крепкая русская женщина поведала историю своей семьи. Ее предки пришли сюда в период великого переселения в Сибирь раскольников, которые бежали за границу, спасаясь от преследования церковных реформаторов.
Трагическая и богатая приключениями история предков, пришедших на эти земли еще в 17 веке, была достаточно характерна для огромного числа раскольников, бежавших от кровавого террора православной церкви, да еще к тому же заручившейся поддержкой государственной власти.
Старообрядчество возникло в 17 веке, когда на место феодального строя в России утверждалось крепостническое государство. До этого сельское духовенство подчинялось только мирянам и ими же избиралось. Но в 17 веке выборность священника была отменена, духовенство было поставлено в зависимость от помещика и архиерея, а на приходы легло бремя содержания церковного управления. Монастыри, раньше обладавшие независимостью и даже имевшие свои войска, были также подчинены высшей церковной власти. Лишенное прежних “вольностей”, духовенство было недовольно новыми порядками и в большинстве выступило против высшей церковной власти.
Высшая церковная власть в России всячески пыталась задушить старообрядческое движение с первых же дней его существования.
Реформа патриарха Никона, главного «генератора идей» и зачинщика церковной перестройки, проводилась поспешно, властными приказными методами, как и все в России по сей день. Сам Никон позже признал-таки правоту и старых, и новых обрядов. Но карательная машина была уже запущена. Волны ужасающих расправ прокатились по всей России.
Всех инакомыслящих, несогласных с церковными реформами, ссылали в монастыри и остроги, казнили, сжигали на кострах, не щадя даже женщин и детей. Уличенных в расколе наказывали кнутом, ссылкой или облагали двойной податью. Знаком, по которому власти и стрелецкие команды преследовали раскольников, стало сложение перстов.
Пытаясь всеми силами избежать гонений, многие раскольники бежали за границу - в Турцию, Австрию, Польшу.
А в это время русский царизм был озабочен закреплением за собой завоеванного края - Сибири. Первыми поселенцами здесь были войска, духовенство и купечество. Потом, как мы знаем, Сибирь стала пристанищем и для авантюристов-искателей приключений (и легкой наживы), и для тайно бежавших от царского правительства всякого рода недовольных. Сибирь стала и идеальным местом для ссылки и каторги.
Вот так, в качестве ссыльных, с 1665 года и попали в Забайкалье первые семьи старообрядцев. Позже, почти через столетие, Екатерина II издала манифест, разрешивший «всем живущим за границею раскольникам» вернуться на Родину и поселяться на свободные земли. Поверив царице-матушке, потянулись в Сибирь бежавшие за границу раскольники. В их числе из Прибалтики решились на отчаянное путешествие и предки Анны. Она, конечно, мало что помнит из рассказов стариков, сколько времени прошло! Но отнюдь не цветами был усыпан великий переселенческий путь. Тяжкие лишения пришлись на долю смельчаков, послушавших сладкие речи правительницы. Сначала всех переселенцев собирали в Калуге в особых бараках, оказывая такие «почести», что многие уже там умирали от болезней и голода. Уцелевших везли дальше, по реке Оке в Волгу, по Волге до Казани. Здесь многих крепких мужчин взяли в рекруты, сформировав целый полк из “польских” (так называли вернувшихся из Польши и Прибалтики) старообрядцев. Не всем было суждено обосноваться на новых землях - многие отправились в мир иной, так и не добравшись до Сибири и не обретя спокойствие, обещанное царицей.
Забайкальцы прозвали старообрядцев «семейские» - потому что они переселялись в Сибирь целыми семьями. И с тех самых пор, чтобы повеселее жить было, родилась традиция разукрашивать дома изнутри и снаружи. И теперь дома семейских можно безошибочно отличить среди прочих по разрисованным заборам и фасадам. Птички, солнышко, орнаменты. Внутри, правда, сейчас все меньше раскрашивают, стены даже обоями кое-где оклеивают. А деревню семейских легко узнать с первого взгляда еще издалека - цветастые дома вытягиваются вдоль одной-единственной цветастой улицы.
Анна живет без мужа, с матерью да детишками. Она уже привыкла управляться в одиночку по хозяйству. Да еще исполнять столь высокие обязанности уставщицы, возложенные на нее сельчанами. По сути, уставщик - тот же поп, поскольку фактически является церковным деятелем и руководителем. Это основное духовное лицо у семейских-«беспоповцев». Так получилось, что среди мужского населения села не нашлось достойной кандидатуры на должность уставщика. Выбрали Анну. Старинные религиозные книги, по которым она справляет требы, и ручной выделки янтарные ожерелья, которые они с матерью надевают только по праздникам, достались еще от предков, с такими лишениями добравшихся до этой глухомани. Эти реликвии берегут как зеницу ока, ведь им уже, считай, лет двести пятьдесят, не меньше.
В прежние времена уставщик был фактическим хозяином в селе. У него был непререкаемый авторитет и влияние. Обычно, будучи кулаком или крепким крестьянином, уставщик держал своих подопечных в повиновении. Он ревниво заботился о том, чтобы не проникло в село чужое влияние, особенно культуры. Бережно охранял устои старого быта и старых порядков. Именем Бога и путем различного толкования священных книг старался поддерживать старый уклад жизни. “Аще кто убавит или прибавит к тому, яже расписахом, да будет проклят”.
Сейчас, конечно, все по-другому. Хоть и строго веру блюдут семейские, да все же детишкам в школу-то надо ходить, а как же иначе, времена нынче не те, что раньше. А то ведь как раньше-то было? По старым писаниям, школа была одним из “греховных” мест. А уставщик всегда старался держать народ в невежестве. Своих детей, правда, учил у частных преподавателей. Единственной грамотностью, к которой приобщались семейские, было обучение церковно-славянскому чтению у уставщиков. Ясно, что высокого полета знаний поэтому не наблюдалось. Поэтому о природных и прочих явлениях представления у староверов были самые примитивные. Млечный Путь, например - это знак Бога в честь вывода Моисеем евреев из Египта, когда он перешел море “аки по суху”. Землетрясения объяснялись еще проще: земля держится на огромной рыбе, плавающей по океану; повернется рыба - встряхнется земля.
Многое меняется в укладе староверов. Сейчас, например, стали врача признавать, чего раньше даже не считали возможным. Большой грех. “Лучше в нездравии пребывати, нежели ради применения немощи в несчастья впасть; аще бо и уврачует бес, болми повредит, нежели ползва”.
Зато вовсю процветало знахарство, прямо как сейчас в больших городах. Вот несколько рецептов решить «дела семейские»:
Если вы страдаете от испуга, попросите родственников облить вас сонного холодной водой, или над ухом выстрелить из ружья. Радикальным средством от “спинной боли” рекомендуется нехитрый массаж, доступный большинству: нужно положить больного животом на порог, и на спине рубить тупым топором веник, произнося соответствующий заговор (заговор, правда, не сказали). Ну, а “собачья старость” (английская болезнь) пройдет, ежели протащить ребенка под воротами; еще можно запечь его в пирог и с молитвой посадить в печь. Можно даже протащить в бане через калач, там же прокатить больного верхом на собаке и дать ей съесть этот калач. После этого все как рукой снимет. Никто не знает, правда, что делать, если собака откажется есть калач. Ну да ладно. Тогда можно и к врачу.
Сейчас, конечно, жизнь меняется. И беспоповцы объединяются с темноверцами и белокринийцами. Да многие, особенно молодежь, уже и сами толком не знают, что за направление они исповедуют. Жизнь берет свое. Чтут каноны, а одежду носят все больше цивильную. Крестятся двуперстием, а телевизор смотрят. В магазин ходят к иноверцам, заморские продукты покупают.
А местные турфирмы за скромную плату организуют поездки в деревню к семейским, где вам и спляшут, и песни старинные староверческие споют. Разодетые на старинный манер бабушки-староверки попотчуют вас, иноверцев, кваском да борщом со свежей телятинкой. И ничего, что верой не положено. Уплочено.
👁 Отель как всегда бронируем на букинге? На свете не только Букинг существует (🙈 за конский процент с отелей - платим мы!) я давно практикую Румгуру , реально выгодней 💰💰 Букинга.
👁 Знаешь ? 🐒 это эволюция городских экскурсий. Вип-гид - горожанин, покажет самые необычные места и расскажет городские легенды, пробовал, это огонь 🚀! Цены от 600 р. - точно порадуют 🤑
👁 Луший поисковик Рунета - Яндекс ❤ начал продавать авиа авиа-билеты! 🤷