Истории Крымского ханства не повезло дважды: в Российской империи ее писали преимущественно в черных красках, а в Советском Союзе вообще попытались забыть. Да и жители современной Украины, чего скрывать, по большей части находятся в плену российских мифов и заблуждений о крымских татарах. Чтобы хоть немного исправить ситуацию, Крым.Реалии подготовили цикл публикаций о прошлом Крымского ханства и его взаимоотношениях с Украиной.
Как мы уже говорили в прошлый раз, успех Миниха был недолговечен. Но ведь война продолжилась и на будущий год, и вновь русские войска, уже на этот раз под командованием Петра Ласси, ворвались на полуостров. Ну ладно, пусть в первый раз защищать Крым было некому, ну пусть эффект внезапности. Но почему во второй раз Россия смогла овладеть полуостровом?
Главный вывод из событий миниховского похода был совершенно очевиден для любого неприятельского стратега. Потому что этот поход наглядно показал, что на теперешнем этапе само существование Крымского ханства целиком зависит от того, готова ли Османская империя воевать с Россией за Крым, или не готова. И что само по себе Крымское ханство стало теперь, по сути, беззащитным перед любым сколь-нибудь умело организованным наступлением с севера.
Тактический успех своей крымской кампании 1736 года Россия решила немедленно развить и повторить
Потому понятно, что тактический успех своей крымской кампании 1736 года Россия решила немедленно развить и повторить. Поэтому в следующем году на покорение Крыма была отправлена армия под командованием Питера Лейси – или, как его называли в России, Петра Ласси .
Хан Каплан I Герай , как того и хотел визирь, к тому времени был уже отстранен от власти. Вместо на него на престол был назначен его племянник, Фетх II Герай . И на сей раз османы, впечатленные ужасами прошлого вторжения, наконец, оказали новому хану поддержку, выделив ему янычарские отряды с артиллерией.
Фетх II Герай встал с турецкими пушками у Перекопа, хорошо приготовившись к встрече неприятельского наступления. Но Ласси узнал об этом и не стал штурмовать Перекоп, а вместо того решил войти в Крым другим путем, так сказать, через, так сказать, «потайную калитку» – то есть, через Еничи (нынешний Геническ) и Арабатскую стрелку. Однако этот его план был разгадан ханом, и Фетх II Герай отправил османский отряд поджидать русских к Арабатской крепости – то есть, там, где дорога с Арабатской стрелки выходит уже непосредственно на полуостров.
Но и Ласси, в свою очередь, доведался, что при входе со стрелки в Крым его поджидает столь опасная преграда. Потому он, не дойдя до южного конца стрелки, с немалым трудом переправил войско через Сиваш и высадился незамеченным на безлюдном крымском берегу – там, где его вообще никто не ждал: ни хан, стоявший на Перекопе, ни турки, поджидавшие у Арабата. И с этого берега лежала прямая дорога вглубь Крыма, прямо к городу Карасубазар, нынешнему Белогорску, – который, надо сказать, после сожжения в прошлом году Бахчисарая временно перенял на себя функции столицы Крымского ханства.
Ласси беспрепятственно проследовал к Карасубазару и предал его огню, а затем опустошил и обширные территории Центрального Крыма
И пока весть о русском десанте через Сиваш дошла до хана и до османского командира, Ласси уже беспрепятственно проследовал к Карасубазару и предал его огню, а затем опустошил и обширные территории Центрального Крыма, тем самым довершив разорение страны, начатое Минихом. Ханские и османские войска с противоположных сторон бросились навстречу Ласси, но было уже поздно. Собрав богатейшую добычу и разграбив окрестности, русская армия практически беспрепятственно вышла с полуострова через Чонгар.
Ласси пытался пробиться в Крым и на следующий год, на сей раз планируя пройти уже до Кефе-Феодосии. Он даже сумел было занять Перекоп, но далее получил такой неожиданно сильный отпор от нового хана Менгли II Герая , что был вынужден отступить – то есть, Крым, наконец, оправился от потрясения первых ударов и таки сумел мобилизовать свои и турецкие силы. А последний поход 1739 года и вовсе закончился ничем, потому что война уже клонилась к концу, и дела у русской армии на других фронтах войны с Турцией шли неважно.
То есть, отвечая на ваш вопрос о причинах тактического успеха первых двух походов, я бы сказал, что в походе Миниха такой причиной стало подавляющее превосходство русской армии в вооружениях, а в походе Ласси, которому противостояли уже только крымские татары, но и османские янычары, свою роль сыграл фактор внезапности.
То есть, в тактическом плане Россия могла торжествовать по поводу того, что ей впервые в истории удалось нанести удар Крыму на его же собственной территории. Однако в стратегическом отношении эти походы оказались, по сути, бессмысленными. Ведь они не помогли достигнуть ни одной стратегической цели из всех тех, что ставил перед собой Петербург. Обоим командующим не удалось ни присоединить Крым к России, ни оккупировать его на постоянной основе, ни хотя бы даже удержаться на полуострове сколь-нибудь надолго. Два грандиозных похода, тщательно спланированные европейскими командирами и проведенные по всем правилам классической колониальной кампании, в исполнении русской армии превратились, по сути, в обычные набеги ордынского типа, когда единственным результатом побед стали телеги с богатой добычей и пепелища вражеских сёл, тогда как политический результат операции был ничтожен.
Походы 1736 и 1738 годов сопровождались со стороны русской армии целенаправленными и огромными по масштабам разрушениями
Стратегическую значимость достигнутого военного успеха сильно снижал и еще один тонкий нюанс. Ведь походы 1736 и 1738 годов, именно вследствие своего характера набега, сопровождались со стороны русской армии целенаправленными и огромными по масштабам разрушениями, а также всяческими проявлениями варварства в отношении гражданского населения; а к таким вещам крымские татары – во всяком случае, в отношении себя и на своей территории – были, естественно, непривычны. И если целью Петербурга было ужаснуть и устрашить жителей Крыма – то это ему, конечно, удалось. Однако именно тот факт, что Крым был ошеломлен и потрясен этим разгромом, на 30 с лишним лет закрыло для русской политики любую возможность более тонкой работы по проникновению в Крым и закреплению там своего влияния. И потому когда в 1770-х годах Россия предприняла новую попытку покорения Крыма, то она приняла во внимание опыт 1730-х и действовала уже совершенно по-другому.
После разрушительных походов русских войск на полуостров в Крыму наступило относительное затишье на внешних фронтах, однако этот период характеризовался весьма бурными событиями во внутренней жизни ханства. Опишите, в двух словах, как складывались отношения крымских ханов середины 18 века с их новыми и весьма своевольными подданными: а именно, ногайскими ордами причерноморских степей?
Я уже рассказывал, что с середины 17 века началось массовое переселение в материковые владения Крымского ханства прикаспийских ногайцев. Этот народ после распада Золотой Орды создал собственное государство – Большую Ногайскую Орду, лежавшую между реками Волга, Урал и Эмба. Над ней не было хана, и главным лицом в Большой Ногайской Орде являлся независимый верховный бей. Изначально эта Орда отнюдь не была дружественна Крымскому ханству и даже не раз воевала с Крымом, потому что опасалась, что крымские ханы хотят лишить ее независимости и подчинить себе – и надо сказать, что такие попытки Крым действительно предпринимал неоднократно. В итоге, Большая Ногайская Орда все-таки утратила независимость, но завладело ею не Крымское ханство, а Московское царство, подчинившее ногайцев вслед за Казанским и Астраханским ханствами.
Около ста лет ногайцы жили под русским господством, подвергаясь различным утеснениям царских воевод, пока на их кочевья с востока не явились из Монголии новые переселенцы: калмыки – народ крайне воинственный и откровенно враждебный к ногайцам. Москва явно благоволила к калмыкам, используя их как инструмент контроля над ногайцами, которых подозревала в неблагонадежности и в тайных связях с Крымом и Турцией. И этот усилившийся гнет, уже не только русский, а двойной, русско-калмыцкий, стал для ногайцев последней каплей, которая заставила многие десятки тысяч их покинуть свои прежние кочевья и переселиться на запад, во владения крымских ханов.
Ханы позволили прикаспийским ногайцам создать на территории ханства собственные отдельные орды
Ханы, помня прошлые напряженные отношения с Большой Ногайской Ордой, не до конца доверяли этим беженцам, и поначалу расселяли их малыми группами по улусам крымских степняков, уже давно обитавших в Крыму, чтобы беженцы не сгруппировались вместе и не превратились в отдельную силу. Однако из-за огромного объема переселенцев этот план не удался, и тогда ханы позволили прикаспийским ногайцам создать на территории ханства собственные отдельные орды, во главе каждой из которых Бахчисарай назначал специального наместника, носивший титул «сераскер».
Таким образом, к середине 18 века в Северном Причерноморье сложились 4 ногайские орды: Буджакская (занимавшая междуречье Дуная и Днестра), Едисанская (между Днестром и Днепром), Едичкульская (между Днепром и Перекопом) и Кубанская, располагавшаяся, соответственно, в степях Кубани.
Эти орды жили и управлялись отдельно от прочего татарского и турецкого населения, поселившегося в Причерноморье ранее, населявшего там прибрежные городки вроде Аккермана и Очакова и подчинявшегося не Крымскому ханству, а Османской империи. Владения же ногайских переселенцев занимали степные пространства этих регионов, и во главе их, как я уже сказал, стояли ханские наместники – сераскеры.
Этих сераскеров ханы назначали из числа членов собственной династии
В середине 18 века этих сераскеров ханы назначали из числа членов собственной династии, и для целого ряда крымских правителей 18 столетия пост сераскера в Северном Причерноморье стал, так сказать, первой ступенькой карьерной лестницы в продвижении к ханскому престолу. А некоторые особо беспокойные члены ханского семейства порой пытались использовать эти посты и как трамплин к немедленному достижению ханской власти путем мятежа, используя подвластных им ногайцев как собственное войско в восстаниях против законных ханов.
Вот один из примеров таких событий, разворачивавшихся на этих территориях. Мы подробно знаем о нем отчасти благодаря донесениям иностранных посольств в Крыму, а отчасти благодаря турецким документам.
В 1750-х годах сераскером Едисанской орды был Саид Герай-султан , брат правившего тогда в Бахчисарае хана Халима Герая . Саид Герай, надо сказать, был не просто чиновником, но и талантливым поэтом. Он оставил свои подробные и очень интересные воспоминания о жизни в степи среди ногайцев, и его записки являются теперь ценнейшим историческим источником, потому иных источников о повседневной жизни на этих территориях, собственно говоря, сохранилось вообще весьма немного.
Так вот, Саид Герай мирно и спокойно правил Едисаном, когда вдруг в соседней орде, Буджакской, вспыхнуло восстание. Оно вспыхнуло потому, что прежний ханский сераскер Буджакской орды умер, а на смену ему хан Халим Герай назначил своего молодого сына, Саадета Герая . По своим деловым качествам Саадет Герай совершенно не подходил на такой пост, и советники предупреждали хана об этом, но Халим Герай все-таки волевым решением назначил Саадета сераскером в Буджак, тем более что на этом настаивала и жена хана.
Саадет Герай, прибыв к ногайцам, начал упиваться там властью, казня правых и виноватых и, сверх того, в качестве штрафов за истинные и мнимые провинности, конфискуя последние остатки выращенного ногайцами зерна, обрекая тем самым подданных на голод. Неудивительно, что Буджакская Орда восстала против такого правителя, сбросила его, затем бунт перекинулся на соседний Едисан, и даже ни в чем не повинный Саид Герай был вынужден оставить свою резиденцию и скрыться от мятежников в Стамбуле.
Тогда хан Халим Герай стал собирать в Крыму большое войско, чтобы сурово покарать взбунтовавшихся ногайцев, но тут в дело вмешался другой ханский родич – Кырым Герай .
На тот момент Кырым Герай проживал в Болгарии, в поместье, предоставленном ему османским султаном. Услышав о волнениях в степях, он немедленно прибыл туда, возглавил это стихийное восстание, собрал вокруг себя огромное войско числом до 150 тысяч человек и потребовал у султана, чтобы тот немедленно отправил в отставку Халима Герая, оказавшегося неспособным мудро управлять своими подданными.
Чтобы утихомирить бунт, султан выполнил это требование, сместил Халима Герая, а новым ханом назначил самого Кырыма Герая
И, чтобы утихомирить бунт, султан выполнил это требование, сместил Халима Герая, а новым ханом назначил самого Кырыма Герая. Таким образом, с прямой помощью причерноморских ногайцев, в 1758 году началось правление этого выдающегося хана.
Это пример восстания, которое завершилось, можно сказать, удачно, потому что в результате него на крымский престол взошел действительно способный и достойный правитель. Однако и до, и после него имелись и иные примеры, которые не несли Крыму ничего хорошего, кроме совершенно ненужных и крайне вредных для государства смут и потрясений. Кроме того, участие в таких мятежах против законных ханов весьма плохо влияло на дисциплину среди орд и их готовность повиноваться центральной власти в Бахчисарае. А различные массовые наказания, которые ханы порой накладывали на орды за участия в таких бунтах, лишь еще больше отчуждали степняков от бахчисарайского правительства. И в скором времени все это весьма негативно сказалось на роли этих причерноморских орд в событиях русского завоевания Крыма. Однако сейчас, в середине 18 века, этого, конечно, еще никто не предвидел.
Продолжение следует.
Ногайцы разбросаны по разным частям страны и в каждом субъекте федерации представляют меньшинство. Держась маленькими, удаленными друг от друга анклавами, ногайцы перестали составлять единый этнокультурный массив. А так как каждый анклав за последние двести лет имел собственную историю, то стали заметны ментальные различия между ногайцами.
Судьба распорядилась так, что астраханские ногайцы были записаны и почти стали татарами, кубанские ногайцы, проживающие в горах, впитали горскую культуру, дагестанские же ногайцы, наоборот, в большей степени сохранили самобытность. Большинство чеченских ногайцев из-за двух разрушительных войн были вынуждены покинуть родину, а ставропольские ногайцы оказались в составе региона, который не предоставил им ни территориальной, ни культурной автономии, ни даже возможности изучения родного языка в школах. Конечно, есть и объединяющие факторы: ногайская идентичность, язык, прошлое – но достаточно ли этого, чтобы сохранить единство? Что оказалось сильнее: история, разделившая ногайцев, или человеческие усилия в борьбе с несправедливостью? Являются ли ногайцы живым народом или же осколками уже мертвого народа, растворяющегося в других культурах?
В мире немало разбросанных и разделенных народов: каким-то народам история благоволит, а каких-то, наоборот, перемалывает. История ногайцев на протяжении последних двух веков – это история практически полного уничтожения народа.
Во второй половине 18 века большая часть ногайцев проживала в Крымском ханстве, включавшем, помимо собственно полуострова, также территории современной южной Украины, части Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев. Ногайцы были главной этнической группой страны, вели кочевой образ жизни и составляли основу крымской кавалерии. Другая, значительно меньшая часть ногайцев проживала в Российской империи на территории современной Астраханской области и Дагестана.
Случившаяся трагедия коснулась только крымских ногайцев и не задела остальных. Все началось с Русско-Турецкой войны 1768-1774 годов, в результате которой Крымское ханство перестало быть вассалом Османской империи и стало вассалом России. Последняя хоть и победила, но ногайцы сохранили за собой обширные степные кочевые территории, а значит, на своих южных границах Россия получила нелояльное, свободолюбивое и воинственное население. С этим нужно было что-то делать, и империя решила поселить на новых землях менее проблемное население – христиан, преимущественно казаков, а ногайцев, соответственно, выгнать. Им предложили переселиться за реку Урал (современный западный Казахстан), но ногайцы отказались и решили воевать – это привело к катастрофическим последствиям.
Причин огромных потерь ногайцев было несколько. Во-первых, они уступали русским в военном плане – луки и сабли против пушек и ружей. Во-вторых, ногайцам было некуда отступать, а значит, перед ними стоял простой выбор: победа или смерть. В-третьих, они были обмануты Суворовым. Он предложил мир и устроил пир, на котором ногайцы напились, а сам приказал обмотать копыта лошадей войлоком, и ночью неслышно его солдаты напали на ногайцев. Некоторые считают, что отсюда пошло выражение: пуля – дура, штык – молодец. В-четвертых, ногайцы редко сдавались в плен, поэтому при окружении русскими или калмыками сами убивали своих женщин и детей, а затем вступали в последний бой. Всего в результате войны, послевоенных волнений и восстания погибло 300 тысяч ногайцев, а население степи уменьшилось вдвое. Выжившим не разрешили остаться на своей земле. Поэтому последний день восстания (1-е октября 1783 года) считается днем геноцида ногайского народа, а Суворов – национальным врагом. Оставшиеся в живых разделились: одни ушли в Османскую империю (современные Румыния, Болгария и Турция), другие – за реку Кубань, по которой тогда проходила граница России, третьи приняли российское подданство и стали кочевать в пределах современного Ставропольского края. Но на этом страдания ногайцев не закончились.
Территория Ставрополья – преимущественно плодородные черноземы, и российские власти не хотели, чтобы на этих землях велось кочевое скотоводство. Поэтому они были отданы казакам, а большую часть ногайцев переселили на территорию южной Украины, но вскоре и там запретили кочевать. На этот раз выгонять не стали, а просто перевели на оседлый образ жизни. До Крымской войны 1853-1856 годов (то есть в течение примерно 50 лет) ногайцы более-менее спокойно жили на этих землях, там даже был город Ногайск (современный Приморск недалеко от Бердянска). Но после войны ногайцы были обвинены в пособничестве врагу и в итоге изгнаны в Османскую империю. Причины выселения ногайцев непонятны. Какой-то коллаборационизм с их стороны действительно имел место, но, во-первых, тогда многие были недовольны войной – например, русские крестьяне массово поднимали восстания против усилившегося гнета. Во-вторых, ногайцы достойно сражались на стороне России, ведь нарушение присяги в их военной культуре считалось неуместным. Возможно, проигравшая войну империя решила самоутвердиться за счет ногайцев. Как бы то ни было, южная Украина была полностью очищена от коренного населения.
Закубанским ногайцам повезло меньше. После ликвидации Крымского ханства и до Адрианопольского мирного договора 1829 года Закубанье (южная часть современного Краснодарского края) формально входило в состав Османской империи, но фактически было независимым: турки контролировали только крепости черноморского побережья (Анапу, Суджук-Кале, Поти и другие). Большая часть Закубанья (от побережья до реки Лабы) была населена черкесскими племенами, а ногайцы проживали между реками Кубань и Лаба. Это был последний осколок Крымского ханства, переживший само ханство почти на полвека. Также часть уцелевших от российского разгрома ногайцев поселилась на черкесских землях: ногайские аулы были по всему левому берегу Кубани и близ Анапы – для защиты крепости. Таким образом, жизнь ногайцев стала тесно связанной с жизнью черкесов: их аулы находились рядом друг с другом, оба народа одинаково страдали от казацких набегов и вместе осуществляли набеги на казачьи земли. Итогом Русско-Турецкой войны 1828-1829 годов было то, что Закубанье досталось России, вот только местные жители не считали себя подданными Османской империи, не платили ей дань и очень удивились, что их территории были переданы другому государству. Съезд черкесских племен решил не принимать подданство России. Так началась (продолжилась) война на Западном Кавказе. Поскольку Черкесия представляла собой не цельное государство, а союз племен и поэтому не имела единой армии, а много разных армий и отрядов, то война на Западном Кавказе стала партизанской. Россия в свою очередь осуществляла карательные экспедиции на территорию противника: уничтожала аулы, сжигала посевы и забирала скот. Никто тогда не отделял черкесские аулы от ногайских: и тех, и других называли хищниками и беспощадно уничтожали – ногайцы разделили страдания черкесов. Из-за массового сопротивления и партизанской тактики эта война растянулась на десятилетия (до 1864 года) и стала катастрофой для черкесов, абазин и ногайцев. По данным русского историка Потто в войне погибло 400 тысяч горцев, и еще 500 тысяч изгнано в Османскую империю (из них 50 тысяч ногайцев). Для черкесов дата окончания Кавказской войны (21 мая 1864 года) является днем геноцида. Выжившим не позволили остаться на своей земле, а предложили выбор – переселиться на равнины Кубани или уплыть в Османскую империю. Большинство выбрало последнее, но доплыли до турецкого берега не все: корабли были маленькими и загружались битком, поэтому тонули в случае малейшего шторма. В результате Западный Кавказ был практически очищен от коренного населения: черкесы сохранились лишь в нескольких аулах близ Сочи и в Республике Адыгея, а ногайцы – в Ногайском районе Карачаево-Черкесии.
Вся эта длинная история приведена не просто так. Оба народа – ногайский и черкесский – пережили национальную трагедию. У обоих народов есть конкретная дата памяти (1 октября и 21 мая). Да, исторически ногайская трагедия растянулась на более длительное время, и 1-е октября 1783 года формально не включает в себя последующие события Крымской и Кавказской войн. Но это формально. Фактически, оба народа имеют даты, в которые нужно обязательно помянуть прошлое. Они и поминают, но делают это по-разному. 21 мая черкесы с национальными флагами в национальных одеждах выходят на улицы и проводят траурные мероприятия и шествия. Не стоит думать, что этот день политизирован, просто у черкесов в их новейшей истории самым значимым, переломным событием стала трагедия, а настоящий национальный день возможен только на основе значимого события. Черкесы используют день трагедии не просто для памяти прошлого, но для консолидации общества – поэтому траурные шествия проходят по всему миру, а разрозненное черкесское общество обретает единство.
1 октября ногайцы не устраивают никаких мероприятий – обычно жертв трагедии поминают дома. Кто-то сделает пост в Интернете, кто-то соберется маленькой кампанией, кто-то пойдет в мечеть (там читают молитвы и могут раздавать милостыню), но, чтобы в национальных одеждах с национальными флагами выйти на улицу на траурное шествие, такого не случается. Конечно, вопрос не в том, чтобы выйти на улицу и покричать о чем-то, а в том, что у разрозненного народа нет национального дня – того самого, который объединял бы всех ногайцев.
Я спрашивал ногайцев, почему такого дня нет, и хотят ли они, чтобы он появился.
«А зачем? Сами посудите. Единение идет, например, на конференциях, за круглым столом, когда проходят какие-то международные фестивали. А зачем нам выходить на улицу? Народов так много и если каждый будет так выпячивать себя, то это не приведет к хорошему», – считает Роза, учитель истории из Астрахани.
«В Астрахани этому сильно внимания не уделяют, но знают, что эта дата есть, могут молитвы по-читать. У ногайцев не принято выносить сор из избы», – говорит Линара.
«На 1-е октября молодежь что-то смотрит в Интернете, обсуждает, а я сам ничего не делаю», – рассказывает певец Магорби Сеитов из Карачаево-Черкесии.
Может показаться, что ногайцы вообще сторонятся массовых мероприятий, но это не так. Например, 9-го мая ногайцы выходят на улицу и отмечают праздник вместе со всей страной. Говорить о страхе перед властями тоже не приходится – в республиках Кавказа черкесам никто не мешает устраивать траурные шествия. Хотя какое-то опасение у людей все же есть. «Это националистически получается: великий полководец – и вдруг такие дела творил», – утверждает Магомед Найманов из Черкесска.
Некоторые ногайцы не задумывались о важности национального дня. Другие считают, что он нужен, но каких-то инициатив, направленных на его внедрение, среди ногайцев нет.
«У черкесов это сложилось в рамках движения, а у нас движения нет», – говорит Эльдар Идрисов, лидер астраханского ногайского общества «Бирлик».
«День траура не будет объединяющим фактором для ногайцев, потому что у нас нет такой объединяющей силы – у черкесов три республики и первые лица республик участвуют в съездах», – считает писатель Мурат Авезов.
Можно прикрываться тем, что ногайцы не любят вспоминать плохое; или опасаться того, что право народа на историческую память может кому-то не понравиться; или рассуждать о нецелесообразности уличных мероприятий. Но все дело в отсутствии объединяющей силы – инициативы простых людей и воли политических лидеров.
Внедрение национального дня обсуждалось в 90-е годы – тогда была целая плеяда культовых личностей во главе со Сраждином Батыровым – художником, хореографом, который возродил ногайские танцы и создал национальный ансамбль «Айланай», ставший одним из рупоров ногайского возрождения. Нарбике Муталлапова, в прошлом руководитель отдела культуры Ногайского района Дагестана, рассказывает: «Сраждин хотел объявить 1 октября днем ногайского траура, но не успел. А больше попыток не предпринималось: одни умерли, другие заболели, третьи ушли во власть. Сейчас молодежь делает мероприятия, но огня, чтоб горели за народ, я не вижу. Следующее поколение должно родить таких людей, ведь мы стареем и многие уже ушли. Я очень надеюсь, что придет смена».
Для черкесов память о трагических событиях не ограничивается траурными шествиями. Черкесское общество называет те события геноцидом и добивается его признания на международном уровне – так парламент Грузии в 2011 году признал Кавказскую войну актом геноцида черкесов.
По словам этнолога Ахмета Ярлыкапова, у ногайцев нет стремления к признанию геноцида. Сам Ахмет не очень согласен с термином «геноцид» по отношению к тем событиям, задумался, как бы это лучше назвать, и сказал: «Признайте хоть чем угодно». Также, по его словам, важно не только признание факта, но и правдивое описание событий. В этом тоже заключается проблема: ногайский мир слишком маленький, у него просто нет такого количества историков для изучения данного вопроса. Да и ногайский менталитет словно против этого – нежелание вспоминать тяжелое прошлое никуда не денешь. Миру же ногайцы неинтересны.
Отношение к суворовским событиям различается в зависимости от региона проживания ногайцев. Так, среди астраханских ногайцев, которых не коснулись этнические чистки и депортация, отношение к Суворову относительно нейтральное. Некоторые ни в чем его не обвиняли, потому что это было «государево решение», а он «человек подневольный» и просто «выполнял приказ». Соответственно, виноватыми оказывались «история» и «какие-то обстоятельства». В Астрахани я ни от кого не слышал термин «геноцид», и у меня возникло ощущение, что местные ногайцы предпочли забыть прошлое своего народа. Историк Викторин вообще заявил, что ногайцы сами во всем виноваты: сначала приняли российское подданство, а потом отказались переселяться за Урал; вместо этого напали на Суворова, а потом получили от него. Ничего нового: русские, конечно же, благородны, а враги, конечно же, коварны. Но одно дело русский историк Викторин, а другое дело сами ногайцы.
В Карачаево-Черкесии, наоборот, я был удивлен тем, что люди так легко употребляют термин «геноцид» – словно нечто общепринятое. Это делали и работники администрации, и сельские жители, и официантка в кафе, и люди творческие. Так, дизайнер Асият Еслемесова в самой начале встречи сказала про «непризнанный геноцид», а бабушка, у которой мы ночевали, упрекнула Суворова: «А если прикажут стрелять в мать родную, то тоже будут?»
«Геноцид, я считаю, потому что неправильное ведение войны. Это уже не война, это уничтожение населения», – считает Магомед Найманов.
В газете «Ногай Давысы» в Черкесске сказали, что никто не запрещает проводить массовые мероприятия, но они должны проводиться, если признан геноцид, а Россия не признает геноцид ногайцев. Другие же народы республики проводят массовые мероприятия, потому что черкесский геноцид признан на региональном уровне (республики Адыгея, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия), а карачаевский (депортация 1943 года) – на уровне страны.
Дагестанские ногайцы скорее солидарны с кубанскими, хотя суворовские события их тоже не коснулись. Но, во-первых, в Дагестане немало потомков кубанских ногайцев, бежавших туда во время Кавказской войны. Во-вторых, Дагестан – центр современной ногайской культуры и общественной жизни, и он просто не может дистанцироваться от ногайской истории.
На вопрос, что объединяет ногайцев помимо языка, нередко звучал ответ «история». Поэтому современные ногайцы часто обращаются к Ногайской Орде и своим великим правителям Эдиге и Ногаю как к символам гордости и идентичности. Они как Линкольн для американцев или Гарибальди для итальянцев. Правда, ногайские ханы были слишком давно. Какое отношение они имеют к современной истории и культуре – большой вопрос. В то же время более новая история, пусть и трагическая, никак не направлена на консолидацию ногайского общества.
Несмотря на то, что ногайская трагедия связана с Российской империей, ногайцы не держат зла на русских. Может быть, это редкая случайность, но я не встретил ни одного человека, который бы испытывал хотя бы раздражение к русским, не говоря уже о ненависти. Многие искренне удивлялись моему вопросу о негативных чувствах к русским и не понимали, почему они должны быть.
«Ненависти к России у нас нет. У нас такое же отношение к тому, что творится в стране, как и у тамбовского мужика», – говорит Иса Капаев.
Не повлияло на отношение ногайцев к русским и советское время, хотя тогда ногайцам досталось неслабо (впрочем, как и другим народам). Ногайцев не обошли сталинские репрессии, когда была выслана ногайская интеллигенция и уничтожен цвет нации. Затем, в 1957 год состоялся раздел ногайской степи, в результате которого народ оказался разорван на три части – Дагестан, Ставропольский край и Чечню. В итоге ногайцы не просто не получили свою республику или автономию в отличие большинства других народов страны, но везде оказались меньшинством.
«За всю историю советской власти в Карачаево-Черкесии бронь в аспирантуру получил только один историк Рамазан Керейтов, все остальные были соискателями. После того как Советский Союз рухнул, хочешь – в аспирантуре учись, хочешь – в докторантуру иди, хочешь – 15 работ пиши», – вспоминает Аминат Курмансеитова.
«В советское время к ногайцам было пренебрежительное отношение из-за того, что люди приезжали из сел и знали очень плохо русский язык. Сейчас с русским языком у всех всё нормально. Агрессия в обществе встречалась в 90-х годах, сейчас этого меньше. Появилось много межэтнических браков, уже в нескольких поколениях, поэтому все привыкли кушать и кайнары, и пасху с куличами», – говорит Линара из Астрахани.
События последних лет тоже не приводят к озлоблению ногайцев, несмотря на усилившуюся в стране исламофобию и нередкое отношение к азиатам как к людям второго сорта. Ногайцы отмечают русский шовинизм в Москве или казацких регионах страны, но сдержанно к этому относятся, словно старики к проблемным подросткам.
«В школе, когда начинается какой-то конфликт, русские дети ногайских детей обзывают корсаками – это оскорбительное прозвище казахов. А со стороны ногайских детей какая-то растерянность происходит, и они какого-либо прозвища оскорбительного характера по отношению к русским не говорят – его просто нет. Видимо, это идет с колониального времени, да и великодержавный шовинизм еще в крови. Плюс сейчас телевизор всё усиливает», – делится наблюдениями Амир из Астраханской области.
Некоторые ногайцы отмечали позитивный вклад современной России в развитие ногайского мира. «Сегодняшняя Россия не виновата в том, что было сделано с ногайцами. Сегодняшняя Россия позволила нам ознакомиться со всеми архивными и музейными материалами – всё оказалось доступно. До этого народ долгие годы жил в темноте. Некоторые люди трубили об этом, некоторые и головы сложили. И по сегодняшний день идет война если не с Россией, то со своими правителями. Лично у меня на русских обиды нет, горечь есть, но обиды нет – сколько лет назад это было», – говорит Нарбике.
«Те, кто остались в России, сохранили язык, территорию, название «ногайцы». Те, кто в Турцию ушли, пишутся турками. В Казахстане ногайцев нет как ногайцев, там они – казахи. Только в России мы сохранились именно как ногайцы, и это тоже надо признать», – считает Исмаил Черкесов.
За последние двести лет жизнь ногайцев стала тесно связанной с жизнью русских. И речь не только о смешанных браках, экономическом взаимодействии и соседском проживании. «Несмотря на то, что ногайская государственность была сломана именно Россией и ногайцы претерпели от нее много зла, мы оставались патриотами во все времена. Мы по факту патриоты, потому что до нас столько поколений ногайцев в русских войнах воевало. Почему привлекали ногайцев в Литву или Польшу? Потому что мы были опорой трона, постоянно властям служили. Такой у нас уклад», – продолжает Исмаил.
«Мы с русскими дрались на свадьбах, но и действовали вместе, защищали свои интересы. Я был советским человеком, меня не называли ногайцем, меня называли русским. Куда денешься? Другой родины у меня нет, ее не выбирают, мать она или мачеха. Просто есть более любимые и менее любимые дети», – говорит Мурат Авезов.
История крепко привязала ногайцев к России, насколько крепко, что они стали ощущать себя ее составной частью. Когда-то ногайцы вынуждены были принять российское подданство. Сегодня же они не могут представить себя вне российской идентичности. Поэтому они не уезжают в Турцию или Казахстан. Поэтому они остаются патриотами России, какой бы чужой для них она ни была. И в этом потомки Эдиге на удивление едины. Наблюдаем ли мы то, что ногайский мир перестал отделять «своих» от «чужих» и перешел в предсмертное состояние? Или же это способ выживания для малочисленного народа, когда оставшиеся силы направлены на созидание, а трата времени на негатив – непозволительная роскошь? Истину знает только время.
Ногайский писатель Мурат Авезов
В Карачаево-Черкесии в ауле Эркен-Халк находится «Музей истории и культуры ногайского народа». Это старое двухэтажное здание с четырьмя секциями, каждая из которых посвящена определенному периоду истории ногайцев, начиная со Средневековья и до советского времени. Глава музея Светлана Рамазанова устроила нам персональную экскурсию и поделилась интересными мыслями и своими переживаниями о ногайском народе.
«Я плохо сплю из-за того, что язык пропадает. Ведь если не будет языка, то не будет культуры, а если не будет культуры, то исчезнет народ. Любой народ исчезает – это неизбежность, и с этим ничего не поделаешь: большое проглатывает малое.
Почему ногайцы вымирают? Несколько причин:
1) Межнациональные браки;
2) Ногайцы говорят на русском языке (особенно на Севере) или на папином языке, хотя при этом продолжают считать себя ногайцами;
3) Это естественный процесс развития общества, это неизбежно;
4) Какое может быть развитие, когда ты маленький и варишься в собственном соку».
С двумя тезисами Светланы я соглашусь, а два попробую опровергнуть. Хотя даже эти опровержения вряд ли способны поменять общий вывод.
Светлана Рамазанова в музее
Опровержение №1.
Опасность межнациональных браков в большей степени относится к Астрахани, Северу и крупным городам, в общем, к местам, где ногайцы не проживают компактно. Из-за более светского и урбанизированного образа жизни там чаще случаются браки между русскими и ногайцами. Дети в этих браках обычно сами выбирают религию, если конечно между родителями не было четкой договоренности, и выбор чаще падает на христианство – религию большинства. Ногайский язык в условиях большого города тоже быстрее забывается, чем на Кавказе. В итоге дети в таких семьях оказываются под бо́льшим влиянием русской культуры, и теряют связь с ногайским миром.
Если же дети от русско-ногайских браков растут в ногайском селе, то все не так однозначно. «У нас народ дружно живет, нет конфликтов, даже на личной основе, потому что все переженились. У меня в классе есть двое учеников, мальчик и девочка, у них папы русские, а мамы ногайки. Девочка считает себя русской, но на ногайских праздниках лучше всех читает стихи на ногайском, у нее очень хорошее произношение. А мальчик себя не проявляет никак на этих праздниках, он, наверное, больше русский. А так, менталитет обычный, как у всех», – говорит Гульниса, учитель в селе Джанай Астраханской области.
На Кавказе все по-другому. Аминат Курмансеитова рассказывает: «Все-таки здесь Восток, на Востоке национальность определяется по отцу. Национальность по матери может быть только в том случае, если мать развелась с мужем и со своим ребенком жила у себя. В этом случае она может не только национальность, но и фамилию поменять. На Востоке даже у не мусульманина родословная идет по отцовской линии. Поэтому 99 % населения, рожденного от черкеса, записывается черкесом, от карачаевца – карачаевцем, от ногайца – ногайцем, от русского – русским. Если ногайка выходит замуж за русского, у нее ребенок русский, если за черкеса – ребенок черкес. Разговоры о том, что мать даст свою фамилию и перепишет на свою национальность, вообще не рассматриваются. Это даже не обсуждается, и фамилия всегда отцовская».
Это правило соблюдается у всех восточных народов, за редким исключением. Поэтому в той же Астраханской области если отец ногаец, а мать казашка, то ребенок будет ногайцем, и наоборот. Потеря национальной идентичности в таких браках не страшна, в отличие от браков с русскими.
«Черкесы говорят, что мы красивые, потому что с ними смешались. Доля правды в этом есть: у ногайцев есть черкесские роды, а у черкесов – ногайские. У меня прабабушки – карачаевки, и это неплохо, это улучшает кровь. У чеченцев и карачаевцев всплеск: они принимали в свои ряды всех подряд и сильно обновили кровь в 19 веке. У карачаевцев 70-80% населения – пришлые: абазины, грузины, ногайцы, черкесы. Поэтому у них сильный потенциал, много культурных деятелей, просветителей, писателей. Но мы не массово перемешиваемся: 10-15% семей – это допустимо, даже нужно, поэтому у нас и хорошее развитие. Ничего плохого в этом нет, смешение – путь к лучшему. Кровь всегда надо обновлять, иначе произойдет деградация», – считает Керим из Черкесска.
Межнациональные браки сами по себе не угрожают ногайцам, но становятся проблемой для диаспоры. Выходит, чтобы избавиться от проблемы, нужно просто остановить массовую миграцию. Остановить! Миграцию! Хм… так ли уж неправа Светлана в своем тезисе?
Согласие №1.
Исчезновение малых языков – действительно неизбежность, объединяющая всех ногайцев страны. Просто в городах этот процесс идет быстрее, в деревнях – медленнее, но к общему знаменателю в итоге придут все. Это как с Интернетом: вчера он был только в городе, сегодня же есть везде. О причинах исчезновения языка было сказано немало. О принимаемых мерах по его сохранению будет рассказано в отдельной истории. Философский вопрос, который я задавал ногайцам, звучал так: «Если исчезнет язык, то что будет с народом: он сохранится или тоже исчезнет?»
Мнения людей разделились, причем разделились примерно поровну.
«Колумбийцы же – единый народ. Они испаноязычные, но если этнически заглядывать внутрь, то большая часть у них – индейцы местные, какая-то часть – потомки испанцев. Также арабов много – торговцы в портах были арабами. И вот они все вместе они стали колумбийским народом. Это ярко выражено у Маркеса, он показал новую общность, новое государство. Такая ситуация, видимо, будет и у нас. Хотя из-за религии тяжелее будет стать единым народом», – рассуждает писатель Иса Капаев.
Магомед Найманов придерживается другого мнения: «Ногайский народ как народ сохранится. В статистике. А знать свой язык он не будет. Без языка народ легко может быть народом. Например, Беларусь, где 95 % не знают белорусского языка, тем не менее, белорусский народ существует». Более того, Беларусь в этом не одинока: ирландцы тоже не стали англичанами, хотя поголовно говорят на английском.
На первый взгляд, убедительным доказательством сопротивления ассимиляции является то, что дети, не знающие ногайского, все равно считают себя ногайцами. Но все не так просто. «Если человек не знает своего языка, не говорит на родном языке, то это уже неполноценный ногаец, его трудно назвать ногайцем на 100%», – убежден Исмаил Черкесов.
Мне кажется, Исмаил попал в самую точку. Что больше делает ногайцев ногайцами: самоназвание или возможность прочитать эпос Эдиге на родном языке?
«Мы плохо говорим на родном языке, но когда читаешь стихи на ногайском, слушаешь старые песни, слышишь пожелания – прямо тоска берет! Но мы этим не живем. Много информации идет, а моё родное – где-то глубоко внутри. У детей же этого еще меньше – поэтому нации и уходят», – замечает Светлана Рамазанова.
Опровержение №2.
Многие ногайцы философски смотрят на происходящую на их глазах потерю языка и ассимиляцию, потому что уверены в неизбежности исчезновения этноса. Их уверенность базируется на теории этногенеза и пассионарности Льва Гумилева – во время экспедиции я столько раз слышал эту фамилию, что у меня сложилось впечатление, будто она стала мантрой для ногайцев. По Гумилеву, каждый этнос проходит жизненный цикл от рождения до смерти, и ногайцы сегодня как раз находятся на стадии умирания. Можно много писать о том, что данная теория, несмотря на простоту и вроде бы логичность, не нашла поддержки ни среди отечественных, ни среди зарубежных ученых, вызывает много споров и во многих моментах притянута за уши, но так устроен человек, что должен во что-то верить. Светлана Рамазанова не сказала ничего нового о Гумилеве, просто была еще одним (5 или 6 по счету) собеседником за короткий период времени, рассуждавшем о неизбежности исчезновения ногайцев.
Я позволю себе не согласиться как с Гумилевым, так и с ногайцами. Ведь «естественный процесс развития общества» одинаково подходит как для объяснения каких-либо закономерностей, так и для оправдания ошибок и бездействия. Есть народы древнее ногайцев, которые в настоящий момент переживают стадию развития. Например, монголы, которые в 1990 году избавились от идеологии и взяли курс на построение демократических институтов общества и развитие современной буддистской культуры. Конечно, можно возразить, что Монголия – отдельное государство, а ногайцы – часть большой страны, но это только подтверждает роль исторического пути и единства народа в развитии общества и опровергает абстрактную стадию умирания этноса.
Одним из залогов сохранения культуры является наличие автономии, которая способствует консолидации общества. Это не гарантирует развитие этноса (те же финно-угорские народы России, имеющие свои республики, стремительно ассимилируются и выбирают русскую идентичность), но дает шанс на развитие. Воспользуется ли им народ или нет – другой вопрос. В ногайском обществе по-прежнему наблюдаются признаки жизни: помимо собственной культуры, проявляющейся даже у молодежи (всех этих танцев, свадеб, тамг) и исторической памяти, среди ногайцев немало инициативных людей, которые пытаются что-то сделать для народа. Но только в условиях автономии инициатива может принести крупные плоды, иначе будет не услышана или раздавлена.
Согласие №2.
Ногайцы оказались малочисленны и разбросаны, и их общество находится под сильным влиянием четырех более мощных культур, каждая из которых ослабляет ногайский мир.
Русская. Ногайцы считают себя частью России, живут в русскоговорящей среде и испытывают мощное влияние русской культуры. Несмотря на постепенную утрату родного языка, ногайцы не считают, что в России им грозит ассимиляция, наоборот, барьерами на ее пути являются ногайская внешность и религия, да и большинство ногайцев живет в условиях определенной культурной автономии. Угроза от русского мира в большей степени проявляется в Ставропольском крае и на Севере – там сильнее потеря родного языка и утрата культуры. К тому же в некоторых регионах возрастает русский шовинизм: в том же Ставрополье ногайцы считаются диаспорой, а не коренным народом и воспринимаются недружелюбно, что в принципе характерно для казачьих регионов страны по отношению к мусульманскому населению (ногайцам, черкесам, туркам-месхетинцам).
«Когда говорят, что ногайцы станут русскими, мне в это слабо верится. Однажды я поехал в Оренбург в архивы. Какие там обороты речи: «милостивый государь» и так далее! Как все красиво написано – я же говорю, я воспитан в русской культуре и для себя не считаю это горем. Читаю – и прямо бальзам на душу. Меня жена ругает, говорит, что я превращаюсь в совка. У меня несколько идентичностей: местная – карагаш-ногай, астраханский ногаец; другая – астраханец; следующая идентичность – ногаец, представитель ногайского народа; и следующая – россиянин, есть эта идентичность, я ее не выкидываю», – говорит историк Рамиль Ишмухамбетов.
Казахская. Долгожданная независимость от Российской и советской империй привела к национальному подъему казахов и развитию их культуры, но независимая культурная политика неизбежно порождает споры с соседними народами. Противостояние с ногайцами случилось из-за близости языков, схожей культуры, подавляющего численного превосходства казахов и того, что Ногайская Орда практически полностью располагалась на территории современного Казахстана. Поэтому кем считать кочевых поэтов 15-16 веков – ногайцами или казахами? (сами поэты в своих произведениях обращались к ногайцам, а не к казахам, но история знает примеры, когда народы меняли самоназвание). Являются ли ногайцы отдельным народом или субэтносом казахов? (большинство ногайцев считает себя отдельным, пусть и родственным народом – все-таки разница в языке, в свадебных и похоронных обрядах присутствует). Для казахов победа в этих спорах означает получение ногайского наследства. Для ногайцев – что они равноправный, пусть и небольшой по численности народ. Важно отметить, что споры происходят исключительно в Интернете, поэтому для одних – это чуть ли не дело жизни, для других – абстрактная, раздутая вещь, не имеющая отношения к реальности.
«Со стороны казахов нет пренебрежительного отношения к ногайцам, хотя в Интернете идут споры. Я обожаю Казахстан, мы с ними слишком близки, но частью казахской нации я не хотела бы становиться. Мы в 1992 году приезжали в Казахстан на симпозиум, и певица Кумратова исполнила эпические произведения, в которых упоминаются ногайцы. Там было много ученых, разных деятелей, и они говорят о Кумратовой: «Это наша, казашка она». Затем спрашивают, кто мы. Мы отвечаем, что ногайцы, а они говорят: «Вы тоже казахи, мы одно дерево». Я говорю им: «Да, но не забывайте, что мы корни, а вы ветки и листья», – вспоминает Нарбике.
«Многие молодые ногайцы поют казахские песни. Когда меняется родное на что-то родственное, но чужое – мне это не нравится», – говорит Мурат Авезов.
«Одни говорят, что приносить казахские песни на ногайские свадьбы – неправильно, но вы дайте тогда ногайские песни. Потому что казахские песни подходят по менталитету и мелодике. У нас композиторов хороших мало, поэтому приходится казахские и киргизские песни переделывать. С одной стороны, нет песен потому, что нет исполнителей. С другой стороны, исполнители не появляются, потому что нет системы эфира, ротации, а это упирается в то, что нет автономии», – считает Исмаил Черкесов.
Проблема в том, что ногайский мир слишком маленький, чтобы воспроизводить собственную культуру, в то время как Казахстан предлагает современные песни и фильмы, литературу и науку, колыбельные песни и национальную одежду. Если ногаец не хочет полностью обрусеть, а пытается сохранить элементы степного менталитета и кочевой культуры, то он просто вынужден смотреть в сторону Казахстана.
Татарская. Влияние татар на ногайцев ощущается только в Астраханской области, где проживает переходная татаро-ногайская группа (юртовцы) и где раньше ногайцы были записаны татарами. Татары являются вторым этносом в России после русских и, как и казахи, переживают национальный и культурный подъем. Татарские организации многочисленны, у них есть деньги на проведение образовательных и культурных мероприятий. Поэтому неудивительно, что, видя мощное татарское движение и слабое ногайское, многие выбирают татарскую идентичность.
«Наши старики поют татарские песни. У меня родной дядя называет себя татарином, зная, что он не татарин. Я люблю татарский язык, это мой второй язык после ногайского. Я могу по-татарски что-нибудь спеть, у меня бабушка – татарка. Но по самоопределению я ногаец. Опаснее всего для нас татары и казахи именно чрезмерным сближением. Если потеряется чувство «свой-чужой», то мы исчезнем», – считает историк Рамиль Ишмухамбетов (на фото).
Северо-Кавказская (горская). Исторически кочевой ногайский мир и горский мир относились к разным культурам, хотя и пересекались между собой. Особенно это было характерно для Западного Кавказа: Крымское ханство и Черкесия зависели друг от друга. Поэтому черкеска и папаха являются элементами одежды как для ногайцев, так и для многих горских народов. Поэтому в обеих культурах существовала практика аталычества (когда горские дети росли в ногайских семьях, и наоборот) и куначества (настолько тесной дружбы между людьми, что они фактически становились родственниками). Но после суворовских событий и массового изгнания ногайцы сохранились лишь в нескольких аулах по соседству с горскими народами, поэтому ногайская культура частично подчинилась горской и стала развиваться вместе с ней. Жизнь рядом с горцами постепенно стирала культурные различия, но в то же время способствовала сопротивлению советской культуре: в результате у кубанских ногайцев сохранились лошади и собачьи бои, как и у других народов Карачаево-Черкесии. Впрочем, идентичность, ногайский чай, женский национальный костюм – все это не осталось в прошлом; да и ногайский язык никуда не делся, несмотря на соседство с более крупным и очень похожим карачаевским языком. Поэтому в настоящее время кубанские ногайцы являются и ногайцами, и горцами, как бы странно это ни звучало.
Другое дело – ногайская степь. Она долгое время жила аутентично и сохраняла кочевую культуру вплоть до прихода советской власти. Коммунисты сначала привели ногайцев к оседлому образу жизни, а потом разделили степь, отдав две ее части Чечне и Дагестану – так местные ногайцы постепенно попали под влияние горской культуры. Поэтому среди них распространился суфизм. Поэтому некоторые делают дагестанский акцент «ле». Поэтому все ногайцы танцуют лезгинку.
В то же время многие дагестанские ногайцы подчеркивают, что они не горцы. На собрании молодежной организации в Терекли-Мектебе прозвучала такая фраза: «Подражаем горцам немного, но не горцы». А это сказал Мурат Авезов: «Посмотри на меня, какой я дагестанец. Меня просто взяли и отдали в Дагестан – насильно жених, насильно невеста».
По поводу лезгинки мнение разделилось: одни к ней плохо относятся и даже считают, что с ней нужно бороться, другие же рассматривают ее как часть современной ногайской культуры. «Некоторые говорят, что это не наш танец и его нельзя танцевать. Ну, и вытесни ее тогда другими танцами, традиционными ногайскими. Сейчас у нас лезгинка как данность. Во многом это даже ногайский танец, потому что некоторые элементы чисто ногайские. Но горцы танцуют ее с подскоками, поднятием рук – вот это не наше», – считает Мурза, участник молодежной организации «Возрождение».
«Я в Москве прожил 12 лет, у меня каких только друзей не было: русские, армяне, грузины. Но дагестанцев почему-то не было. Вот парадокс: и не потому, что к ним плохо отношусь, просто менталитет у нас другой. А с русскими очень легко сходимся, прямо слету».
Также дагестанские ногайцы оказались под влиянием кавказского суфизма – смеси ислама и горских обычаев. Суфизм стал особенно популярным в Дагестане, Чечне и Ингушетии, поэтому «восточно-кавказский ислам» отличается от «обычного» ислама, характерного для Поволжья и Западного Кавказа. Исторически ногайцы отказались от суфизма еще в 18 веке, но в современном Дагестане суфизм получил такое распространение, что если ты против суфизма, то ты чуть ли не ваххабит. В результате, некоторые «обычные» ногайские имамы были вынуждены покинуть республику, в ногайских мечетях появились суфийские имамы, а среди дагестанских ногайцев суфизм стал набирать популярность. Это привело к противоречиям между верующими ногайцами. В целом, суфисты более консервативны, и это бросается в глаза: в Астрахани ногайские женщины одеты по-европейски, в Карачаево-Черкесии они ходят в платках (и то далеко не все), в Дагестане женщина без платка – редкость, более того многие оставляют открытыми только лицо и кисти рук.
Нужно ли противодействовать более мощным культурам или же это уже бесполезно? Каждый решает сам для себя. Одни ногайцы говорят, что главное – быть мусульманином, а национальность не имеет значения. Такой выбор разумен в условиях тесного взаимодействия кавказских народов. Другие считают, что казахи и ногайцы – это один народ. В условиях глобализации это тоже неплохая формула сохранения. Третьи уезжают в крупные города и вступают в брак с русскими, что означает отрыв от ногайского мира если не для самих уехавших, то уж точно для их детей. Но и это неизбежность современного общества. Впрочем, есть и четвертый вариант – лучше всех его озвучила Нарбике:
«Сегодня дай мне возможность выбрать другую нацию, даже самую великую, я бы не смогла. Для меня ногайцы – мой великий народ. Я всегда говорю начинающим певцам: забудьте прошлое, живите настоящим, делайте свою историю. А вы восхваляете Эдиге, в песнях слова пафосные. Ногаец был бессловесен, разбросан, жил в темноте, под прессингом. Но если мы тогда выжили, то теперь не можем исчезнуть. Хотя эта борьба должна быть каждый день. Все должны помнить составляющие народа: язык, историю, культуру. Если это исчезнет, то исчезнет и народ».
Раздробленность ногайцев привела к тому, что в советские времена связь между регионами была минимальной, а общение с зарубежной диаспорой не происходило вовсе. Например, многие в Астрахани вообще не знали, что ногайцы живут где-то еще. В конце 80-х стало возможным создание национальных организаций и свободное перемещение по стране – и ногайцы разных регионов начали постепенно взаимодействовать друг с другом.
В первую очередь стали проводиться культурные мероприятия и общеногайские съезды на самую разную тематику: так, оказалось возможным не только появление в Дагестане ногайского ансамбля «Айланай», но и его гастроли по другим регионам страны. Затем к ним добавились образовательные и спортивные мероприятия. Несмотря на ограниченность доступа к административному ресурсу, взаимодействие ногайцев оказалось возможным благодаря «инициативе снизу». И хотя для простого человека все эти конференции и съезды мало что значили, ногайская интеллигенция стала представлять интересы всего народа, а не его отдельных частей.
«Когда к нам в первый раз приехали ногайцы из других регионов, они зашли в дом культуры и были поражены, что в России еще где-то живут ногайцы, говорят на их языке. Они показали спектакль, исполнили танцы, рассказали пословицы и поговорки. Как сейчас помню, они начинают пословицу рассказывать, а наш зал продолжает – это было так приятно», – делится воспоминаниями Гульниса, учитель из Астраханской области.
«Но всё это на общественных началах. То есть наши ребята складываются, кооперируются, собирают деньги. Часто нас отправляют на перекладных, нанимают какую-нибудь машину и мы выезжаем», – рассказывает Аминат Курмансеитова.
Впрочем, региональные границы стирались и для простых людей. Причин было несколько. Первая, как ни странно, сложное экономическое положение и последовавшая миграция на Север: появившиеся общины охватывали всех ногайцев независимо от региональной принадлежности. Точно так же Астрахань стала местом обучения для ногайской молодежи со всей страны.
Вторая причина – Чеченская война, из-за которой 10 тысяч ногайцев покинуло родные аулы. «Многие «чеченцы» уехали в Астрахань, работу нашли, бизнесом занимаются. Ногайцы, живущие среди других национальностей, более живучие. Мы здесь мононация, инфантильные, спокойные, только молодежь в последнее время чем-то занимается. В Чечне ногайцев сама жизнь научила выживать. Целые рода переехали сюда, потому что там село разбомбили – была наводка, что в нем скрываются боевики», – говорит Нарбике из Дагестана.
И третья причина – Интернет, который не просто усилил коммуникацию, но объединил ногайцев. Его роль особенно важна для этого народа, потому что в России нет телеканала на ногайском языке и общеногайской газеты (хотя две региональные все же есть). Доказательством силы Интернета стало возросшее число браков между ногайцами разных регионов страны, что раньше случалось крайне редко.
В течение долгого времени связь российских ногайцев с зарубежной диаспорой была полностью потеряна. Ногайцы, оказавшиеся в Турции, из-за близости языков и политики властей постепенно приняли турецкую идентичность, и теперь о них можно говорить скорее как о турках ногайского происхождения. Впрочем, от 100 до 300 тысяч человек в Турции и еще 100 тысяч в Европе по-прежнему считают себя ногайцами. Сейчас они приезжают в Россию на культурные мероприятия, появились «интернациональные» браки, даже проходил футбол между ногайцами разных стран. Как-то приехал ногаец из Австрии – он начал искать свой род и в итоге оказался в Астраханской области. Был и такой случай: «турецкая» семья нашла прямых родственников в Дагестане, несмотря на 150-летний разрыв в общении.
«Наша цель – пробудить население в Крыму, юртовых ногайцев. И у нас задача вести в Турции просветительскую работу, чтобы они записывались ногайцами», – говорит Керим из Черкесска.
Однако межгосударственное взаимодействие осложнено тем, что отсутствует организация, которая объединяла бы ногайцев всего мира и представляла бы их на международной арене, как, например, Меджлис крымскотатарского народа или Международная черкесская ассоциация.
Несмотря на международный уровень, ногайское движение зачастую держится на одном лишь человеческом энтузиазме, а потому страдает от нехватки денег. «Сейчас, если регистрировать общественную организацию, необходим конкретный почтовый адрес, помещение, договор об аренде, видеоматериалы нужно ежемесячно предоставлять. Но мы не имеем для этого возможности. Нам негде приткнуться, поэтому мы как бы в неофициальном положении», – рассказывает Магомед Найманов из Черкесска.
«В Астрахани нет центра, где можно было бы взять национальный костюм. Поэтому, как в школе какой-нибудь конкурс межнациональный, все ходят, костюмы ищут, не знают, где и у кого найти», – говорит Линара. «Если какие-то праздники проходят, мы складываемся. Определенного взноса нет, всё по мере возможности – так мы и концерты проводим, и все мероприятия».
В последнее время большую инициативу стала проявлять молодежь. «Идет возрождение, люди интересуются книгами, музыкой, поэзией, раньше этого вообще не было. Месяц назад здесь впервые в истории проходил КВН, потом его в Карачаевске провели. Если бы не это, я был бы в депрессии», – сообщает Мурза из Терекли-Мектеба. Помимо культурных мероприятий, молодежные организации способствовали появлению мобильных приложений по изучению ногайского языка, перевели на ногайский некоторые мультфильмы, например, «Король лев».
Дагестанская молодежная организация «Возрождение» развивает спорт среди ногайцев, пытается перевести домбру из традиционной культуры в современную, провела КВН, хочет запустить свою газету. Неизвестно, все ли у них получится, но сам факт того, что в ауле немало молодых людей не сидит на месте, вызывает удивление. Алкоголя и дискотек в этой среде нет; вместо него – спорт, суши-бар, sony playstation. «Я ногай, ты ногай – мы друг другу помогай». Кстати, дети лет 16, с которыми удалось поговорить в местном кафе, тоже сказали, что алкоголь – теперь не модно (правда, вместо него они пили энергетики). Конечно, такой образ жизни характерен не для всех ногайцев, но это все больше становится правилом, чем исключением.
К моменту начала первых взаимоотношений два государства - контрагента представляли собой совершенно разных политических организма. Ногайская Орда, будучи кочевым государством, на первых порах было мало заинтересовано в установлении дипломатических связей с Московией. Гораздо больше её беспокоила Большая Орда, с которой отношения у Юрта к концу 15 века испортились донельзя. Именно в связи с победоносным походом ногаев на хана Ахмеда в 1481г. Москва и обратила впервые своё внимание на Юрт. Конец 15 века характеризовался для Мангытского Юрта постепенным выходом из под протектората сибирских Шибанидов. Более того, именно в период ослабления влияния Шибанидов на ногайскую политику, мангыты получают возможность менять ханов Большой Орды так, как им посчитается нужным. С приходом к власти Мусы им же были засеяны первые семена апогея и могущества Юрта, ибо при Мусе мурзе Орда получает небывалый внешнеполитический авторитет. С ногаями вынуждены считаться не только государства - осколки бывшей Золотой Орды - Казанское, Астраханское и Крымское ханства, но вступившее в новый этап своего развития Московское княжество. Неоднократно присылал посольства в Мангытский Юрт и литовский король Казимир IV, с предложением напасть на Русь с двух сторон, от чего Орда, к слову, довольно дипломатично воздерживалась, потому что понимала всю необходимость дальнейших взаимоотношений с Москвой, в которых Белокаменная столица государства российского, несомненно, тоже была заинтересована ввиду постепенного разрешения дел в Поволжье. К тому, при Мусе было положено начало торговле лошадьми с Московией. Иметь ногайскую конницу в своём распоряжении мечтало любое из этих государств. Итак, к концу 15 века, то есть ко времени прямых дипломатических взаимоотношений с Россией, Мангытский Юрт представлял собой довольно сильное кочевое государство, построенное на патриархальных джучидских традициях с развитым государственным аппаратом и социальной иерархией.
Что же касается Московского княжества, то в конце 15 века, на финальном этапе правления Ивана III, фактически завершается процесс собирания русских земель вокруг единого политического центра государства - Москвы. Наблюдалось постепенное укрепление политического единства страны благодаря последовательной и довольно успешной политике Ивана III, в особенности, благодаря введению Судебника 1497 года. С обретением независимости от Большой Орды в 1480 году начинается более смелая внешняя политика Московии. В частности, Российское княжество начинает активно вмешиваться во внутренние дела Казанского ханства, ведёт дипломатические и военные интриги против Великого Княжества Литовского. Отношения с Крымским ханством, которое к концу 15 века уже было вассалом Османской империи, были дружескими. Союз с крымцами сохранялся в течение всего периода правления Ивана III, когда обе стороны вели войны против общих врагов - Великого Княжества Литовского, большой Орды и “детей Ахматовых”. Лишь со смертью московского князя начинаются постоянные набеги отдельных крымских отрядов на русские земли. Таким образом, к началу дипломатических взаимоотношений с Ногайской Ордой, Московское государство представляло собой довольно сильное государство, прошедшее этап своего становления и ставшее полновесным участником международных отношений как в Поволжье, так и в Восточной Европе.
По своему социально - экономическому устройству, оба государства являли собой два совершенно разных политических организма. Разница эта состояла в том, что Мангытский Юрт был кочевым государственным образованием, как верховный бий, так и подвластные ему мурзы постоянно меняли места своих летних и зимних кочёвок. Сельское хозяйство и ремёсла не имели места в экономической жизни ногаев, которые ограничивались лишь охотой и рыболовством. Как мы уже упоминали ранее, центральное место в экономике Юрта играло кочевое скотоводство и последующая торговля лошадьми с Москвой. В этом отношении Ногайская Орда уступала Московии, которая, конечно же, была оседлым государством, где сельское хозяйство и ремёсла культивировались с далёких пор её существования. Обе державы потому и были заинтересованы во взаимоотношения, что каждая имела то, чего не было у соседа. Необходимость дипломатического и торгового сотрудничества была очевидной, что конечно же, и явилось одной из причин установления отношений друг с другом.
За всю историю ногаеведения одним из основных до сих пор является выяснение степени зависимости Мангытского Юрта по отношению к Москве: существовал ли вассалитет, протекторат или же ногаи были подданными Русского государства? На сегодняшний день доминирующей является гипотеза о взаимном восприятии мангытскими и русскими лидерами рангов друг друга. Первый ногайский беклербек, предок биев и мурз, Едигей, будучи главой знати Золотой Орды, был по должности выше всех татарских и вассальных сановников и властителей. По этой причине он и обращался к правителю Русского улуса, великому князю Московскому, Василию Дмитриевичу, ставя своё имя без титулатуры и впереди. Беклербек Большой Орды и Крымского ханства, Тимур бий Мансур называл Ивана III сыном, он же его - отцом. Джанкувват бий Дин - Суфи видел Ивана Васильевича как брата, в то время как Таввакул бий Тимур рассматривал Москвоского князя уже как дядю. Особое своё положение чувствовал Муса, который на первых порах держался довольно скромно, позволяя князю называть его, как сам Иван III пожалует. Однако уже после смерти действующего главы Ногайской Орды, Аббаса бия Ваккса, и восхождении на престол самого Мусы, в грамотах наблюдаются признаки уже более высокой номенклатурной терминологии, что проявилось в марте 1497 г., когда он предложил Ивану III, князю Московскому находиться друг с другом в дальнейшем в братских отношениях. Несмотря на это, ранг ногайских властителей к тому времени ещё не оформился окончательно. Избавившись от вышестоящих ханов, они, скорее всего, не совсем ясно себе представляли, как позиционировать себя перед местными правителями. К примеру, преемник Мусы, его брат Ямгурчи, в одной и той же грамоте 1504 г. объявляет себя и сыном, и племянником, и братом, и другом Ивана III. Таким образом, можно ясно усмотреть факт того, что не игравший ранее какой-либо важной роли, Мангытский Юрт постепенно, начиная с самого Едигея, и особенно при Мусе, приобретает определённый вес и влияние при Московском дворе, что ярко проявилось в титулатуре номенклатуре мангытских аристократов. Становится ясным, что Москва в своём внешнеполитическом диалоге видела в Ногайской Орде собеседника, с которым нужно было считаться. В тот начальный период взаимоотношений между двумя государствами существовал характер равноправного партнёрства, хотя уже в более поздний период, начиная с середины 16 в. при бии Исмаиле, они переросли, согласно Б.-А.Б. Кочекаеву, в русский протекторат с элементами вассалитета.
В начале XVII в. часть ногайцев уже обитала на севере Крымского полуострова. «Ногайские татары,-- писал итальянский автор этого времени,-- живут вне полуострова и граничат с Россией (т. е. Малороссией), Московским государством и стороной черкесов. Их страна -- одна часть которой (лежит) в Европе, а другая в Азии, так как одни из них живут по ту сторону Азовского моря, азиатские же по ту сторону того же моря -- Великого». По сообщению другого итальянского автора, Асколи, побывавшего в Крыму в 1634 г., ногайцы начали осваивать Крым уже в начале XV в., т. е. до образования Больших и Малых Ногаев. В дальнейшем же приток ногайского населения в Крым стал возрастать.
Более точные сведения о расселении ногайцев в Крыму и на Северном Кавказе появляются лишь в XVIII в. В документе, датированном 1770 г., кочевки ногайцев определены следующими земельными участками. Едисанской Орде принадлежали равнинные земли южной части Херсонской губернии. Ее население в литературе иногда называли Очаковской Ордою. Едишкульская Орда занимала земли Днепровского и Мелитопольского уездов Таврической губернии. Эти районы были отведены орде в 1759 г. Крым-Гиреем для охраны границы от запорожцев.
На восток от Крыма кочевали азовские ногайцы и по Кубани -- кубанские ногайцы. Кочевья кубанских ногайцев подробно указаны в документах. В нем говорится, что Едисанская Орда правого поколения кочевала от устья Сасык-Ея и Буглу-Тогая вниз по течению и около Ейского базара, а также по Чембуре и в верховьях Кагальника. Левое поколение Едисанской Орды занимало территорию от устья Есенея и Челбаса вверх по течениям рек и вдоль Кабаша и Куюнтюне. Джембойлуковцы кочевали от устья Сасык-Ея и по течению Большого Ея. Представители Буджакской Орды вели оседлый образ жизни на Чебакле. Незначительная часть Едишкульской ветви обитала по Сухому Чембуре, между едисанцами правого поколения. Четыре родоплеменных объединений Едишкульской Орды имели свои наделы. За членами мынского рода были закреплены устья рек Кирпилей и Зенгели, китайский род кочевал по Онгалану, Контору, Каракубани и по Кубани. Бурлацкая группа находилась между Копылой, Темрюком и Ачуевым, а кипчакская занимала Таманский полуостров.
Наиболее ранние сведения о численности кубанских ногайцев появляются в 1782 г. По данным военного ведомства, едисанцев насчитывалось 20 тыс. казанов (т. е. семей), джембойлуковцев -- 11 тыс., едышкульцев -- 25 тыс. и каракитайцев -- 5400 казанов.
В 1783 г. было официально объявлено о присоединении Крыма к России. В этой связи, чтобы вывести ногайцев из-под влияния Турции, власти решили переселить кубанских ногайцев в уральские, тамбовские и саратовские степи. В конце июня 1783 г. были завершены подготовительные работы к переселению. На это мероприятие было отпущено ногайцам 200 тыс. рублей пособия. В том же месяце под Ейском собралось свыше 3 тыс. ногайцев, которые затем направились к Дону. Между тем крымский хан Шагин-Гирей стал возбуждать ногайцев к возмущению «посредством тайно рассылаемых писем». Ногайские мурзы, поддавшиеся агитации, решили вернуть людей на Кубань. Суворов и другие русские военачальники попытались убедить ногайских мурз быть верными данной ими присяге, однако их старания не дали результатов. Орда, шедшая на Кубань, наткнулась на военный отряд под командованием Житкова и при столкновении понесла значительные потери.
Поражением орды воспользовались крымские и турецкие агенты, которые с новой силой развернули агитацию среди ногайцев. Поддавшись этой агитации, ногайские мурзы во главе с Тав-султаном в августе 1783 г. совершили нападениена Ейскую крепость, но, потерпев неудачу, вынуждены были снять осаду и уйти на Кубань.
Первого октября 1783 г. на Урупе в районе Кременчук и Сары-Чигера произошло столкновение между ногайцами и царскими войсками под командованием Суворова. Затем, чтобы избежать дальнейшего кровопролития, Суворов направил парламентеров к другой части ногайцев, и переговоры завершились мирным исходом.
В 1805 г. управление ногайским населением стало осуществляться на основании нового «Положения для управления ногайцев», разработанного комитетом министров. По «Положению», управление ногайцами было передано Таврическому гражданскому губернатору, но, надзор за ними в пределах их кочевья вел пристав ногайских орд.
Реорганизация административного аппарата не изменила положения кочевников. Содержание лишь приставского аппарата ежегодно обходилось им в 2 тыс. руб. Кроме того, они на свои деньги содержали в каждом ауле старшину, сотника и десятника.
С самого начала XIX в. военные и гражданские власти Таврической губернии стали требовать от руководителей ногайцев проводить повсеместно политику оседания. Этой задаче были подчинены все последующие действия местных и губернских властей. Последние исходили из того, что оседлыйобраз жизни позволит более надежно контролировать родо-племенные группы и ограничит их общение с жителями различных районов Северного Кавказа.
Осуществление политики перевода к оседлости власти начали с того, что приобрели в счет налогов строительный материал. Выдача его ногайцам началась в 1806 г. Чтобы стимулировать оседание, власти приступили к строительству мечетей и жилых домов для служителей религии.
В результате в конце 1850-х годов кубанские и ставропольские ногайцы стали переселяться в Турцию. Их примеру последовали Таврические ногайцы. Картину их расставания с родными местами А. Сергеев описывалследующим образом: «Расставанье с родиной и соседями -- русскими, с которыми ногайцы жили хорошо, носило драматический характер. В ногайских селениях раздавался плач женщин и детей. На кладбищах происходили потрясающие сцены прощания с родными могилами. Когда русские крестьяне уговаривали остаться, ногайцы со слезами отвечали: «нельзя -- все идут, грех оставаться». Переселение ногайцев продолжалось с апреля по октябрь 1860 г. За это; время из Таврической губернии ушли 48345 чел. и с Кубани 16 тыс. чел. Переселения повторялись и в последующие годы. К концу 1864 г., по официальным данным, в Таврической губернии оставалось лишь 37 ногайцев.
Царская администрация не приняла каких-либо мер для предотвращения этой национальной трагедии. «Пропаганда эмиссаров Турции и Англии,-- пишет Хаджи Мурат Ибрагимбейли,-- не оказала бы эффективного воздействия на умы населения, если бы не внутренние социально-политические причины, порождавшие недовольство народных масс. Царизм, отбирая земли у местных жителей, вызывал резкое недовольство у них. К тому же само царское правительство было заинтересовано в переселении в Турцию части «некоторых горцев», и даже содействовало им в этом».
Какие цели преследовал царизм, содействуя переселению ногайского народа в султанскую Турцию? Во-первых, он хотел тем самым избавиться от тех, кто при соответствующих обстоятельствах мог бы стать резервом национально-освободительного движения в империи. Во-вторых,царизм, поощряя переселение, освобождал плодородные земли, занятые ногайцами. Оставленные переселенцами земли власти раздавали помещикам, офицерам, представителям местной феодальной знати. В их лице царизм создавал себе опору на окраинах России.
Турецкие власти поселили переселенцев-ногайцев из Таврической губернии в Болгарии и Румынии, но после русско-турецкой войны 1877 г. Их заставили переселиться в Брусский и Кокийский вилайеты Турции. В начале XX в. значительное количество ногайцев проживало в горах Эски-шахир, Кокия, Карамен и в ближайших от них селениях. В «единоверной» Турции переселенцы оказались в невыносимых условиях. «Положение переселенцев, отмечалось в то время,-- стало невыносимым... Это сборище нищих и голод- ных оборванцев, в доме нет ничего». Уже в первые годы пребывания в Турции ногайцы стали подавать прошения русскому послу, чтобы им разрешили вернуться в Россию. Посольство оказалось буквально заваленным такими прошениями. Чтобы обмануть общественное мнение России, царизм разрешил отдельным «благонадежным» ногайским семьям вернуться на родину. Так, в 1863--1864 гг. из Турции возвратились 110 семей. Разместили их в Перекопском уезде Таврической губернии. «Этот обратный прием ногайцев,-- отмечал А. Сергеев,-- в русское подданство был допущен, однако, как исключение».
После распада Ногайской Орды Северный Кавказ становится основным районом обитания ногайцев. Здесь родоплеменные объединения выступали самостоятельными единицами, совершая перекочевки со скотом на свободных земельных угодьях. Традиционная хозяйственная система и бесконечные межплеменные столкновения за пастбища способствовали образованию ряда обособленных районов с ногайским населением.
В отличие от северо-западного Кавказа, восточные его районы были освоены главным образом выходцами из Малой Ногайской Орды и лишь отчасти из Большой (в Сулакской низменности).
Оседание ногайцев в Сулакской низменности завершилось в конце XVII в. «Довей-Мурза до пришествия Петра I в Персию,-- писал П. Г. Бутков,-- с тремя своими братьями и аулами кочевал подле гор, от Аксая к Судаку, по степи» 179 . Однако военные события, развернувшиеся на Кавказе в XVIII в., не оставили ногайское население в стороне. В 1722 г. Петр 1, возвращаясь из иранского похода, дал указание переселить часть сулакских ногайцев во главе с Довей-Мурзою на Волгу. Приказ царя был выполнен, но не коснулся ногайцев, во главе которых стоял мурза Еманчиев. Подвластные ему кочевники в то время находились во владениях Тарковского шамхала. Переселенцы из Судака, пробыв год на Волге, вновь перекочевали в Дагестан, за исключением улусных людей Каспулата Агайшеева.
Пребывание Петра I на Кавказе и, в частности, в Дагестане имело большое значение для сулакских ногайцев. В низовьях Сулака по указанию Петра I была возведена крепость, названная Святым Крестом. В крепость перевели воинский гарнизон из Терки, а на ее безлюдные окраины переселили часть терских ногайцев. Их примеру последовали тарковские ногайцы. Таким образом, здесь сложился устойчивый массив ногайского населения, существующий и поныне. В XIX в. кочевников этих мест начали именовать аксаевскими и костековскими ногайцами.
Костековские и аксаевские ногайцы обитали восточнее Кизляра, занимая побережье Аграханского залива Каспийского моря. Когда-то граница Ногайской степи на востоке проходила от устья Нового Терека до северных окраин Кизлярского залива. Вся эта береговая полоса служила отличной зимней стоянкой для скота кочевников-скотоводов на протяжении более чем двух веков.
На юге и на юго-востоке костековские и аксаевские ногайцы граничили с кумыками и тарковскими ногайцами. Последние, составляя небольшую группу, кочевали вдоль Каспия в пределах Тарковского шамхальства. Их здесь насчитывалось около 300 кибиток.
Костековские и аксаевские ногайцы в начале XIX в. составляли 1100 кибиток. О них в одном из документов того времени говорится следующее. «Ногайцы, остатки Большого и Малого Ногая, кочевую жизнь ведущие, коих аксаевским князьям принадлежащих 500, а андреевским и костюковскимоколо 600 кибиток; питаются овечьими стадами, частью рогатым скотом и конскими табунами, кои, однако же, малочисленны. Андреевские во всем достаточные аксаевских. Даней князьям никаких не платят кроме налагаемых на них штрафных за убийство, драку и воровство, кои старшие князья собирают; засим дают вспомогательным воинов. Ногайцы кочуют на понизовьях, около устья реки Аксая, Амансу и Казьмы».
Относительно численности прибрежных ногайцев и их расселения в начале 1770-х годов И. А. Гильденштедт сообщал: «Восемь селений (аулы сих ногайцев) суть подданные Яксайского князя; 12 деревень принадлежат князю Андрейскому, а 24 аула или деревни Таркумскому Шамхалу. В прежние времена сии ногайцы были многолюднее, но в царствование Петра Великого перешло их около 1000 семейств в Россию, кои теперь еще кочуют в левой или северной стороне Терека. Находящихся еще в кумыкском владении считается до 5000 шатров или семейств».
Обитатели побережья Аграханского залива, хотя и составляли две разные группы -- костековцев и аксаевцев, однако их социально-экономическая структура оставалась единообразной. В конце XIX в. в составе этих обществ насчитывалось 1300 семейств, в которых проживали 6148 человек.
Местные ногайцы особенно ощущали недостаток в земельных угодьях. Поэтому они только раз, иногда два-три в год, совершали перекочевки. «У наших ногайцев так мало земли, что если бы они и захотели перекочевывать чаще, то им пришлось бы крутиться на одних и тех же вытоптанных скотом местах», - отмечал Н. Семенов.
Земельный голод вынуждал часть ногайцев скитаться за пределами родных мест. Ежегодно это делали до 450 семейств. Они обычно кочевали на северной стороне Нового Терека, где были расположены земельные владения богатых казаков, и на общинных землях казачьих станиц. Здесь они надоговорных началах заготавливали сено, убирали урожай, обрабатывали сады и виноградники, нанимались пастухами. Заработки их были мизерными. За световой день работник мог заработать лишь до 30 коп. а за рабочий сезон 20--23 руб. С возмущением описывая экономическое положение ногайцев, живущих вдоль Астраханского залива, Н. Семенов говорил, что «трудно предсказывать занимающей нас отрасли ногайского племени более или менее отрадную будущность».
В первой половине XVIII в. на пространстве между Тереком и Кумой обособляется устойчивый, но более крупный по своим размерам, массив ногайского населения, сохранившийся по сей день (в основном нынешний Ногайский район ДАССР). Его население в дореволюционной литературе XIX--начала XX в. именовалось караногайцами.
Формирование караногайцев фактически начинается со времени отмежевания им собственной территории. Караногайцы, по распоряжению ген. Левашова, «получили землю от Коная (старый Терек южнее Кизляра) и реки Атай Бахтан до самой Кумы и от Каспийского моря до урочища Джелань и Степан-Бугор, с полной свободой от всяких платежей и иных повинностей». За отведенную землю каждая семья по первому требованию властей обязана была снарядить арбу с возчиком для транспортировки провианта.
Когда в начале 1780-х годов в среде закубанских ногайцев началось брожение, инспирированное турецкими агентами и крымской феодальной верхушкой, последним удалось привлечь часть ногайских мурз на свою сторону и направить их оружие против мероприятий, проводимых на Северном Кавказе русскими военными властями. Суворову было поручено восстановить дипломатическими средствами дружественные отношения ногайцев с Россией. Но обстановка оказалась настолько накаленной, что ему не удалось уладить дело миром. В 1783 г. Суворов дал бой ногайцам в районе Кременчука, закончившийся поражением едишкульцев, едисанцев и джембойлуковцев. Пленных ногайцев, по указанию Потемкина, переселили в Крым и на северо-западную территорию формировавшегося тогда Караногая. «Вероятно в это время,-- отмечал Ф. Капельгородский,-- за кизлярскими ногайцами окончательно утвердилось название караногайцев, то есть черных, простых ногайцев. Этому способствовало появление в соседстве с ними более привилегированных родичей, имевших многочисленные роды, своих собственных мурз».
После переселения едишкульцев, едисанцев и джембойлуковцев на юг будущей Ставропольской губернии сложился третий массив ногайского населения.
Значительный численный рост кочевого населения на Северо-Восточном Кавказе вынудил губернскую администрацию срочно заняться созданием управленческого аппарата. В 1793 г. на землях ногайцев были образованы четыре приставства: Калаус Саблинское, Калаус Джембойлуковское, Ачикулак, Джембойлуковское и Караногайское.
Калаус-Саблинскому приставству были отмежеваны земли по верховьям Калауса и его нагорной стороне, а также участок между озерами Большой и Малый Янкули. Кроме того, к приставству отошел район Кавказских Минеральных Вод. На этой территории кочевали едисанские, едишкульские и касаевские ногайцы.
Низовья Калауса и районы бассейнов таких небольших рек, как Айгур, Барханчук,Камбулат и Кугульта, отвели Калаус-Джембойлуковскому приставству. Здесь обитали джембойлуковцы со следующими подразделениями: канглинским карарюмским и меситским. К ним примыкал калмыцкий этнический массив, носивший наименование шерты или хазлара. Последняя группа в результате многовекового пребывания в ногайской среде приняла мусульманскую религию и, по-видимому, язык ногайцев.
Территория закумской безводной части была передана Ачикулак-Джембойлуковскому приставству. На этом участке кочевали едисанцы и джембойлуковцы.
Территориальные границы Караногайского приставства сложились гораздо раньше, чем в трех предыдущих приставствах. Граница Караногайского приставства на юго-востоке доходила до побережья Каспийского моря, на северо-западе -- до реки Кумы и на юго-западе до Степан-Бугорского урочища.
Образование приставств не внесло существенных изменений в общественно-политическое устройство ногайского населения Северного Кавказа. Приставства существовали лишь формально, а надзор за кочевыми народами продолжало осуществлять военное ведомство. Только в августе 1800 г. Министерство иностранных дел учредило должность главного пристава над ногайцами, калмыками, туркменами и кабардинцами с непосредственным подчинением Коллегии иностранных дел.
В 1803 г. кавказская администрация добилась у правительства учреждения самостоятельного приставства для ногайцев, обитающих в четырех приставствах. Во главе его поставили ногайского князя Султан Менгли-Гирея из Закубанского края, присвоив ему одновременно звание генерал-майора. Назначение его на эту должность было вызвано, прежде всего, присутствием здесь значительного числа переселенцев с Кубани, которые продолжали время от времени высказывать недовольство ограничением их передвижения. Несмотря на все эти меры в 1813г. все же состоялось крупное переселение ногайских родоплеменных объединений с их мурзами в Закубанский край.
Кавказская война вовлекла в свою орбиту и ногайцев. Многие из них доставляли провиант и строительные материалы на передовые участки военных действий царизма. Именно они подвозили материалы при закладке таких крепостей, как Марьинская, Георгиевская, Екатеринодарская, Павловская и др. Эти обязанности по-прежнему продолжало исполнять и ногайское население только что образованных приставств. Как отмечал Ф. Капельгородский, «от караногайцев требовалось ежегодно 5 500 подвод, едишкульцев - 2500, едисанцев и джембойлуковцев - 2000». Тяжесть несения натуральных повинностей особенно ощущали на себе экономически слабые хозяйства.Кроме натуральных повинностей, ногайцы содержали за свой счет около пятидесяти вооруженных всадников на Баталпашинском и Кисловодском участках, весь управленческий аппарат, а также несколько почтовых станций по Кизляро-Астраханскому тракту.
После создания ногайских приставств на северо-востоке Кавказа, местная администрация столкнулась с незнанием обычно-правовых норм ногайцев, без применения которых немыслимо стало управлять народом, имевшим когда-то свою государственность. Поэтому главный ногайский пристав Балуев вместе со своими помощниками занялся сбором материала, относящегося к обычаям, обрядам и социальной структуре ногайского народа. Эти сведения впоследствии легли в основу вновь разработанного в 1827 г. «Положения о кочующих инородцах», позднее вошедшего во второй том «Свода законов Российской империи». По этому «Положению» местные власти осуществляли управление ногайским населением вплоть до победы Великой Октябрьской социалистической революции.
Несмотря на создание приставств и установление строгого контроля за ногайцами, население время от времени возмущалось грубыми действиями администрации и тяготами налоговой системы. Свой протест оно выражало угоном скота у состоятельных скотовладельцев и укрыванием от преследования лиц, бежавших из-за Кубани. Поступки подобного рода настолько участились, что власти вынуждены были в спешном порядке разработать дополнительные правила к «Положению». Документ, получивший название «Правила о выселении ногайцев», был утвержден правительством в 1831 г.
Правила допускали применение огнестрельного оружия к лицам, вызвавшим волнения в ногайском обществе и укрывшим от властей беглых с Кубани лиц. Но самым суровым наказанием ногайцы считали выселение кочевников с семьями в Саратовскую губернию.
Начиная с 1820-х годов на Северном Кавказе был проведен ряд административных реформ. Кавказскую губернию преобразовали в область с центром в г. Ставрополе, а в 1847 г. Кавказскую область -- в Ставропольскую губернию. При этом все ногайские приставства были включены в состав Ставропольской губернии, и только в 1888 г. Караногайское приставство с Кизлярским уездом передали Терской области. Таким образом, история восточных ногайцев с XIX в. была неразрывно связана с историей Ставропольской губернии.
В Ставропольской губернии территория, занятая ногайцами, была официально разделена на четыре приставства. Этим искусственным членением местные власти разобщили родоплеменные группы в пределах одной губернии.
После создания приставств на юге Ставропольской губернии власти решили привлечь и здешних ногайцев по примеру таврических к несению воинской службы. По ходатайству ген. Вельяминова военное министерство присоединило бештаво-кумских и калаусо-саблинских ногайцев к Кавказскому линейному войску. Однако это решение вскоре было отменено из-за трудностей, которые возникли в процессе его практического осуществления. Вновь вернулись к этому вопросу в 1840 г., когда начали формировать Кавказский конно-горский дивизион. В его составе находились пятнадцать ногайских всадников. Каждый всадник обходился населению в 623 рубля. Для отправки на службу воину обычно приобретали на народные средства две лошади, предметы ее седловки, две черкески, пистолет, ружье, шапку и кинжал. В дальнейшем ногайцев перестали привлекать к несению воинской повинности, но вновь частично вернулись к этому в 1904 г. и во время первой мировой войны.
В процессе привлечения ногайцев к обязательной воинской службе местные власти начали проводить в среде кочевников агитацию за переход к оседлости. С официальным предложением о необходимости перехода ногайцев к оседлости к военному министерству обратился барон Розен. Для осуществления политики седентаризации он предлагал отводить всем желающим ногайцам земельный надел под усадьбу в пределах кочевья. Однако, когда по этому вопросу обратились непосредственно к царю, он ограничился надписью «Зачем?» Это на долгие годы предопределило экономическую структуру ногайского общества.
В 1830-х годах военная обстановка, сложившаяся на Северном Кавказе, вынудила командующего усилить воинские части, размещенные на северо-восточном Кавказе. С этой целью 37 станиц с русским населением были переданы в распоряжение Кавказского казачьего линейного войска. Кроме того, 58,4 тыс. десятин земель восточных ногайцев были отмежеваны переселенцам из России. В 30-х и 40-х годах на ней возникли свыше 40 станиц. Появление русских станиц способствовало в дальнейшем постепенным изменениям в хозяйстве и культуре ногайцев.
В последнее время о ногайцах вспоминают в основном в связи с земельным вопросом в Дагестане. Что это за народ и что происходит с этносом сейчас "НацАкценту" рассказал заместитель директора Астраханского филиала РАНХиГС, к.п.н. Эльдар Идрисов.
Происхождение ногайцев
Формирование ногайцев как этноса происходило на пространстве Евразийских степей от Иртыша до Дуная. Среди их предков - средневековые кочевые тюркские и монголоязычные племена, пришедшие в период Батыева нашествия.
Мнения об изначальном месте проживания у исследователей расходятся. Часть считает "родиной" ногайцев улус темника Ногая в районе рек Днепра и Днестра в конце XIII века. Другие - Эмбо-Уральское междуречье, в котором в 1391 г. Беклярибек Эдиге (беклярибек – административная должность в Золотой Орде, по своему функционалу схожая с современным премьер-министром – прим.ред.) основал Мангытский юрт. Эпос "Эдиге" посвящен деяниям беклярибека - основателя династии правителей Ногайской Орды.
История ногайцев
На рассказы о происхождении этноса часто накладываются ненаучные представления и народная мифология, которые зачастую интерпретируют события прошлого с позиции выгодной в тот или иной период времени. Принято подчеркивать древность народа и спорить о его прошлом незыблемом могуществе. Истории ногайцев в этом отношении богата спекуляциями. Сложилось так, что после распада Ногайской Орды кочевые группы вошли в состав казахов, средневолжских татар, башкир, туркмен и каракалпаков. Таким образом, культурное наследие средневековых ногаев "распылилось" среди всех этих народов. Неудивительно, что теперь каждый их них стремится дать истории свою интерпретацию, включив ее в свое этнополитическое конструирование.
Так появились и концепция "разделенного народа" ногайцев и казахов, и взгляд ученых из Татарстана на ногайцев, как часть татарской нации. К этому надо добавить современное деление на этнотерриториальные группы ногайцев: представители народа живут в нескольких историко-культурных зонах на Северном Кавказе и в Нижнем Поволжье.
Ногайская Орда, окончательно сложившееся как самостоятельное кочевое государство в начале XV века, стала последним крупным независимым объединением кочевников на территории России и просуществовала до начала XVII века. Развитие государства определялось закономерностями самоорганизации крупных кочевых объединений: сформировалась крыльевая структура управления, использовалось прошлое золотоордынское наследие в форме "Ясы" и нормы исламской религии.
В 1489 г. были установлены дипломатические отношения с Московским княжеством, развивались широкие династические и социально-экономические связи с тюркскими государствами Причерноморья, Поволжья и Средней Азии.
В середине XVI века в Ногайской Орде произошел внутренний катаклизм, совпавший с широким продвижением Московского государства на территории Северного Кавказа и Волго-Уралья. В условиях междоусобиц, в связи с убийством бия Юсуфа, рухнула система традиционного кочевания, в степи распространилась чума. Начался первичный распад Ногайской Орды, который продолжился до начала XVII века. Разрозненные улусы, отошедшие от власти верховного бия, уже не смогли оказывать сопротивление движению калмыков из Северного Китая в направлении Нижнего Поволжья.
Не простым был процесс вхождения ногайских кочевых групп в состав Российской империи. Оказавшись на стыке геополитических интересов России и Турции, ногайцы подпали не только под политическое, но и под военное воздействие с обеих сторон. А в 1783 году в битве у Керменчука войсками под командованием Александра Суворова причерноморским ногайцам был нанесен ощутимый удар.
В советское время, в период политики "коренизации" ногайцы не смогли сформировать этнотерриториальное образование.
В 1957 году указом Верховного совета РСФСР территорию их традиционного проживания на Северном Кавказе разделили между тремя субъектами: Ставропольским краем, Дагестанской АССР и Чечено-Ингушской АССР.
В начале 1990-х годов ногайское общественное движение "Бирлик" пыталось оспорить это решение, но безрезультатно.
Попытка консолидации
В России ногайцы, кроме основного места проживания – Дагестана –живут в Ставропольском крае, Карачаево-Черкесии, Чечне. Начиная с 1990-х гг. довольно существенное число представителей народа мигрирует на север, в города Уральского федерального округа.
Первые попытки создать общеногайское этнокультурное движение предпринимались еще в дореволюционное время. В конце XIX века в Астрахани появилась целая плеяда деятелей ногайской культуры. Одним из самых заметных был ученик татарского ученого Шагабутдина Марджани, собиратель ногайского фольклора и видный религиозный деятель Абдрахман Умеров. Умеров воспринял и адаптировал идеи своего учителя о нациостроительстве для ногайского этноса. Главный труд Абжрахмана Умерова – "История астраханских ногайцев", её написанию ученый посветил практически всю свою жизнь. Увы, рукопись была утеряна в советское время.
Последователи и соратники Умерова - Абдул-Хамид Джанибеков, Басыр Абдуллин, Булат Салиев, Наджип Гасри (Мавлембердиев) и другие. Некоторые из них после революции продолжили свою деятельность на Северном Кавказе. Так, Абдул-Хамид Джанибеков стал одним из разработчиков норм современного литературного ногайского языка, участвовал в переводе алфавита с арабицы на латиницу и с латиницы на кириллицу.
Перестройка и самосознание народа
В период перестройки произошел всплеск ногайского самосознания на территории Астраханской области. Исторически здесь сложились несколько групп ногайцев – юртовцы, карагаши, кундровцы и утары . В советское время все они были причислены к… татарам, и в целом возобладала идея включения астраханских ногайцев в состав татарского этноса. Однако Леонидом Арслановым, Виктором Викториным и другими учеными в 1970-е годы были проведены лингвистические и этнографические исследования, которые доказали сохранение ногайских черт языка и культуры у вышеуказанных групп.
Демократизация общества и совместная попытка решить экологические проблемы, возникшие в связи с работой вблизи от селений ногайцев-карагашей подразделений Астраханского Газпрома, породили самостоятельное этнокультурное движение астраханских ногайцев. В этот процесс особенно активно включились карагаши и кундровцы, в наибольшей степени сохранившие ногайское самосознание.
В результате от Всесоюзной переписи 1989 года до последней Всероссийской переписи 2010 года количество ногайцев в Астраханской области выросло вдвое - до 8 тыс. человек.
Численность ногайцев
Всего в России по официальным данным переписи 2010 года проживает 106 000 ногайцев. Группы ногайцев живут в Румынии, где они оказались в результате большой откочевки в конце XV века, образования Белогородской орды и последующей миграции. Еще одна большая группа проживает в Турции. Ее формирование проходило в период "мухаджирства" – переселения во время Кавказской войны.
В Казахстане, в приграничных районах с Россией, в Атырауской и Уральских областях, а также в Саратовской и Волгоградской областях России, живет многочисленная группа "нугай-казак", сформировавшаяся в период миграции ногайцев в конце XVIII - начале XIX веков. Сейчас они считаются отдельным родом в составе казахов, но помнят свои ногайские корни.
Составной частью крымских татар является субэтническое отделение "ногай", которое сложилось из выходцев из Ногайской Орды. В процессе этнокультурного развития, а также в результате депортации середины XX века, усилились внутренние интеграционные процессы, в результате которых ногайцы, наряду с татами и яйлыболинцами, практически слились с местными тюрками в составе общности "крымлы".
Сегодня в мире примерно 300 000 человек являются носителями ногайского этнического самосознания.
Новое время
С конца 1980-х годов в России сложилась практика проведения межрегиональных мероприятий. Центральным общеногайским событием стало празднование в 1990-м году 600-летия эпоса Эдиге в райцентре Ногайского района Республики Дагестан с. Терекли-Мектеб. Там же была проведена первая большая научная конференция "Историко-географические аспекты развития Ногайской Орды".
С 1991 г. в Астраханской области проводятся Джанибековские чтения, посвященные деятельности ногайского просветителя, этнографа-фольклориста Абдул-Хамида Шаршенбиевича Джанибекова. А в 2018 году в Астрахани ему откроют памятник у дома, где он родился.
В 2004 году в Махачкале был проведен Первый международный фестиваль "Ногай Эл", собравший ногайцев со всего мира. В 2006 году в Санкт-Петербурге состоялась Международная конференция "Современное положение и перспективы развития ногайского народа в XXI веке". Раз в два года с 2014 года стала проводиться Международная научно-практическая конференция "Ногайцы: 21 век. От истоков к грядущему. История. Культура. Язык".
В 2013 году была зарегистрирована Федеральная национально-культурная автономия ногайцев РФ "Ногай Эл" ("Ногайский народ"). Ее учредителями стали региональные отделения Дагестана, Ставропольского края и Карачаево-Черкесии. С одной стороны, форма национально-культурной автономии хорошо подходит для координирования общеногайского этнокультурного движения, с другой - руководство "Ногай Эл" до сих пор не сформировало такую программу развития, которая учитывала бы этнические и культурные интересы всех территориальных групп ногайцев.
Слово молодежи
В регионах работают несколько самостоятельных ногайских этнокультурных организаций. Особняком стоят молодежные организации: студенческие объединения – "Союз ногайской молодежи" в Москве и Уренгое, а в Астрахани - Молодежный центр ногайской культуры "Эдиге".
Интересным молодежным межрегиональным проектом стали соревнования по вольной борьбе "Степные богатыри". Ежегодно меняется место проведения турнира. Стартовав в Дагестане, он с 2007 года был проведен во всех субъектах СКФО и ЮФО, где проживают ногайцы. В 2018 году соревнования уже во второй раз пройдут в Чеченской Республике.
Проблема сохранения родного языка для ногайцев актуальна. Особенно остро она стоит в Дагестане. Ногайская интеллигенция видит перспективу в новых методиках и технологиях, развитии системы дополнительного образования. Хорошо зарекомендовала себя школа "online" обучения языков "Ethnoschool".
Территориальные особенности
Сегодня каждый из регионов проживания ногайцев имеет свою "специализацию".В Дагестане в Ногайском районе действует Ногайский государственный фольклорно-этнографический ансамбль "Айланай", Ногайский государственный оркестр народных инструментов и Ногайский государственный драматический театр.
В Карачаево-Черкесской республике в 2007 году появилось муниципальное образование "Ногайский район". Но в целом Карачаево-Черкесия - центр ногайской научно-исследовательской деятельности. Именно здесь действует ногайское отделение Института гуманитарных исследований КЧР.
Астраханская область - признанный центр просветительства и успешных молодежных проектов.
В силу региональных социально-политических процессов ногайская этничность часто политизируется, время от времени возникают даже разговоры о территориальной автономии.
В России и в мире
Ногайцы активно контактируют друг с другом не только внутри России, но и с зарубежными диаспорами. Помимо Турции и Румынии, представители этого народа сегодня весьма компактно проживают в Германии, Нидерландах и Норвегии. К ногайцам все больше тяготеют этнические группы, сложившиеся на кыпчакской основе в Венгрии.
В консолидацию ногайцев всего мира большой вклад внес музыкант из Карачаево-Черкесии Арсланбек Султанбеков. Его композиция "Домбра" обрела международную популярность, а песня "Ногай Эл" стала неофициальным гимном ногайского народа.