Газета Национального исследовательского
Томского политехнического университета
Newspaper of National Research
Tomsk Polytechnic University

70 лет Великой Победе

Любовь Стрельникова: «Диалог ученого и общества неотвратим»

Зачем наука становится популярной

ПРОЕКТ СОЗДАННЫЙ ПРИ ПОДДЕРЖКЕ «РОСНАНО» - «МАСТЕРСКИЕ ИННОВАЦИЙ» - НАБИРАЕТ ОБОРОТЫ. ИДЕЯ СОСТОИТ В ТОМ, ЧТОБЫ СОЗДАТЬ В РЕГИОНАХ «МАСТЕРСКИЕ ИННОВАЦИЙ» - КЛУБЫ, ОБЪЕДИНЯЮЩИЕ ПОПУЛЯРИЗАТОРОВ НАУКИ. НА ЭТИХ ПЛОЩАДКАХ БУДУТ АККУМУЛИРОВАТЬСЯ ПОСЛЕДНИЕ ДОСТИЖЕНИЯ НАУКИ, ПРОХОДИТЬ МАСТЕР-КЛАССЫ, ПРОЕКТЫ ПО ПОПУЛЯРИЗАЦИИ ЕСТЕСТВЕННЫХ И ТОЧНЫХ НАУК, ИНТЕРАКТИВНЫЕ ШОУ. В ТОМСКЕ ОРГАНИЗАТОРЫ НАДЕЮТСЯ НАЙТИ СВОИХ ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ. В РАМКАХ ФЕСТИВАЛЯ В ТПУ ПРОШЛИ МАСТЕР-КЛАССЫ, НА КОТОРЫХ ЛЕКТОРЫ РАССКАЗАЛИ СТУДЕНТАМ И МОЛОДЫМ УЧЕНЫМ, КАК ИНТЕРЕСНО ПРЕДСТАВИТЬ СВОИ ИССЛЕДОВАНИЯ. МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ С ОДНИМ ИЗ ИДЕОЛОГОВ ПРОЕКТА «МАСТЕРСКИЕ ИННОВАЦИЙ», ГЛАВНЫМ РЕДАКТОРОМ ЖУРНАЛА «ХИМИЯ И ЖИЗНЬ» ЛЮБОВЬЮ СТРЕЛЬНИКОВОЙ И ПОПРОСИЛИ ЕЕ РАССКАЗАТЬ О ТОМ, ПОЧЕМУ СОВРЕМЕННОМУ УЧЕНОМУ НЕОБХОДИМО БЫТЬ ПУБЛИЧНЫМ.

Наука должна быть открытой

- Мы часто говорим сегодня о том, что ученые должны становиться медийными личностями. Почему это необходимо?

Диалог ученого-новатора и общества неотвратим. Ему придется общаться. Никуда от этого не укрыться. Завтра это будет еще более важно, ведь технологии очень быстро входят в нашу жизнь.

Зачастую мы не знаем последствий и нередко получаем резкое отторжение общества на многие нововведения, инновации. Ведь все новое необходимо объяснять. Причем объяснять еще до того, как технологии попадают в массы. Кроме того, наука сегодня требует огромного количества денег. Когда правительство выбирает, потратить деньги на науку или на что-то другое, оно должно понимать, что вкладывает средства в интересах общества. Откуда оно это узнает, если пресса не пишет об этих разработках, если ученые не контактируют со СМИ, не дают публичных лекций, не презентуют свои исследования на открытых публичных площадках? Для получения гранта необходимо предъявить свои результаты, отчитаться, презентовать себя и свои разработки. Вот о чем мы говорим сегодня. Наука должна быть открытой обществу.

- Для этой цели и созданы «Мастерские инноваций»?

Да. Мы создаем интеллектуальные клубы научно-технической молодежи. Ищем людей, которым интересно популяризировать науку. Причем группы формируем из ребят, корнями связанных с наукой. Плоть от плоти. Чтобы через них эта идеология могла проникать в научное сообщество. Чтобы они служили грамотными медиаторами между наукой и обществом. Могли взаимодействовать с самыми разными целевыми аудиториями: школьниками, учителями, широкой публикой, политиками, бизнесменами, властью. Хотим создать медиаторов, вырастив их из научного сообщества, говорящих с ним на одном языке, но способных доступно доносить идеи. Вот в чем смысл нашего проекта.

Интеллектуальные клубы победят ночные

- Вы разделяете своих молодых медиаторов по научным направлениям? У вас есть секции?

Нет. Мы не разделяем. Вообще, деление на разные научные направления - это вещь такая «учебниковая». Человек это придумал для удобства исследования, мир-то не разделяется, в нем все связано со всем. Наука разделилась на дисциплины: так было удобно преподавать, изучать, затем дисциплины разделились еще на более узкие направления. Словно дерево. Дифференциация дошла до такой фантастической стадии, что ученые с разных этажей одного института порой не понимают друг друга. А сейчас началось другое время. Время конвергенции и интеграции. Мы эту разрозненность научного сообщества устраняем, объединяем их. Ведь мы понимаем, что чистой химии, чистой биологии, чистой физики не существует. В природе такого деления нет, мир не знает делений. Поэтому самые интересные открытия сегодня происходят на границе дисциплин. Интеграция, синтез, восстановление цельной картины мира, единого естествознания - вот путь современной науки. Междисциплинарные проекты успешно развиваются. Более того, сегодня очень популярны исследования, где соединяются естественно-научные дисциплины с гуманитарными. И я говорю даже не об археологах или историках, а о социологах, которые вдруг становятся востребованы естественными науками, и возникают совместные проекты.

- Как вы выбираете медиаторов в программу?

Нам нужно в первую очередь понять, а зачем это человеку. Если для расширения своего резюме и портфолио, то нам это не интересно. Хотя это стандартная ситуация. Когда молодой ученый хочет съездить на нашу летнюю программу «Школа научных коммуникаций», получить ценную бумажку, вложить ее в портфолио и пойти вверх по карьерной лестнице. Нас такие люди не интересуют. У нас есть процедура собеседования по скайпу. Человек должен хотеть участвовать в этом процессе изменения окружающего мира, он должен хотеть этой активной жизни, которой, как мне кажется, сегодня так мало в современном студенчестве. Того, чего было достаточно в наше время. Этого драйва, чтобы интеллектуальная жизнь в своем университете, в своем городе задавала тон. Чтобы главными в развлечениях молодежи были не ночные клубы и тусовки, а интеллектуальные клубы. Кроме того, в программе «Мастерские инноваций» молодые ученые получают бесценный организаторский опыт.

В «Мастерских инноваций» вы учите ученых по каким-то отработанным западным технологиям или создаете что-то новое, свое?

Беседовала Мария Алисова

Досье
Любовь Николаевна Стрельникова.
Родилась в Москве, окончила Московский химико-технологический институт им. Д.И. Менделеева. В 1984 году начала работать в научной журналистике - в научно-популярном журнале «Химия и жизнь». С 1995 года и по настоящее время - главный редактор этого журнала, одновременно - директор Центра популяризации научных знаний «НаукаПресс», выпускающего журнал «Химия и жизнь». В 1999 году организовала первое в России агентство научных новостей «ИнформНаука». Член Международной ассоциации журналистов и Европейской ассоциации научных журналистов, эксперт фонда «Династия» по программам популяризации науки, член экспертного совета Политехнического музея. Помимо журналистики, занимается преподавательской деятельностью. Создала авторский курс (30 часов) для Школы-студии научной журналистики при журнале «Химия и жизнь». Преподавала авторский курс «Наука и журналистика» на факультете журналистики в Международном университете в Москве. Кандидат химических наук, автор книги «Из чего все сделано? Рассказы о веществе».

«Что такое нанотехнологии? Это новое название, которое придумали для химии», — сказал мне Роалд Хофман, лауреат Нобелевской премии по химии. «Но зачем же переименовывать? Путаница получается», — удивилась я. «Да нет, это нормально. Миром правит мода, и молодым людям очень важно думать, что они занимаются чем-то новым. Поэтому всем известные вещи нужно периодически переименовывать».

Действительно, нанотехнологии стали буквально новым словом в науке. Но вот вопрос: какое слово они заменили? То, что нанотехнологии это химия, — бальзам на мое сердце профессионального химика и почти оскорбление для физиков. Ведь грандиозный нанопроект, запущенный больше десяти лет назад в США и пять лет назад в России, инициировали именно физики. На волне эйфории они даже зарапортовались до того, что вот-вот научатся манипулировать атомами с помощью зондовых микроскопов и тогда химики вообще будут не нужны, потому что нанороботы станут собирать любые вещества из отдельных атомов. Бедняжки, они, наверное, запамятовали, что есть число Авогадро — 6.10 23 . Именно столько молекул содержат 18 г воды, из такого количества атомов сложен слиток золота размером со спичечный коробок. Даже если на один акт принудительного соединения двух атомов в простейшей молекуле роботы потратят секунду и даже если роботов будет миллион, минимальное количество вещества можно будет собрать за миллиарды лет. Между тем гуру нанотехнологий Эрик Дрекслер в книге «Машины созидания» писал не только о безотходном производстве всех материалов из атомов, но и о том, что нанороботы устроят бунт и начнут производить только самих себя. А мы станем сырьем, которое пойдет роботам на атомы. И мир превратится в серую слизь. Нобелевский лауреат Ричард Смолли высказался по этому поводу предельно ясно: «Не порите чушь, господин Дрекслер, не вводите людей в заблуждение».

Манипулированием атомов, созданием вещества в совершенстве владеет природа, а химики подсматривают ее секреты, открывают законы и создают технологии и производства. Наши излюбленные объекты — атомные кластеры, крупные молекулы, молекулы ДНК, вирусы, белки, тончайшие мономолекулярные пленки, и все они относятся к нанообъектам хотя бы в одном из размеров. Тот же Ричард Смолли получил свою Нобелевскую премию по химии за открытие фуллерена — красивейшей молекулы, состоящей из 60 атомов углерода, которую сегодня считают едва ли не эталонным объектом в нанотехнологиях. А вот Нобелевские премии по химии последних лет: за открытие и исследование флуоресцентного белка, за раскрытие механизма работы рибосомы, за металлокомплексный катализ. Во всех случаях объекты работ — типичные нано. Так что прав Роалд Хофман: нанотехнологии — это химия!

И все же это заявление грешит некоторым радикализмом. Белками и рибосомами занимаются биохимики и молекулярные биологи, а Нобелевскую премию 2010 года за получение графена присудили все-таки по физике, хотя химики недоумевают. Опять путаница получается. Проблема в том, что человек для удобства исследования и преподавания раздробил науку на множество разделов, подразделов и специализаций. И в этом бесконечном дроблении мы дошли до абсурда: исследователи, работающие на разных этажах одного института, не понимают друг друга. Так что нанотехнологии придумали очень вовремя. Нанообъекты интересны представителям всех естественных наук. И для такого междисциплинарного изучения физикам, химикам и биологам неизбежно придется договариваться, создавать общий язык науки, понятный всем.

У слова «химия» есть и другое значение. Это нечто таинственное, имеющее отношение к чувствам и общению людей. We have a chemistry — говорят англичане, когда между двумя вспыхивает симпатия. Нанотехнологии — это химия, это магия великого объединения наук, которое происходит на наших глазах.

Главный редактор журнала «Химия и жизнь» - о науке для масс, грантах и документалистике

С 18 по 20 июня в Казани сразу на нескольких площадках развернулся проект «Роснано» «Мастерские инноваций», посвященный популяризации науки в провинциальных городах России. За три дня в местных вузах прошли мастер-классы, лекции, выставка «Смотрите, это нано», а в центре современной культуры «Смена» - показы фильмов из программы фестиваля актуального научного кино «360 градусов». Корреспондент «БИЗНЕС Online» поговорил с одним из лекторов, кандидатом химических наук, главным редактором журнала «Химия и жизнь» Любовью Стрельниковой о программе проекта, научных мифах, проблемах научной журналистики в России, соотношении понятий «инновация» и «научное открытие», а также узнал, почему грантовая система губительна для фундаментальной науки.

.

«МЫ ХОТИМ СОЗДАТЬ КЛУБ ЛЮДЕЙ, КОТОРЫМ ИНТЕРЕСНО ПОПУЛЯРИЗИРОВАТЬ НАУКУ»

- Расскажите, пожалуйста, о программе проекта «Мастерские инноваций».

- «Мастерские инноваций» - это проект, который зародился в фонде инфраструктурных и образовательных программ «Роснано». Его идея состоит в развитии региональной инфраструктуры по популяризации науки и технологий. Однако он заключается не в том, чтобы просто приехать в регион, рассказать что-то о науке, о том, как ей занимаются, и уехать. Предполагается более длительная история, ведь проект задумывается на два года. Мы сейчас только запустили эту программу и начинаем с того, что приезжаем в разные регионы, рассказываем о наших возможностях поддержки, о разных форматах научной коммуникации, таких как кино, лекции, мастер-класс, рассчитанных как на широкую аудиторию, так и на молодых ученых, которые, возможно, уже решили связать свою судьбу с наукой. Наша задача - рассказать более подробно и профессионально, как ученым строить диалог с обществом. Мы хотим создать клуб людей, которым интересно популяризировать науку, с которыми мы будем дальше плотно работать, это будут специальные мастер-классы, обучающие мероприятия и так далее.

- Какие в Казани планируются мероприятия? Я слышал про летнюю и зимнюю школы.

Они проходят не конкретно в Казани, а в федеральном масштабе. На них мы будем приглашать людей из разных регионов, прошедших предварительный конкурс. Первая летняя школа планируется в Москве, это будет пятидневный интенсив, в котором мы расскажем, как писать и говорить о науке, как визуализировать научные результаты, как организовывать мероприятия. Программа школы также предполагает конкурсы, например, конкурс идей в области популяризации науки: событие, стартап, фильм и так далее. Лучших мы планируем поддержать.

ИДЕАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ УЧЕНОГО И ОБЩЕСТВА

Вы говорите о том, что будете рассказывать, как выстраивать ученому диалог с обществом. В каком виде диалог кажется вам идеальным?

Идеальный диалог в моей журналистской практике выглядит следующим образом. Если я направляю вопрос нобелевскому лауреату или хочу взять блиц-интервью, он отвечает мне в течение 24 часов. Он откладывает все и начинает работать с прессой, а через нее - с обществом. Он делает это, так как чувствует необходимость, даже в некотором роде обязанность. Это западная культура научной коммуникации, мы бы хотели, чтобы такая культура сформировалась и у нас.

.

Дело в том, что в советское время популяризация науки была государственной задачей и государство занималось финансированием. Потрясающе работало общество «Знание»: лекторы выступали по всей стране, даже в тюрьмах, на лесоповале, на сеновале, буквально в полях. Это была гигантская государственная машина популяризации и пропаганды науки, и, конечно, ученые никаких административных проблем в голове не держали.

На Западе же ученые в условиях грантовой системы финансирования науки уже живут много десятилетий. Они прекрасно понимают, что для получения гранта необходимо уметь предъявить свои результаты, отчитаться, презентовать свои исследования перед обществом, потому что деньги, приходящие из государственного бюджета, - это налоги граждан, следовательно, они должны понимать, на что они расходуются. Поэтому на Западе уже давно во всех университетах есть кафедры научной коммуникации, и будущий физик, археолог, химик - все могут брать этот дополнительный курс и получать необходимый навык разговора с обществом на простом языке. У нас пока эта культура только-только начинает складываться. Я не знаю, как в Казани, у меня не было опыта общения с учеными отсюда, но, в общем, это трудный процесс. К тому же пресса нас не любит.

«ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ НАУКА - ЭТО САМАЯ РИСКОВАННАЯ ЧАСТЬ НАУКИ»

Вы говорили о грантах. Существует распространенное мнение о том, что грантовая система враждебна для фундаментальной науки.

Да, безусловно. Потому что вы подаете заявку на грант и наперед заявляете результат. А если вы настоящий ученый, то результат заранее предугадать нельзя. Фундаментальная наука - это самая рискованная часть науки, где можно не получить никакого результата или получить отрицательный результат, но он все равно будет иметь значение. Эта часть науки должна финансироваться государством без каких-либо условий. Конечно, на все денег не хватает. Поэтому у государства должны быть четко сформулированы приоритеты - в каких областях нам нужны прорывные исследования. Что в России очень важно? Ну, у нас, условно говоря, много нефти, но нефтехимия находится в очень неразвитом состоянии, у нас нет глубокой переработки нефти. У нас есть проблема энергетики. Есть регионы, где даже газ не проведен. Вот где нужны супертехнологии и фундаментальные исследования.

- Есть ли какие-то приоритетные направления в популяризации науки в рамках «Мастерских инноваций»?

У нас есть несколько целевых аудиторий, с кем мы хотим работать. Первая - дети. Думаю, вы знакомы с проблемой преподавания в школе: часы на научные предметы постоянно сокращаются. А для нас важно, чтобы детки заинтересовывались, шли в университеты учиться на исследователей и потом приходили в науку.

Вторая аудитория - это учителя. Один учитель может передать знания огромному количеству детей. Он медиатор. Но у учителя сегодня нет адаптированной информации о современной науке.

Третья аудитория - журналисты, потому что они тоже медиаторы. Через свое издание они передадут знание тысячам другим. Наука сегодня очень сложная, журналисту с гуманитарным образованием с этим сложно разобраться. Поэтому самые успешные журналисты, пишущие о науке, - люди с научным бэкграундом. Наша задача: сделать динамичную кафедру science communication для молодых ученых, этот опыт популяризации науки как-то передать, чтобы они потом могли разговаривать с обществом, а может быть, стать научным журналистом.

И, наконец, четвертая аудитория - это ученые.

НАУЧНОЕ ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ КИНО В РОССИИ

В рамках программы «Мастерские инноваций» проводится фестиваль научного документального кино. Насколько сегодня научное документальное кино развито в России?

Давайте разделим вопрос на две переменные. Фестиваль научного кино «360 градусов» появился три года назад, его учредил политехнический музей. Сюда в рамках программы мы привозим фильмы, которые отбираем сами. Мы показываем и обсуждаем их. Причем обсуждение - очень важный момент, потому что это один из первых шагов к публичному обсуждению и выступлению. Для молодых ребят это очень важно. Мы показываем, как ученый может предложить интересную лекцию. Привозим в города передвижные выставки, например, в Казани мы показываем выставку «Смотрите: это нано». Выставка сейчас находится в КФУ, и она занимательно, интерактивно рассказывает детям о нанотехнологиях. Вот еще одно мероприятие, еще один формат - уже для детей.

.

- Если возвращаться к научному документальному кино в России...

Научное документальное кино было очень сильным в Советском Союзе, признанным на Западе. В 90-е, как известно, мы многое потеряли, в том числе и научное кино. А на Западе в это время как раз начался всплеск.

Сегодня очевидный мировой тренд в кинематографе - это научное документальное кино. Фестиваль «360 градусов» своим появление попал в десятку. Но на него мы привозим иностранные фильмы, потому что российских практически нет. Одна из главных задач фестиваля - спровоцировать, дать импульс. Кстати, в этом году на четвертом фестивале уже будет российская программа.

Планируются ли какие-либо мастер-классы по документальному кинематографу в рамках «Мастерских инноваций»?

Да, конечно. Уже в рамках летней школы мы будем говорить о визуализации. Также планируем сделать выездной мастер-класс и небольшой конкурс короткометражек, которые будут снимать молодые ребята в регионах.

- У вас уже есть представление о том, кого в качестве лекторов на данные мастер-классы вы привезете?

Пока мы еще на эту тему не думали.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ ИННОВАЦИОННОСТИ И НАУЧНОГО ОТКРЫТИЯ

Сегодня есть такое мнение, что научное открытие вытесняется инновационностью. Как, на ваш взгляд, соотносятся эти понятия?

Вообще, слово «инновационность» я терпеть не могу. Придумали себе новое слово, вцепились в него как тузик в грелку. Инновационность - это вещь, в большей степени, лежащая в области технологий. Наука - это в большей степени фундаментальная история. Но надо понимать, что никакой инновационности технологий не будет, если не будет базы фундаментальной науки. Открытия делаются в фундаментальной науке, и мы не знаем, что за ними последует. В фильме «Страсти по частицам» Дэвид Каплан на вопрос «А какой будет экономический и коммерческий эффект о того, что вы откроете бозон Хиггса»? ответил прекрасной фразой: «Понятия не имею, это не моя забота». Потому что его задача - задавать природе вопрос, получать от нее ответ и объяснять теорию. А инновация - это технология. В ней нет никаких открытий, но есть потрясающие, эффективные и безумные решения.

- Однако сегодня научное открытие и инновационность сваливают в единое понятие.

Да, их именно сваливают, а они не сваливаются, и это ошибка.

ВОЗВРАЩЕНИЕ КРИТИЧЕСКОГО ВЗГЛЯДА

Сегодня мы видим подъем спроса на научно-популярную литературу, в основном на переводную. Можно ли говорить о том, что россияне обретают критический взгляд, который им так прививали в СССР и которого они лишились в 90-е?

Да, в СССР прививали критический, аналитический взгляд и системный подход. В 90-е, конечно, вылезли все эти экстрасенсы и прочие. Но здесь надо сказать, что это не только российская история. Так было во всем демократическом мире. У нас эта часть общественной жизни была настолько агрессивна, что ослабевшая научно-популярная составляющая была выдавлена. А эти шли напролом. Это был период смутного времени. Сейчас же эта ситуация начинает как-то выправляться. Именно научно-популярные книги, о которых мы с вами говорили, и развивают сегодня этот критический взгляд. В свое время, в 90-е, при РАН была создана комиссия по борьбе со лженаукой.

- Она существовала и до ликвидации РАН. Ростислав Полищук - один из самых активных ее членов.

Да, а возглавлял ее Эдуард Павлович Кругликов. Он был наиболее активным борцом со лженаукой. Но я считаю, что тратить силы на борьбу со ней абсолютно бессмысленно, непродуктивно и бесполезно. Позиция обороняющегося всегда проигрышна. А наша позиция должна быть такой: «Мы вас не знаем, не видим, а делаем свое дело - пишем научно-популярные книги, делаем добротные новостные ленты про науку во всех изданиях». Политика должна быть такой, чтобы всю это мразь выдавить. Понимаете, средство массовой информации, которое не пишет о науке, не может считаться новостным. Потому что все, о чем пишут новостные ленты, - это коррупция, проституция, предательство, мародерство, алчность. Об этом СМИ пишут уже сотни лет. Потому что это человеческая природа, и она не изменилась, здесь нет ничего нового. А истинное и новое получает только наука. Поэтому истинная новость - это только научная новость. Расскажите это, пожалуйста, своему руководству. Этот парадокс заметила не я, а наш коллега физиолог Константин Анохин. Новое дает только наука и больше ничего.

САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ МИФЫ О НАУКЕ

- Как вы оцениваете состояние научной журналистики в России?

Журналистика - она и есть журналистика, просто люди пишут, выбирая себе определенные темы. У нас этому не учат, у нас нет специализации в университетах. Первую магистратуру по научной журналистике открыл журфак МГУ только этой осенью. Это первый прецедент.

Где-то в отдельных местах были небольшие курсы: я читала авторский курс по научной журналистике в Международном университете в Москве, Лена Какорина - известный научный журналист, читала на журфаке МГУ, но все это были не выпускающие кафедры. Сейчас это появляется.

Научным журналистам нужно где-то работать. Вашему изданию не нужен научный журналист, и многим изданиям не нужен. Научных отделов мало, хотя все мировые издания содержат блестящие научные отделы, что «Нью-Йорк Таймс», что «Вашингтон Пост», «Фигаро», «Карьера де ля Сера»...

- Какие, на ваш взгляд, самые популярные мифы о науке?

Самый популярный миф последних лет: ученый - нищий человек. Это не так. Достаточно приехать на территорию МГУ и посмотреть на машины у факультетов. Мне на это профессора говорят, что это студенты приезжают на Bentley, на Porsche, я мало в этих машинах разбираюсь... Нет-нет-нет, ситуация очень сильно изменилась. Сегодня ученый имеет возможность достойно зарабатывать своим умом и своим трудом. Более того, мы наблюдаем процесс, что наши ребята, которые уехали в 90-е на Запад... А уехали они не потому, что они сволочи, а потому что они не могли в своей стране реализовать свое высшее образование. Талантливые ребята рождаются по всей стране, не только в Москве и Петербурге. Они приехали в Москву, они окончили университет, окончили аспирантуру, защитились - и их выписывают из общежития. Их готовы взять на работу, но где жить? Невозможно на эту заплату снимать квартиру, даже комнату. И он начинает искать, где можно стажироваться, и едет туда.

Когда в свое время исследовались причины того, что молодые ребята уезжают, на первом месте стояло оборудование, на втором - доступ к информации: библиотеки, интернет, западные научные журналы. И зарплата стояла на каком-то далеком-далеком месте. Сейчас ситуация меняется. Вот, например, ваш Казанский университет мало того что получает огромное государственное финансирование - очень большие деньги, государство закупило им шикарное оборудование - то, без чего наука не может жить. Зарплаты растут, ты можешь взять несколько грантов, у тебя будут хорошие деньги. Сегодня ситуация радикально меняется: появляется прекрасная приборная база, появился доступ к информации, к западным журналам, государство тут тоже помогает, фонды обеспечивают доступ. И получается, что можно в своей стране раскрывать свой потенциал. Вот еще бы квартирный решить вопрос. Процесс начался. Конечно, в Москве он заметнее. Но главное, что он начался.

Справка

Любовь Стрельникова - главный редактор журнала «Химия и жизнь - XXI век» и агентства «ИнформНаука». Член международной ассоциации журналистов и Европейской ассоциации научных журналистов, вице-президент некоммерческого партнерства «Содействие химическому и экологическому образованию». Автор книги «Из чего все сделано? Рассказы о веществе».

«Химия и жизнь - XXI век» - ежемесячный научно-популярный журнал. Основан в 1965 году под названием «Химия и жизнь» (ХиЖ) и издавался до 1996 года. С 1997 он выходит под названием «Химия и жизнь - XXI век». Объем журнала - 72 страницы. По тиражу журнал входит в число четырех самых известных научно-популярных периодических изданий в России: «Наука и жизнь», «Знание - сила», «Химия и жизнь - XXI век», «Техника - молодежи». В 2002 году журнал был отмечен престижной Беляевской литературной премией за достижения в области просветительской деятельности.