В последней, самой жестокой и кровавой, за всю историю человечества, схватке с фашистками захватчиками, советские солдаты поразили мир выдающимся героизмом и подвигами, равных которым нет в мире. Эта страшная война повергла человечество в хаос, но наш народ прошел через все испытания и вышел победителем. Победа в Великой отечественной войне - величайший подвиг советского народа. Мы, являемся потомками того военного поколения и видим прошедшую войну глазами кинооператоров и фотокорреспондентов. В этом посте хочется рассказать о людях, которые, как правило, оставались за кадром. Это герои, благодоря которым мы с вами имеем документальные кадры кино и фототехники, которые бесстрастно повествуют нам обо всех ужасах войны, взятых и оставленных городах, передвижений войск, партизанских вылазках и героизме военных и тыловых будней, освобождении страны, а затем всей Европы. Так же хочу показать вам фото отчет с выставки фотографий военных фотокорреспондентов из коллекции РОСФОТО.
Война всегда начинается внезапно, хотя спустя поколение для историков она покажется неизбежной. В 1941 году началась самая страшная, самая близкая, самая дорогая - Великая Отечественная война. Говорят, без огромных потерь нацистов было не остановить…
За четыре года войны кинооператоры и фоторепортеры сделали сотни тысяч фотоснимков, сняли миллионы метров кинопленки. Около полутора часов из каждых суток ужасной войны остались запечатленными. Эти люди отправлялись на передовую и снимали из окопов, из смотровой щели танка, выезжающего первым на поле боя, из кабины самолета, через амбразуру дзота, из окон горящего здания... снимали отовсюду, где шел разгул войны. В период важнейшей Сталинградской битвы фронтовые операторы впервые проводили съемку уличных боев. Они были преданы своему делу, своей цели и старались сделать свою работу более чем профессионально, понимая, что однажды, это может стоить им жизни. Вместо того чтобы лишний раз обезопасить себя, корреспонденты заботились о правильной экспозиции и техническом качестве отснятого материала. Кинооператоры рисковали собой ради крупных планов сражений, а фотокорреспонденты рисковали ради одного выразительного снимка. Благодаря им в фотолетописи войны запечатлены сотни тысяч лиц, а на пленке вечно живыми остались люди, не уцелевшие в той войне.
Главной задачей военных корреспондентов являлось запечатлеть воюющих на фронте людей - бойцов и командиров Красной Армии, хорошо владеющих военной техникой и тактикой ведения боев. Показать их инициативу, военную смекалку и хитрость в борьбе с фашистами. Выставить на обозрение их ненависть к немецко - фашистким захватчикам, подчеркнуть их стойкость, самоотверженность и дисциплину в выполнении приказов командования.
Уже впервые дни войны корреспонденты были на фронте. Спустя три недели после начала войны на важнейших участках фронта работало около 20 киногрупп, насчитывавших более 80 кинооператоров. Отпечатанные на страницах газет фронтовые снимки расходились по стране миллионными тиражами. К сожалению, до наших дней сохранилось катастрофически мало кадров, так как в то время люди считали кощунством снимать картины всенародного горя. Трудно было объяснить родственникам погибших, что их страдания снимаются для истории. Многие военные журналисты носили офицерские погоны и в трудную минуту становились на место убитых офицеров и даже рядовых. Так сотрудник «Правды» Борзенко был направлен редакцией для освещения действий Керченского десанта. Во время высадки погибли все офицеры, и журналисту, как старшему по званию, пришлось взять на себя руководство обороны захваченного «пятачка». Три дня до прибытия подкреплений он руководил боем. Он – единственный из всех военных журналистов, кто был удостоен звания «Герой Советского Союза».
Фотокорреспонденты и кинооператоры были свидетелями первой
крупной победы советского народа – разгрома немецких армий под
Москвой в конце 1941 – начале 1942 гг. С обеих сторон в этой битве
участвовало более 3 млн. Человек. Снимать приходилось в
35-градусный мороз. Перед началом съемки камеры приходилось
отогревать под полушубками. Тысячи метров пленки, снятые
операторами, вошли в документальный фильм «Разгром
немецко-фашистских войск под Москвой». Фильм, вышедший на экраны 18
февраля 1942 года, получил Государственную премию СССР и премию
американской Академии киноискусства «Оскар» как лучший фильм года.
Для корреспондентов, снимавших Курскую битву, съемочной площадкой
было минное поле. А у операторов тогда не было длиннофокусной
оптики. Поэтому для съемки им приходилось ждать, когда вражеские
танки приблизятся к окопам. Известно, что две документальные ленты
советских кинооператоров о разрушенных в годы войны исторических
памятниках и массовых убийствах военнопленных и мирного населения
стали обвинительным документом на Нюрнбергском процессе. НА фронтах
Великой Отечественной войны погибли сотни военных журналистов,
таких как Муса Джалиль, известный поэт, журналист, перед войной
работал в Москве, сотрудник армейской газеты «Отвага», казненный в
Моабитской фашистской тюрьме в марте 1944 года, и Цезарь Куников,
московский журналист, командир отряда десантников, погибший в бою
за Новороссийск в феврале 1943 года.
Георгий Липскеров. Участвовал в боях. Был фотокорреспондентом
газет 52-ой армии и 2-го Украинского фронта. С 1943 года входил в
группу военных кинодокументалистов. Снимал бои под Москвой, под
Сталинградом, на Курской дуге.
Фотокор Дмитрий Бальтерманц. Работал в «Известиях».
Сотрудничество с газетой закончилось для него штрафным
батальоном.
Наталья Боде одна из немногих женщин - военных фотокорреспондентов.
Снимала на Юго-Западном, Центральном, 1-м Белорусском фронтах.
Прошла всю войну
Корреспонденты позируют друг другу для истории
Спецфотокор газеты «Красная Звезда» Олег Кнорринг и кинооператор
Иван Малов снимают допрос немца-перебежчика
Советские фотокорреспонденты у здания Рейхстага, 1945 год
Аркадий Шайхет с американскими репортерами на Одере. 1945 год.
Корреспондент «Фронтовой иллюстрации», автор знаменитого
"Политрука". В сражении под Кенигсбергом вместе с шофером на
редакционном грузовике вывез с поля боя пятнадцать раненых, был
награжден орденом Красного Знамени.
На днях мне посчастливилось побывать в государственном музейно - выставочном центре РОСФОТО, где представлялась выставка фотографий военных фотокорреспондентов. НА выставке были представлены работы классиков российской фотографии - Эммануила Евзирихина, Бориса Кудоярова, Ивана Шагина, Сергея Лоскутова. Так же нам удалось увидеть снимки военных корреспондентов - Жана Берланда, Александра Дитлова, Бориса Пушкина, Семена Колонина, Ефима Копыта, а так же Ю. Пясецкого и Я. Табаровского. Имена этих людей еще предстоит вернуть в историю российской фотографии. Большая часть фотографий представляет собой оригинальные отпечатки военного времени, предназначенные для публикации в прессе. Различные форматы фото указывают на авторское кадрирование. Так же в экспозиции были представлены авторские работы Ивана Шагина и Эммануила Евзерихина, отпечатанные ими в послевоенное время и современные отпечатки, которые были выполнены с оригинальных негативов из архива фотожурналиста Сергея Лоскутова.
Фото сделанные нами в выставочном центре:
Бои за освобождение ленинграда. Передвижение ваойск красной армии в районе Луги. Январь 1944 год. бромосеребрянный отпечаток. фотограф Борис Кудояров.
23 августа 1942 года. после массированного налета гитлеровской
авиации. Сталинград 1942 год.
бромосеребрянный отпечаток с
авторского негатива. Фотограф Иммануил Невзерихин
Последние защитники Гитлера. Германия, 1945 год. бромосеребряный
отпечаток. Фотограф Иван Шагин.
Ленинград в блокаде, 1941 год. бромосеребряный
отпечаток. Комсомольцы Кировского завода маршируют. Фотограф
Борис Кудияров.
Летчик А. Молодчий со своим штурманом. 1943
год. бромосеребряный отпечаток. Фотограф Иван Шагин.
Сентябрь 1941 года. Советский партизан. Цифровая печать с
авторского негатива. Фотограф Сергей Лоскутов.
Сталинград, 24 августа 1942 года.бромосеребряный отпечаток НА
фото военный кинооператор А. П. Софьин. Фотограф Эммануил
Невзерихин.
Встреча на Эльбе. Фотограф Иван Шагин. Германия, 1945
год.бромосеребряный отпечаток
Партизанка Украины. Фотограф Иван Шагин. Украина, 1943 год.
Бромосеребряный отпечаток. (Дорогие украинцы, не Савченко ваш
народный герой. Вашими истинными героями являются девушки подобные
той, что на фото выше)
Урал - фронту. Фотограф Иван Шагин. Урал, 1942 год. бромосеребряный
отпечаток
Киевляне приступили к восстановлению города разрушенного
гитлеровцами. Фотограф Иван Шагин. Киев, 1944 год, Бромосеребряный
отпечаток
Выставка проходит в Государственном музейно -выставочном центре "РОСФОТО". Уникальный проект - "Великая Отечественная война глазами военных фотокорреспондентов" включал в себя более чем 500 фотоснимков, сделанных классиками отечественной фотографии, выдающимися советскими фотографами. Так же на выставке впервые был представлен виртуальный музей проект, охватывающий события ВОВ с первых дней и до взятия Берлина.
Еще фото с выставки:
66 лет, Нью-Йорк:
Если честно снимаешь войну, получается антивоенная фотография.
Правду не нужно приукрашивать. Ее надо просто сказать, и часто бывает достаточно сделать это один раз.
Страх — это настолько фундаментальное чувство, что ему трудно дать определение. Но я могу сказать вам, что он делает с людьми. Если он вас парализует, он может вас убить. Но если он заставляет вас лучше видеть то, что происходит вокруг, он может спасти вам жизнь.
Конечно, я никогда не считал себя неуязвимым для пуль и снарядов. У меня в ногах полно осколков.
Если бы я мог перенестись в прошлое и сфотографировать любую войну? Крестовые походы. Шансы уцелеть были бы мизерные. Масштабы и средства, которыми тогда велись войны, поражают. Битва при Гастингсе показалась бы современному наблюдателю просто невероятной. А битвы Александра Македонского, когда люди дрались лицом к лицу? Трудно понять, как можно было заставить их пойти на это.
Человечество, конечно, сильно продвинулось вперед. Но во многих отношениях мы еще стоим на очень низкой ступени развития, когда инструментом для достижения тех или иных целей становится насилие. Не знаю, когда мы от этого избавимся… если вообще избавимся.
Главным оружием во время геноцида в Руанде были сельскохозяйственные инструменты. Мачете. Дубинки. Топоры. Пики. Лицом к лицу. Гибли толпы беспомощного народа. Дети. Мне это непонятно. Я знаю, что так было. Я видел последствия и знаю, что причиной всему были страх и ненависть. Но я не понимаю, как можно заставить такое количество людей идти на такие зверства, что называется, в открытую. Бомба может убить многих, но она очень безлична. Во времена Александра, по крайней мере, вооруженные люди дрались с вооруженными. Было какое-то равенство. Но пускать оружие в ход против беззащитных людей — это у меня просто в голове не укладывается.
Думаю, теперь я уже совсем не тот, кем был в самом начале. Я даже и не помню, каким я был.
Если в какой-то момент повлиять на исход событий могу только я, то я ненадолго перестаю быть репортером и помогаю людям. Несколько человек, которых собирались линчевать, уцелели, потому что я вмешался. Однажды я пытался спасти человека в Индонезии. Люди из мечети в Джакарте были оскорблены тем, что христиане устроили рядом с мечетью зал для игры в бинго. Они считали, что бинго — азартная игра, а это было против их религиозных убеждений. Поэтому они напали на зал и стали убивать охранников-христиан. Когда я спрашивал у прохожих, что случилось, один охранник побежал по улице — за ним гналась толпа. Я пытался помешать толпе его убить. Три раза они и вправду останавливались. Один из них хотел перерезать охраннику горло, но тут я встал на колени и принялся умолять его не делать этого. И он послушался. Опустил нож и помог охраннику подняться. Но потом толпа набросилась на меня с угрозами. На меня напирали, оттесняли назад. В это время другие покончили с охранником. Думаю, если бы кто-нибудь из них меня ударил, то и со мной бы разделались заодно. Потом я снова начал фотографировать охранника, но это их не волновало. Фотографировать они мне разрешили. А вот остановить себя — нет.
Мне кажется, причиной большинства конфликтов, о которых я делал репортажи, была не религия. Территории — да. Или власть. Или еще что-нибудь. А религия — только русло, в котором они развиваются.
Сейчас на мне серо-голубая рубашка, но я никогда не надел бы ее в зоне военных действий. Она может показаться армейской. Вызвать вопросы. Я люблю носить белое, потому что в нем прохладно, а я бываю в очень жарких местах. Кроме того, это нейтральный цвет. В нем больше сливаешься с окружающим.
Если вы хотите войти в контакт с людьми, у которых большое горе, которые боятся, которые в отчаянии, это нужно делать особым образом. Я двигаюсь чуть замедленно. Говорю чуть замедленно. Я даю им понять, что отношусь к ним с уважением. По тому, как вы смотрите на людей, они видят, насколько добрые у вас намерения. Все эти мелочи подмечают те, в чью жизнь вы хотите проникнуть.
Побывать в бою, слышать, как пули свистят у твоей головы, как вокруг рвутся снаряды, и выйти оттуда целым и невредимым — это, конечно, в каком-то смысле очень волнующе. Испытываешь мощный прилив адреналина. Но я занимаюсь своим делом не ради этого. Насколько мне известно, среди серьезных военных корреспондентов нет таких психов, которые идут туда за острыми ощущениями.
В честолюбии самом по себе нет ничего плохого. Но в опасной ситуации оно может повлиять на твою способность здраво соображать.
Я наполовину глухой. У меня плохие нервы и постоянно звенит в ушах, а бывает, я и вовсе ничего не слышу. Наверное, я оглох из-за того, что не вставлял в уши затычки. Потому что на самом деле я хотел слышать. Ты хочешь достичь максимальной силы ощущений — пусть даже они чересчур болезненны.
Мои работы дают очень слабое представление о том, что это такое — быть там.
Голод и болезни — это самые древние орудия массового уничтожения. Когда жгут поля и убивают животных, люди становятся уязвимыми. В Сомали такими методами были убиты сотни тысяч людей.
Чаще всего мои сны связаны не с тем, что я видел в разных местах, а с чувствами, которые я там испытывал. Больше мне не хотелось бы ничего говорить о моих снах.
Я вернулся из Франции 10 сентября, примерно в одиннадцать вечера, и даже не стал распаковывать сумки: на следующий день я опять уезжал. Утром я пил кофе, и вдруг снаружи раздался резкий, громкий звук. Звук был странный, и я не понял, что это. Я выглянул в окно и увидел первый горящий небоскреб. Сначала я подумал, что пожар произошел из-за несчастного случая. Конечно, мне стало любопытно, и я начал распаковывать камеры, чтобы пойти туда и посмотреть поближе. Но тут я услышал второй такой же звук и увидел, как загорелась вторая башня. Тут я догадался, что это теракт. И у меня возникло сильное подозрение, что за этим стоит Усама бен Ладен.
Моя квартира недалеко от Всемирного торгового центра, я добрался до него примерно за десять минут. И опять, как всегда, я бежал к тому месту, откуда бежали все остальные. Когда Северная башня начала падать, я уже стоял прямо под ней. Грохот был, как от водопада. Я поднял глаза — на меня рушилась лавина из стекла и стали. Это было одно из самых потрясающих зрелищ, какие я только видел. В каком-то смысле оно было прекрасно, и мне очень захотелось фотографировать. Но я понимал, что у меня нет времени. Я словно очутился в гиперпространстве. Нужно было усвоить столько информации, принять столько решений и преодолеть такие расстояния… Сейчас все это выглядит просто невероятным. У меня были считанные секунды на то, чтобы услышать это, увидеть, понять, что я не успею сделать снимок, осмотреться в поисках укрытия и добраться до него. Я заметил, что вход в отель «Миллениум» открыт, и кинулся в вестибюль. Он был застеклен, я понимал, что его разнесет вдребезги и мне нужно пробираться дальше. Я бросился к лифтам, увидел открытую кабину, вскочил внутрь и прижался спиной к стене. В этот момент все вокруг окутал мрак.
Мрак был полным и абсолютным. Я знал, что еще жив, только потому что задыхался. Я кашлял и хватал ртом воздух посреди гигантского облака, которое весь мир видел снаружи. Потом я опустился на четвереньки и пополз — я передвигался на ощупь в темноте, иногда подавая голос, чтобы проверить, нет ли рядом раненых. Но вокруг стояла тишина. Наконец я увидел вспышки, совсем неяркие. Поначалу я никак не мог понять, что это может быть. Но потом сообразил, что это машины мигают поворотниками, и понял, что выбрался на улицу. Я по-прежнему ничего толком не видел, но уже начал кое-как ориентироваться, и повернул на север. Через некоторое время сквозь темноту стал просачиваться свет, и я пошел на этот свет.
Я никогда не расстаюсь со своими камерами. Полиция пыталась выгнать всех с места происшествия, но я провел там весь день — снимал, все время ожидая, что меня вот-вот выгонят.
Сейчас меня задевает за живое одно фото. То, что было Всемирным торговым центром, превратилось в груду металла. Неба нет — только пыль и дым. Это настоящий апокалипсис. На снимке видна очень маленькая фигурка пожарного: он что-то ищет в развалинах. Но описывать это словами бессмысленно. Вся сила в картинке.
Я снимал, пока хватало света и пленки, — примерно до половины десятого. Потом отнес пленку в журнал Time. Это определенно был один из самых тяжелых рабочих дней в моей жизни. Чтобы попасть домой, мне пришлось пройти пешком несколько миль. Весь Манхэттен к югу от 14-й улицы был закрыт. Света не было. Над головой проносились самолеты. Везде были солдаты Национальной гвардии. Кордоны стояли чуть ли не через каждый квартал. В воздухе висела едкая гарь. Когда я добрался до дома, там не было ни электричества, ни горячей воды. Я зажег свечи — очень привычная для меня история. Я был в зоне военных действий. Только война пришла к нам домой.
Не думаю, что в нашей профессии можно уйти на покой.
Я никогда не выигрывал в лотерею, да и как фотограф я не слишком удачлив. Но мне везет в главном: я до сих пор жив. Ведь я рискую каждый день. По сравнению с этим любое другое везение — ерунда.
Как мне удается сохранять оптимизм? Очень просто. Люди, которые попадают в подобные ситуации, все равно не перестают надеяться. Если у них остается надежда, почему я должен ее терять?
30 ноября 1939 года началась советско-финская война, которую многие историки относят уже к событиям Второй мировой войны. Целью Советского Союза тогда было обеспечение безопасности Ленинграда, который располагался в опасной близости от границы с Финляндией. В случае начала полномасштабного военного конфликта Финляндия могла предоставить свою территорию в качестве плацдарма для размещения войск противников СССР. Кровопролитная советско-финская война продолжалась вплоть до марта 1940 года. В преддверии 75-летия этого события мы решили вспомнить о лучших фотографиях, демонстрирующих ужасы войны и радость победы. Предлагаем Вашему вниманию подборку 10 самых знаменитых военных фотографий.
«Комбат», Максим Альперт (1942)
Знаменитый снимок «Комбат» был сделан советским фронтовым корреспондентом Максимом Альпертом 12 июля 1942 года в Луганской области, где держал героическую оборону 220-й стрелковый полк. На фотографии запечатлен советский командир с пистолетом ТТ в руке, поднимающий своих бойцов в атаку. Альперт успел сделать лишь пару снимков командира до того момента, когда осколок снаряда разбил его фотоаппарат. Этим же снарядом командира батальона убило. Уникальная фотография была напечатана в советских газетах в том же году, а вот имя героя, запечатленного на снимке, оставалось неизвестным. Только спустя годы было выяснено, что легендарный комбат родом с Украины, Запорожской области. Снимок М. Альперта стал настоящим символом мужества и воинской отваги, он был увековечен в нескольких памятниках и юбилейных медалях.
Бомба «Толстяк», 1945
Уникальное фото, демонстрирующее взрыв американской атомной бомбы, прозванной «Толстяк» («Fat Man»), во время бомбардировки Нагасаки 9 августа 1945 года. Эта бомба весом четыре с половиной тонны имела плутониевое ядро, окруженное более чем шестьюдесятью зарядами взрывчатки, которые были собраны в правильную геометрическую форму, напоминавшую футбольный мяч. Детонирование зарядов приводило к цепной ядерной реакции и разрушительному взрыву.
На фотографии запечатлен первый и, к счастью, единственный случай в истории человечества, когда атомные бомбы использовались для военных задач. Во время американских бомбардировок Хиросимы и Нагасаки было убито более семидесяти тысяч человек, и еще многие тысячи людей скончались от последствий радиоактивного излучения в последующие годы. Сегодня эта знаменитая фотография наглядно показывает опасный потенциал атомного оружия и подлинный, безжалостный характер войны.
«Омаха Бич», Роберт Капа (1944)
6 июня 1944 года началась операция союзников, которая получила название «День Д», по высадке войск на берегах Нормандии (Франция). Всего было определено пять точек для высадки десанта, одной из которых стал пляж Омаха, за который отвечала американская армия. Именно в этом секторе произошли самые ожесточенные и кровопролитные бои с фашистскими войсками. Всего за один день боев американцы потеряли здесь порядка трех тысяч солдат. Произошло это потому, что самолеты-бомбардировщики из-за тумана не смогли разрушить укрепления противника в этом районе. На легендарном снимке, сделанном военным фотокорреспондентом Робертом Капой, запечатлен сам момент высадки войск на пляж Омаха, когда десяткам тысяч солдат приходилось преодолевать расстояние до берега под огнем артиллерии.
Капа во время этих страшных событий находился рядом с солдатами, ему также приходилось нырять под воду, чтобы спастись от пуль. Фотографу было некогда думать о технических моментах, поэтому снимок получился размытым, с явными ошибками в экспозиции. Впрочем, это не помешало фотографии стать по-настоящему культовой – ее напечатал журнал «Life», отдавая, таким образом, должное доблести и смелости солдат, героически погибших во время кровопролитного сражения.
«Казнь в Сайгоне», Эдди Адамс, 1968
Пожалуй, самое знаменитое фото Вьетнамской войны. Оно было сделано в 1968 году фотокорреспондентом агентства «Associated Press» Эдди Адамсом в Сайгоне, когда вьетконговцы начали активное наступление на город. В столице внимание фотографа привлекли двое пехотинцев южновьетнамской армии, которые конвоировали человека. Адамс с камерой в руках наблюдал за тем, как эти двое солдат рассказали генералу Нгуен Нгок Лоану о том, что арестованный убил полицейских. Тут же военачальник достал револьвер, направил ствол на голову пленного и нажал на спуск. Буквально за секунду до выстрела раздался другой щелчок – Адамс сделал свой легендарный кадр.
Это фотоизображение стало символом антивоенного движения в Америке, сыграв значимую роль в изменении отношения простых американцев к событиям Вьетнамской войны. Адамс получил за свой снимок множество престижных наград, включая Пулитцеровскую премию. Впрочем, события того дня не столь однозначны. Ведь пленного вьетконговца, которого хладнокровно убил бригадный генерал, арестовали у канавы, заполненной более чем тридцатью трупами полицейских и их родственников. Сам Адамс впоследствии назвал генерала Нгуен Нгока героем.
«Поднятие флага над Иводзимой», Джо Розенталь (1945)
Джо Розенталь запечатлел на камеру как группа морских пехотинцев США, которые участвовали в боях за крохотный остров Иводзима, поднимают флаг на горе Сурибаши. Этот снимок стал чрезвычайно популярным на западе и был перепечатан во многих изданиях. Примечательно, что гора Сурибаши была взята американскими войсками еще двумя часами ранее до самого момента съемки, и на ней уже был поднят звездно-полосатый флаг. Однако тот флаг был слишком маленьким, поэтому было решено заменить его более весомым полотном. Кстати, этот большой стяг уцелел до наших дней и хранится в Музее морской пехоты США. Захват острова дался американцам серьезной ценой – они потеряли более двадцати пяти тысяч человек убитыми и ранеными, поэтому фото Розенталя является одним из наиболее узнаваемых и значимых образов Второй мировой войны.
«Ополченец-лоялист в момент смерти», Роберт Капа (1936)
Еще один знаменитый снимок от выдающегося фотожурналиста Роберта Капы. В сентябре 1936 году тогда еще молодой репортер Капа отправился в Испанию, где в тот момент разворачивались события Гражданской войны. Утром 5 сентября Капа находился в окопе в Южной Эстремадуре. Когда началась атака республиканской армии и раздались автоматные очереди, Капа просто высунул из окопа свою камеру и наугад нажал на спуск. Каково же было его удивление, когда на проявленном фото он увидел удивительный момент – застреленный ополченец падает на землю в замедленном движении.
Фотография получилась очень драматичной и эмоциональной. Однако многие эксперты сомневаются, что этот невероятный кадр является подлинным. Они считают фотографию Капы постановкой, указывая на то, что сам автор фотографии на самом деле находился в нескольких километрах от эпицентра боевых действий. К тому же, известно, что ополченец, опознанный впоследствии по фотографии, в действительности был убит в тот момент, когда пытался скрыться за деревом.
«Сожжение заживо во Вьетнаме», Ник Ут (1972)
Душераздирающая и пронзительная фотография войны во Вьетнаме. На ней запечатлены плачущие, испуганные дети, которые бегут, спасаясь от воздушной атаки напалмом на деревню. Обнаженная девятилетняя девочка Фэн Тай Ким Фук, которую мы видим в центре фотографии, во время этих страшных событий получила смертельные ожоги. Но врачи в Сайгоне, выполнив семнадцать пластических операций, все же смогли ее спасти. В 90-е годы она переехала жить в Северную Америку, где основала собственный фонд, призванный помогать детям, которые стали жертвами военных конфликтов. Ник Ут за это фото был удостоен Пулицеровской премии.
Фриц Кляйн, врач печально известного концлагеря Берген-Бельзен, был арестован в апреле 1945 года представителями английской армии. Главной обязанностью этого врача был выбор евреев и советских военнопленных для отправки их в газовые камеры. В первые дни после освобождения концентрационного лагеря его вместе с другими эсесовцами заставили хоронить в братской могиле валявшиеся по всему лагерю Берген-Бельзен трупы. В этом лагере британские войска обнаружили более десяти тысяч трупов, ими также было освобождено шестьдесят тысяч заключенных. На снимке доктор Кляйн стоит в огромной могиле на горе мертвецов. В конце 1945 года по решению британского трибунала Фриц Кляйн был повешен.
«Знамя победы над Рейхстагом», Евгений Халдей (1945)
Евгений Халдей 30 апреля 1945 года сумел запечатлеть легендарный момент – бойцы советской армии водружают Знамя победы над Рейхстагом. В СССР снимок стал настоящим символом победы над фашистской Германией, он также был опубликован во всех ведущих изданиях мира. Всемирно известная фотография, сделанная советским фотокорреспондентом Евгением Халдеем, на самом деле была постановочной. По заданию редакции Халдей отправился в Берлин, взяв с собой три красных знамени, одно из которых как раз и украсило Рейхстаг. Но к тому моменту советские воины уже водрузили флаг на здание Рейхстага, поэтому Халдей решил сделать ряд постановочных фото. Он попросил солдат 8-й гвардейской армии, встретившихся ему на пути, помочь забраться на историческое здание и установить там красное знамя. Халдей нашел наиболее удачный ракурс и отснял две кассеты с пленкой.
«Победа на Тайм-Сквер», Альфред Эйзенштадт, 1945
Напоследок, хорошо узнаваемая фотография, сделанная на Таймс-Сквер репортером журнала Life Эйзенштадтом в мгновение триумфа – во время празднования капитуляции Японии. На снимке военный моряк целует незнакомую девушку-медсестру. Фотографу удалось подловить удачный момент во время всеобщего народного ликования. Фотография поцелуя на Таймс-Сквер стала для американцев символом победы во Второй мировой войне. Герои этого легендарного кадра встретились на центральной площади Нью-Йорка совершенно случайно, они не знали ничего друг о друге до этого момент. Все произошло очень быстро, пара поцеловалась, а затем их тут же окружила толпа людей и они растворились в ней. Поэтому имена героев фото Эйзенштадта долгое время оставались безымянными.
Только спустя десятилетия, наконец, удалось идентифицировать девушку – ею оказалась Эдит Шейн. В августе 1945 года она услышала долгожданную новость об окончании войны и побежала праздновать на Тайм Сквер, где Эдит и попала в объятия совершенно незнакомого моряка. А вот роль того самого моряка из легендарной фотокарточки впоследствии оспаривали множество мужчин. Считается, что это был Карл Мускарелло, которому в момент празднования победы над Японией было около двадцати лет.
Есть хорошие фотографии, есть не очень, есть и вовсе малозаметные. А еще существуют кадры, которые меняют мир и двигают историю. Не всегда это профессиональные снимки, чаще даже, наоборот, речь идет о любительских фотографиях. Просто человек с фотоаппаратом оказался именно там, где было нужно, и сделал снимок, который остался в памяти людей и спустя поколения. В этой подборке - десять военных фотографий, которые человечество уже не сможет забыть.
У доктора Фрица Кляйна, врача лагеря Берген-Бельзен, была специфическая работа: отбирать евреев и цыган для отправки в газовые камеры. Тем не менее, выполнял он ее добровольно и, как говорится, со всем старанием. Более того, он даже не сделал попытки бежать, когда к лагерю подошли британские войска. Собственно, этот снимок и был сделан в момент, когда по требованию британцев бывший персонал лагеря собрал валявшиеся на всей его территории трупы в одну братскую могилу, где они и были похоронены. Ну а трудовое рвение Фрица Кляйна оценили по достоинству: 13 декабря 1945 года по приговору военного трибунала он был повешен.
В Варшавском гетто, крупнейшем из всех, жило до 450 тысяч евреев - если это, конечно, можно назвать жизнью. Само гетто было создано в 1940 году, но уже летом 1942 года началась массовая отправка его жителей в лагерь смерти Треблинку. А весной 1943 года в гетто вспыхнуло вооруженное восстание. Повстанцы, вооруженные самодельным оружием и бомбами, а также немногочисленными пистолетами, попытались оказать сопротивление немецкой администрации. В результате шесть тысяч человек было убито при подавлении восстания, еще семь тысяч сгорело в пожаре, устроенном немцами, остальных вывезли в Треблинку. Сам же этот снимок под названием «Насильственно выведенные из выгонов» сперва был опубликован самими немцами, а затем использовался на Нюрнбергском процессе как доказательство нацистских преступлений.
На снимке знаменитого Роберта Капы, сделанном в день Д, запечатлен момент высадки союзных войск во Франции. Десятки тысяч американских, британских и канадских солдат под шквальным огнем немецких войск добрались до берега, многие вплавь. И Капе некогда было заботиться о правильной экспозиции: когда вершится история, не до технического совершенства снимков.
На фотографии, официально называющейся «Лоялист-ополченец в момент смерти», зафиксирована трагическая гибель одного из солдат во время гражданской войны в Испании, которая была начата в попытке остановить приход к власти фашистского правительства Франко. Снимок облетел весь мир, показав жестокость войны. И хотя сегодня почти всеми он признан постановочным, это не уменьшает эффекта, который производит вид солдата, погибающего словно бы на глазах зрителя. Автор фотографии - снова Роберт Капа.
Это одна из самых знаменитых фотографий времен войны во Вьетнаме, и без того богатой на фотохронику. На ней руководитель государственной полиции Вьетнама генерал Нгуен Нгок Лоан стреляет в только что пойманного вьетконговца. За этот кадр Эдди Адамс получил Пулицеровскую премию, а сам снимок стал одним из сильнейших стимулов к антивоенному движению. Впрочем, обстоятельства его создания не столь однозначны: вьетконговца, которого звали Нгуен Ван Лем, поймали около канавы, в которой было несколько десятков трупов полицейских и членов их семей.
Фотография отразила кульминацию второй войны в Ираке и стала символом смены режима в стране. Культ Саддама Хусейна пал вместе с этой статуей, а вскоре и сам диктатор был повешен по приговору трибунала. Для сотен тысяч американских солдат и их родственников фотография стала знаком того, что войне конец.
Ник Ут: Вьетнамская война, 1972 год
Еще одна фотография из Вьетнама. Обнаженная девочка на переднем плане - Фэн Тай Ким Фук, которая только что сорвала с себя горящую одежду. Дело в том, что авиация Вьетнама нанесла авиаудар по деревне Транг, в которой укрепились вьетконговцы. Деревня сгорела, а Ким Фук получила страшные ожоги. Врачи американского госпиталя в Сайгоне считали их смертельными, но все же после 17 пластических операций девочку удалось спасти. Фотограф Ник Ут получил за снимок Пулицеровскую премию, а для нового правительства Вьетнама Ким Фук стала чем-то вроде агитматериала. В итоге в 1992 году она вместе с мужем бежала в Канаду, где живет и поныне, основав фонд и помогая детям, ставшим жертвами войн.
Джо Розенталь: американский флаг над Иводзимой, 1945 год
Это, пожалуй, главная для США военная фотография. На ней запечатлен момент, когда морские пехотинцы устанавливают флаг (впрочем, второй - первый был слишком мал) на горе Сурибачи. Флаг стал символом первой сухопутной победы американцев над войсками Японии, тем более что далась она немалой ценой: США потеряли в битве за Иводзиму более 25 тысяч человек убитыми и ранеными. Ну а фотограф Джо Розенталь не только получил Пулицеровскую премию, но и навсегда вписал свое имя в историю мировой фотографии.
Этот снимок узнают во всем мире. Вероятно, его можно считать самой известной военной фотографией за всю историю человечества. Алексей Берест, Михаил Егоров и Мелитон Кантария водрузили знамя Победы над Рейхстагом 1 мая, когда бои в Берлине еще не закончились. Снимок, конечно же, постановочный, был сделан днем позже: 2 мая фотокорреспондент упросил бойцов подняться на купол здания с флагом, причем это были уже другие солдаты. Тем не менее, фотография стала знаменитой и для миллионов людей по-прежнему остается символом Победы.
Источник - http://lifeglobe.net/
Война - рутина, и на газетные обложки сегодня попадают лишь самые резонансные её эпизоды. Гибель 280 пассажиров боинга, сбитого на востоке Украины - один из таких. Фотографии с места этой трагедии облетели мир, спровоцировав в журналистской среде очередную дискуссию о том, какие снимки выходят за грань профессиональной этики, можно ли передать весь ужас происходящего без трупов в кадре и есть ли в фотографии, на которой запечатлена смерть, место эстетике.
Bird In Flight поговорил с фотографами, которым часто приходится работать в горячих точках, о том, каких правил они придерживаются при съёмке и какой реакции аудитории хотят добиться, а также спросил фоторедакторов, какие фотографии они не ставят в печать и какие публикации считают ошибкой.
Если ты не будешь этому ужасаться, будешь и дальше сидеть дома на диване в уверенности, что ничего страшного не происходит.
Оказавшись возле самолёта, я впала в шок и поначалу не знала, что снимать. Я понимала, что мы - журналисты, мы уже там и должны делать свою работу. Но у меня были сомнения, что можно снимать, что нельзя. Я пыталась определить собственные моральные рамки и решила не фотографировать крупные планы.
Я переживала, чтобы фотографии не были оскорбительными для родственников погибших. И вот этот контраст - красивое поле, цветы - вызвал у меня сильные эмоции. Я сняла так, чтобы не было видно лица, нижних частей тела. Если бы труп был изувечен, конечно, я бы не сделала эту фотографию.
Не слишком ли эстетичен кадр? Да, есть мнение, что нужно показывать весь ужас случившегося, и у меня были такие снимки. Но если бы это была моя смерть, мне хотелось бы, чтобы её показали красиво. Я бы не хотела, чтобы сфотографировали мою оторванную руку.
Наше издание не публиковало слишком тяжёлые фото, но мне кажется, когда такое происходит, люди должны видеть этот кошмар. Это же не просто авиакатастрофа - это последствия военного конфликта. Если ты не будешь этому ужасаться, будешь и дальше сидеть дома на диване в уверенности, что ничего страшного не происходит.
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide1_960x720_01.jpg",
"alt": "Обложка Toronto Sun, Канада, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине.",
"text": "Обложка Toronto Sun, Канада, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide1_960x720_02.jpg",
"alt": "Обложка De Volkskrant, Нидерланды, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине.",
"text": "Обложка De Volkskrant, Нидерланды, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide1_960x720_03.jpg",
"alt": " Обложка The New York Times, США, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине.",
"text": " Обложка The New York Times, США, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide1_960x720_05.jpg",
"alt": "Обложка Morgenavisen, Дания, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине.",
"text": "Обложка Morgenavisen, Дания, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/guardian960x720.jpg",
"alt": "Обложка The Guardian, Великобритания, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине.",
"text": "Обложка The Guardian, Великобритания, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide1_960x720_07.jpg",
"alt": "Обложка Коммерсантъ, Россия, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине.",
"text": "Обложка Коммерсантъ, Россия, 18 июля 2014 года. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине."
}
Фоторепортёр - не криминалист, поэтому некоторая художественность даже на страшных фотографиях должна присутствовать.
У новостной фотографии есть одна задача - информировать о происходящем. Всё остальное - от лукавого. Какие-то фотографии продолжают жить десятилетиями, становясь символами, какие-то (таких, понятное дело, большинство) - уже через пару дней никому не будут нужны.
У меня нет каких-то чётких правил - я всегда на месте решаю, что и как снимать. И если в случае техногенных катастроф фотографирование трупов мне кажется лишним, то в случае военных действий - нет. Хотя какие-то пределы, разумеется, должны быть. Многое зависит от политики издания или агентства, на которое ты работаешь - кто-то поставит кровавые картинки, а кто-то ограничится более спокойной карточкой. Ну, и не стоит забывать, что фоторепортёр - всё-таки не криминалист, поэтому некоторая художественность даже на страшных фотографиях должна присутствовать.
Каждый раз во время съёмки я задаю себе вопрос: «А хотел бы я, будучи на месте героев истории, чтобы меня снимали?» Когда понимаю, что не хотел бы, стараюсь лишний раз на кнопку не нажимать. То есть, что-то важное я сниму, конечно же, но постараюсь сделать это так, чтобы никого не потревожить.
Что касается профессионального цинизма, то это неотъемлемая часть нашей работы. Приходится работать с людьми, которые стали жертвами тех или иных обстоятельств, но всем сопереживать не получится. Это контрпродуктивно в профессиональном смысле, да и для сердца тяжело. Да, со временем ко всему начинаешь относиться проще, менее эмоционально. При этом цинизм фотографов и журналистов всё-таки сильно преувеличен.
Я не снимал тела погибших пассажиров MH17, хотя знал, что на такие снимки будет спрос.
Когда происходят события исторической важности, нам приходится порой показывать миру ужасающие картины. Но важно помнить, что у жертв катастроф и военных конфликтов есть родственники и друзья. В эпоху интернета они рискуют увидеть своих близких такими, какими не хотели бы их запомнить. Поэтому фотографы должны спросить себя, готовы ли они увидеть своих родных в таком виде.
Фотографу нужна определённая степень свободы. 17 июля я не снимал тела погибших пассажиров MH17, хотя знал, что на такие снимки будет спрос. Был и другой материал для истории. Редакторы попросили меня снимать не окровавленные тела, а вещи, принадлежавшие погибшим.
{
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide2_960x640_04.jpg",
"alt": "Новостная лента российского телеканала LifeNews. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине.",
"text": "Новостная лента российского телеканала LifeNews. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide2_960x640_05.jpg",
"alt": "Пост «Фотографии с места крушения малайзийского боинга» в International Business Times.",
"text": "Пост «Фотографии с места крушения малайзийского боинга» в International Business Times."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide2_960x640_06.jpg",
"alt": "Пост Time LightBox «Крушение малайзийского боинга в Украине: нереальные сцены фотографа Жерома Сессини».",
"text": "Пост Time LightBox «Крушение малайзийского боинга в Украине: нереальные сцены фотографа Жерома Сессини»."
}
Фоторепортёр должен найти образ и через него передать весь ужас происходящего.
Однажды мы с коллегами провели эксперимент: наш шеф нашёл фотографию, на которой была изображена голова террориста в луже крови, и предложил изданиям мирового масштаба это опубликовать. Никто не согласился - редкий читатель хочет видеть снимки, предназначенные для патологоанатомов. Если стоит задача передать весь ужас происходящего, хороший фоторепортёр должен сделать это через образ, а не просто фотографировать расчленёнку.
Есть разные способы показать трагедию. Одно время я работал с «Магнолия-ТВ», и нам пришлось снимать сюжет о мёртвом младенце, которого нашли в мусорном баке. Приехав на место, мы увидели детей, с интересом рассматривавших бак - это и мог быть тот образ, который передал бы суть произошедшего. Найти его - и означает быть профессионалом.
Я не верю в то, что фотографы, работающие в горячих точках, со временем становятся циничными - этого не может случиться с человеком с твёрдой психикой. В моей практике был один случай: в январе 1995 года, во время первой чеченской войны, в Грозный съехались самые маститые фотожурналисты. Мы стояли вдоль забора на одной из улиц, а по дороге шла старушка с ведёрком. Снайпер выстрелил ей прямо в голову, она упала. Как вы думаете, что сделали фотографы? Они прекратили съёмку и побежали под обстрелом, чтобы помочь умирающей женщине. Один, правда, остался на месте и снимал, как те её несут. Его шеф потом отказался публиковать этот снимок.
Главная задача военной фотографии - сделать всё, чтобы происходящее больше никогда не повторилось. Важно запечатлеть историю страны, человечества, народа - её должен знать каждый, это помогает избегать многих ошибок.
Военная фотография должна рассказывать честную историю. Люди, которым посчастливилось не видеть войны собственными глазами, должны понимать, что происходит.
Война безобразна. Происходят действительно ужасные вещи. Как их снимать - зависит от ситуации. С одной стороны бесполезно публиковать снимки, которые заставят читателя поскорее перевернуть страницу. Но в то же время события нужно показывать такими, какие они есть. Не приукрашивая. Чтобы чувствовать этот баланс, нужно уметь сочувствовать.
Военные фотографы должны сохранять спокойствие в стрессовых ситуациях и уметь сопереживать. Если вы не можете взять себя в руки, находясь на поле боя - эта работа не для вас. Но нельзя и полностью отключить все чувства, не пропускать всё происходящее через себя - каким бы профессионалом вы ни были, вы всё ещё остаётесь человеком.
Военная фотография должна рассказывать честную историю. Люди, которым посчастливилось не видеть войны собственными глазами, должны понимать, что происходит. Иногда показывать мёртвые тела - часть этой задачи, но нужно искать и другие способы передать трагизм событий.
Работая в Сирии, я снимала не всё, что видела. У меня есть фотографии, на которых изображены тела, накрытые полотном. Они лежали раскрытыми ещё за несколько мгновений до того, как я нажала на спуск. Я чувствовала, что мне стоит немного подождать - история ничего не потеряет.
Но я показывала трупы, когда считала это необходимым. Однажды я стала свидетельницей того, как хоронили шестерых братьев и сестёр, которые погибли при бомбёжке. Это был один из самых сложных дней моей работы. Именно тогда я решила сделать снимок непокрытых тел - семья погибших хотела показать всему миру настоящую картину произошедшего. Я старалась держать себя в руках, но после редактирования и отправки снимков я расплакалась.
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/warning.jpg",
"alt": "На грани: Как снимать смерть"
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide3_960x720_01.jpg",
"alt": "Обложка Boston Globe, США, 16 апреля 2013 года. Теракт во время бостонского марафона.",
"text": "Обложка The Boston Globe, США, 16 апреля 2013 года. Теракт во время бостонского марафона."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide3_960x720_02.jpg",
"alt": "Обложка Daily Mirror, Великобритания, 21 октября 2011 года. Смерть Каддафи.",
"text": "Обложка Daily Mirror, Великобритания, 21 октября 2011 года. Смерть Каддафи."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide3_960x720_03.jpg",
"alt": "Обложка New York Post, США, 4 декабря 2012 года. Смерть в нью-йоркском метро.",
"text": "Обложка New York Post, США, 4 декабря 2012 года. Смерть в нью-йоркском метро."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide3_960x720_04.jpg",
"alt": "Обложка New York Daily News, США, 22 сентября 2013 года. Нападение в торговом центре в Кении.",
"text": "Обложка New York Daily News, США, 22 сентября 2013 года. Нападение в торговом центре в Кении."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide3_960x720_05.jpg",
"alt": "Обложка Life, США, 26 ноября 1965 года. Реалии Вьетнамской войны.",
"text": "Обложка Life, США, 26 ноября 1965 года. Реалии Вьетнамской войны."
}
Есть разница: одно дело - сделать снимок, другое - его обнародовать.
Я считаю, что фотография - это всегда документ, доказательство. Поэтому фотограф должен снимать всё. При подготовке публикации отбираются снимки, необходимые для подтверждения идеи материала (это всё-таки коллективный труд). И здесь очень многое зависит от позиции редакции, вкуса главного редактора и, несомненно, таланта фотографа.
Я в любых ситуациях жму на спуск. Но есть разница: одно дело - сделать снимок, другое - его обнародовать. У меня был случай. В октябре 1992 года я снял место катастрофы Ан-124 под Киевом. Среди опубликованных фотографий был снимок лица погибшего пилота, которое в огне буквально вплавилось в шлем. Снимок был жуткий и сильный. Через какое-то время мне передали, что семья лётчика пришла в ужас от увиденного. С тех пор я всегда помню, что у каждого моего персонажа есть близкие.
Изображения должны сообщать ещё что-то, кроме того факта, что произошла трагедия.
Когда речь заходит об этике, важно придерживаться золотой середины. У фотографов и редакторов должны быть серьёзные причины, чтобы снимать и публиковать слишком откровенные снимки, показывающие трагическую смерть. Особенно, если по ним можно опознать личности погибших.
С одной стороны я считаю, что такие фото публиковать нельзя - у некоторых пассажиров MH17 наверняка были родственники и знакомые, которые даже не знали, что те находились в упавшем самолёте. С другой стороны, донести то, что люди погибают, нужно - ведь это действительно происходит. В этом смысле проще всего снимать мёртвые тела, но такие кадры не несут никакой ценности с точки зрения фотографии. Изображения должны сообщать ещё что-то, кроме того, что произошла трагедия.
С развитием социальных медиа фотографы и журналисты сами принимают решение, что публиковать в Сети. Поэтому их также необходимо обучать редакторским навыкам. Практически всегда вокруг места происшествия собираются люди и фотографируют всё, что видят - с этим ничего не поделаешь. И двадцать лет назад, и сейчас люди делают такие снимки - просто сейчас их можно размещать в социальных сетях.
Притупление чувств при постоянном потоке натуралистичных снимков напоминает мне ситуацию с видеоиграми - мы беспокоимся о том, что люди прекращают воспринимать насилие как что-то ненормальное. Во многом восприятие зависит от того, когда люди видят снимок - сразу же после катастрофы или через несколько лет. То, как это влияет на общество в целом - сложный вопрос.
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/warning.jpg",
"alt": "На грани: Как снимать смерть"
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide2_960x640_01.jpg",
"alt": "Пост Анастасии Власовой в Instagram. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине.",
"text": "Пост Анастасии Власовой в Instagram. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине."
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide2_960x640_02.jpg",
},
{
"img": "/wp-content/uploads/2014/07/ethics_slide2_960x640_03.jpg",
"alt": "Пост в социальной сети ВКонтакте. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине.",
"text": "Пост в социальной сети ВКонтакте. Крушение малайзийского боинга в восточной Украине."
}
Приходилось ли мне жалеть о публикации фото?
Да, увы.
Есть репортажное фото, а есть безжалостная фотоохота за жареным - это разные вещи. Репортажный снимок тоже может быть откровенным, пугающим, вызывающим отвращение или негодование у зрителя, но он не имеет цели унизить. Именно поэтому в своё время все «гранды» инфопространства отказались от покупки и публикации фотографий принцессы Дианы в разбитом автомобиле после аварии в парижском тоннеле.
Приходилось ли мне жалеть о публикации фото? Да, увы. Я пошел на похороны поэта Дмитрия Пригова, чья смерть для меня была очень болезненна, и сделал об этом фоторепортаж - как казалось мне тогда, вполне уважительный, бесстрастный. Публикация его в блоге вызвала резко негативную реакцию некоторых моих знакомых, знавших Пригова, и мне пришлось удалить материал. Больше я с фотоаппаратом на похороны не хожу.
Фотография должна быть антивоенной,
но каждый по-своему видит самый короткий путь к миру.
Фотография в первую очередь должна рассказывать о происходящем, передавать новостное сообщение. Я бы добавил, что она должна быть антивоенной, но каждый по-своему видит самый короткий путь к миру. Один и тот же снимок может по-разному восприниматься: одного он подвигнет на организацию гуманитарной помощи, другого - на сбор средств для добровольцев.
Я никогда не отказывался от кадра из-за его жестокости, но бывало, что не снимал из уважения к чувствам того, кто был передо мной. Ужас войны можно передать тоньше, чем излишним натурализмом. Но это не общее правило, каждый фотограф и каждое издание решают самостоятельно.
На войнах, да и в любых экстремальных ситуациях восприятие притупляется. Это не хорошо и не плохо, это естественный защитный механизм психики. Сам я впервые ощутил это летом 2012-го, когда в Крымске случилось наводнение. Я приехал туда глубокой ночью, и меня начали накрывать эмоции. Но уже на следующее утро, после ночёвки в палатке эмчеэсников, чувства отхлынули. В таком состоянии я не мог понять, какие кадры сильнее подействуют на зрителя, и это сильно затруднило отбор фотографий для отправки в редакцию.