Кубанские пластуны в Кавказской армии в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов
Казаки – участники Русско-турецкой войны 1877–1878 годов
БАЛКАНСКИЙ УЗЕЛ
Более 130 лет назад отгремели сражения Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, которая возникла в результате подъема освободительного движения на Балканах и обострения международных противоречий на Ближнем Востоке. Россия поддерживала освободительное движение балканских народов, а также стремилась восстановить свой престиж и влияние, подорванные Крымской войной 1853–1856 годов.
К началу войны Россия развернула две армии: Дунайскую (185 тыс. человек, 810 орудий) под командованием великого князя Николая Николаевича и Кавказскую (75 тыс. человек, 276 орудий) под командованием великого князя Михаила Николаевича.
В составе обеих армий действовали конные казачьи полки Кубанского казачьего войска (ККВ) и батальоны кубанских пластунов, которые, как и в прошлые годы, внесли достойный вклад в победы русского . Диверсионно-разведывательные партии пластунов мужественно и умело действовали на обоих театрах военных действий. Однако если о ратных подвигах казаков на Балканах известно многое, то о боевой работе пластунов на Кавказе, по мнению автора, пока сказано недостаточно.
Мобилизации Кавказской армии предшествовали подготовительный период (1 сентября – 11 ноября 1876 года) и собственно период мобилизации (11 ноября 1876 года – 12 апреля 1877 года). Одновременно с мобилизацией пехоты, артиллерии и кавалерийских частей русской армии по распоряжению Военного министра мобилизации подлежали следующие части Кубанского казачьего войска: 10 конных полков, эскадрон Собственного Его Императорского Величества конвоя и 20 пластунских сотен. В ноябре из пластунских сотен сформировали пять батальонов четырехсотенного состава (3, 4, 5, 6 и 7-й батальоны), полкам было дано наименование вторых.
Формирование казачьих частей осложнилось тем, что к началу мобилизации огнестрельного оружия для вооружения казаков оказалось недостаточно. Увы, недостаточная подготовленность армии к войне была характерна и для Русско-японской, и Первой мировой. На сентябрь 1876 года в ККВ имелось 6454 винтовки системы Бердана, недоставало 2086. В конце октября из Санкт-Петербурга в Екатеринодар прибыл транспорт с 10 387 винтовками, что позволило вооружить только полки первого комплекта, второй комплект казаков прибыл на сборный пункт с собственными винтовками системы Таннера. Некоторые пластунские батальоны были вооружены ружьями системы Карлея. На последующих этапах мобилизации пешие пластунские батальоны вооружались драгунскими ружьями системы Крнка. В целом казачьи части вооружались огнестрельным оружием разных систем, что порождало сложности при обеспечении боеприпасами.
Вскоре обострение политического положения, военные приготовления турок и настроения горцев потребовали проведения дополнительной мобилизации в начале апреля 1877 года, в том числе и призыва третьей очереди ККВ. Дополнительно были сформированы пять сборных конных казачьих полков и пять пеших батальонов ККВ (8, 9, 10, 11 и 12-й). Всего ККВ выставило 21 600 казаков, которые принимали участие в обороне крепости Баязет, взятии Карса и Эрзерума, в боях на Шипке и на Черноморском побережье Кавказа.
ВОЙНА
На Кавказско-Малоазиатском театре после объявления войны 12 апреля 1877 года войска Действующего Корпуса и его отрядов под командованием генерал-адъютанта Михаила Тариэловича Лорис-Меликова (будущего министра внутренних дел) перешли границу и углубились на территорию противника в составе нескольких колонн. Сохранились сведения об успешных действиях в этот период пластунов 2-го пешего пластунского батальона и двух сотен Полтавского конного полка ККВ, которым было поручено снять турецкие пограничные посты и обеспечить беспрепятственное прохождение основных сил отряда полковника Комарова в районе села Вале. Пластуны и конные казачьи сотни активно задействовались в составе летучих и рекогносцировочных отрядов для сбора данных об укреплениях противника, силе гарнизонов, характере местности, порчи телеграфных линий связи. Сведения собирались как путем личного наблюдения, так и опросом местных жителей, захвата пленных.
Так, например, охотничьей команде в составе 11 пластунов и казаков Полтавского конного полка в мае 1877 года была поставлена задача провести разведку высот Геляверды (у Ардагана), определить пути для подхода основных сил и добыть языка. Для распыления внимания турок одновременно осуществлялись отвлекающие действия других пластунских групп. Охотничья команда под руководством сотника Каменского благополучно миновала три неприятельские цепи, провела разведку укреплений и «захватила часового с ружьем, которого и доставила в лагерь как доказательство своего подвига». В июле при разведке турецких сил у Дагора отряд в составе 20 казаков-пластунов и 20 чеченцев из Чеченского конно-иррегулярного полка под командованием Генерального штаба полковника Маламы переправился ночью через реку Арпачай, провел успешную разведку местности и благополучно вернулся на свою территорию.
Активно использовались пластуны на приморском направлении, где действия казачьих конных полков были затруднены горно-лесистой местностью. Так, например, в сводке о военных действиях Сочинского отряда с 28 июля по 28 августа 1877 года говорится об успешной разведывательной операции сотни пластунов под командованием хорунжего Никитина: «…партия пластунов в Сандрипше нашла неприятельские пикеты, а близь Гагр заметили движение значительной массы людей, причем проход охранялся двумя турецкими броненосцами. Командир отряда доложил, что неприятель принял все меры для воспрепятствования следования наших войск к Гагринскому укреплению. Пластунам было передано указание провести разведку обходных горных троп». В дальнейшем пластунам была поставлена задача взять под контроль возможно больший район у Гагр, чтобы неприятель не успел занять труднодоступные подступы, которые пришлось бы потом брать у него с большими жертвами. Впоследствии совместно со стрелками три сотни пластунов участвовали и в успешном штурме гагринского укрепления.
Разведчики-пластуны иногда добывали сведения, которые позволяли выводить на чистую воду некоторых нерадивых офицеров. Например, генерал-лейтенант Гейман 31 мая 1877 года доносил по команде о следующем факте, опровергающем доклад офицера о происшествии на казачьем пикете: «От лазутчиков получены сведения, что на наш пикет у Ардоста напало не 300 башибузуков, а всего 30–40 человек; на посту была полная оплошность: половина казаков спали, а другие – ели кислое молоко, оттого и не успели собрать лошадей, которых неприятели забрали всех. Эти сведения дали лазутчики, и они совершенно составляют разницу с донесением офицера. Полагали бы произвести следствие и придать офицера суду, иначе, при беспечности наших казаков, подобные случаи могут повториться».
Командование русских войск умело использовало выдающиеся боевые качества пластунов и при преследовании отступающего противника. Например, умелыми маневрами наших сил отряды отступающих турецких войск выводились на находящихся в засаде пластунов и попадали под их меткий оружейный огонь. Результативные действия пластунов подсказали командованию русских войск идею формирования сборных батальонов охотников, в которые наряду с пластунами, составлявшими их основу, включались наиболее сообразительные и физически подготовленные добровольцы из состава пехотных полков русской армии.
Кубанские пластуны в составе 7-го пластунского батальона под командой есаула Баштанника, героя обороны Севастополя, были задействованы в Дунайской армии. От прибрежных Систовских высот, которые батальон с необычайной отвагой и смелостью захватил у врага, тем самым обеспечив переправу русской армии через Дунай, под руководством генерала Гурко кубанские пластуны начали свой славный боевой путь к легендарной Шипке. За подвиги, проявленные на полях сражений в Болгарии, многие пластуны были награждены Георгиевскими крестами, многим нижним чинам присвоены унтер-офицерские и офицерские звания.
Интересные воспоминания о действиях пластунов во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов оставил известный журналист и писатель Владимир Гиляровский. Во время той войны он добровольцем пошел служить в действующую армию и благодаря беспокойному и авантюрному характеру оказался среди кубанских охотников-пластунов, которые действовали на Черноморском побережье Кавказа.
ПРОИГРАННЫЙ МИР
Так или иначе, война была выиграна. Однако последующее развитие событий заставляет задуматься над вопросами, насколько оправданными оказались принесенные Россией жертвы и кто виноват в упущенных результатах побед русского оружия.
Успехи России в войне с Турцией встревожили правящие круги Англии и Австро-Венгрии. Английское правительство направило эскадру в Мраморное море, что вынудило Россию отказаться от захвата Стамбула. В феврале благодаря усилиям российской дипломатии был подписан выгодный для России Сан-Стефанский договор, который, казалось бы, изменил всю политическую картину Балкан (и не только) в пользу интересов России.
Сербия, Румыния и Черногория, ранее вассальные по отношению к Турции, получали независимость, Болгария обретала статус фактически самостоятельного княжества, Турция обязалась выплатить России контрибуцию в 1410 млн. рублей, а в счет из этой суммы уступила на Кавказе Kapc, Ардаган, Баязет и Батум да еще Южную Бессарабию, отторгнутую у России после Крымской войны. Русское оружие восторжествовало. Как же использовала русская дипломатия победоносные итоги войны?
Пластуны еще продолжали стычки с башибузуками, когда к пересмотру итогов войны 3 июня 1878 года приступил Берлинский конгресс, где главенствовала «большая пятерка»: Германия, Россия, Англия, Франция и Австро-Венгрия. Его заключительный акт был подписан 1(13) июля 1878 года. Главой русской делегации формально считался 80-летний князь Горчаков, но он был уже стар и болен. Фактически руководил делегацией бывший шеф жандармов, граф Шувалов, который, судя по результатам, оказался дипломатом, куда худшим, чем жандармом.
В ходе конгресса выяснилось, что Германия, обеспокоенная чрезмерным усилением России, не желает ее поддерживать. Франция, еще не оправившаяся от разгрома 1871 года, тяготела к России, но боялась Германии и не смела активно поддержать русские требования. Сложившаяся ситуация была умело использована Англией и Австро-Венгрией, которые навязали конгрессу известные решения, изменившие Сан-Стефанский договор в ущерб России и народам Балкан.
Так, территория Болгарского княжества была ограничена лишь северной половиной, а южная Болгария стала автономной провинцией Османской империи под названием Восточная Румелия. Сербии отдали часть Болгарии, что надолго рассорило два славянских народа. Россия возвращала Турции Баязет, а в качестве контрибуции взыскивала не 1410 млн., а лишь 300 млн. рублей. Наконец, Австро-Венгрия выговорила себе «право» на оккупацию Боснии и Герцеговины.
В результате Русско-турецкая война оказалась для России хотя и выигранной, но неудачной. Канцлер Горчаков в записке царю об итогах конгресса признал: «Берлинский конгресс есть самая черная страница в моей служебной карьере». Император Александр II приписал: «И в моей тоже».
Вскоре после окончания Русско-турецкой войны начальник русского Главного штаба генерал Николай Обручев писал в служебной записке императору: «Если Россия бедна и слаба, если она намного отстала от Европы, то это прежде всего потому, что очень часто она неправильно решала самые коренные политические вопросы: где следует и где не следует ей жертвовать своим достоянием. Если идти прежним путем, можно вконец погибнуть и быстро завершить свой цикл великой Державы...»
Даже с учетом изменений в геополитической обстановке, произошедших за последние более чем 100 лет, слова генерала Обручева не потеряли своей актуальности и в наши дни.
Казалось бы, в той грандиозной битве, что шла на подступах к столице зимой 1941-го, исследована каждая деталь, и все давно известно, однако...
Мало кто знает, что на одном из участков фронта решающую роль сыграли русские пушки, изготовленные на Императорском орудийном заводе в Перми еще в 1877 году. А было это на участке обороны Солнечногорск - Красная Поляна, где сражалась обескровленная долгими боями 16-я армия под командованием Константина Рокоссовского.
К. К. Рокоссовский обратился к Г. К. Жукову с просьбой о срочной помощи противотанковой артиллерией. Однако ее у командующего фронтом в резерве уже не было. Запрос дошел до Верховного Главнокомандующего. Реакция Сталина была незамедлительной: "У меня тоже нет резервов противотанковой артиллерии. Но в Москве есть Военная артиллерийская академия имени Ф. Э. Дзержинского. Там много опытных артиллеристов. Пусть они подумают и в течение суток доложат о возможном решении проблемы".
Действительно, еще в 1938 году из Ленинграда в Москву была переведена артиллерийская академия, основанная в 1820 году. Но в октябре 1941 года она была эвакуирована в Самарканд. В Москве осталось лишь около сотни офицеров и служащих. Учебная артиллерия также была вывезена в Самарканд. Но приказ требовалось выполнить.
Помог счастливый случай. В академии работал пожилой человек, который хорошо знал местоположения артиллерийских арсеналов в Москве и в ближайшем Подмосковье, где были законсервированы изношенные и очень старые артиллерийские системы, снаряды и снаряжение к ним. Можно только сожалеть, что время не сохранило имя этого человека и имена всех других сотрудников академии, которые в течение суток выполнили приказ и сформировали несколько огневых батарей противотанковой обороны большой мощности.
Для борьбы с германскими средними танками подобрали старые осадные орудия калибра 6 дюймов, которые использовались еще при освобождении Болгарии от турецкого ига, а позже в Русско-японской войне 1904-1905 гг. После окончания ее по причине сильной изношенности стволов орудия эти доставили на Мытищинский арсенал, где они хранились в законсервированном виде. Стрельба из них была небезопасна, но 5-7 выстрелов они еще могли выдержать.
Что касается снарядов, то на Сокольническом артиллерийском складе имелись в большом количестве трофейные английские осколочно-фугасные снаряды фирмы "Виккерс" калибра 6 дюймов и массой 100 фунтов, то есть чуть более 40 килограммов. Там же были капсюли и пороховые заряды, отбитые в Гражданскую войну у американцев. Все это имущество хранилось с 1919 года настолько аккуратно, что вполне могло использоваться по прямому назначению.
Вскоре было сформировано несколько огневых батарей тяжелой противотанковой артиллерии. Командирами стали слушатели академии и офицеры, присланные из военкоматов, а прислугой - красноармейцы и ученики 8-10-х классов московских специальных артиллерийских школ. Орудия не имели прицелов, поэтому было решено стрелять только прямой наводкой, наводя их на цель через ствол. Для удобства стрельбы орудия врыли в землю по ступицы деревянных колес.
Германские танки появились внезапно. Первые выстрелы орудийные расчеты сделали с дистанции 500-600 м. Германские танкисты вначале приняли разрывы снарядов за действие противотанковых мин. Судя по всему, "мины" обладали очень большой силой. В случае разрыва 40-килограммового снаряда вблизи танка последний переворачивался набок или становился на попа. Но вскоре стало ясно, что в упор бьют из пушек. Попадание снаряда в башню срывало ее и отбрасывало на десятки метров в сторону. А если 6-дюймовый снаряд осадной пушки попадал в лоб корпуса, то он проходил танк насквозь, круша все на своем пути.
Немецкие танкисты пришли в ужас - подобного они не ожидали. Потеряв роту, танковый батальон отступил. Германское командование посчитало происшествие случайностью и направило другой батальон иным путем, где он также напоролся на противотанковую засаду. Немцы решили, что русские применяют какое-то новое противотанковое невиданной ранее мощи. Наступление противника было приостановлено, наверное, для уточнения обстановки.
В конечном итоге, армия Рокоссовского выиграла на этом участке фронта несколько суток, в течение которых прибыло пополнение, и фронт стабилизировался. 5 декабря 1941 года наши войска перешли в контрнаступление и погнали фашистов на Запад. Получается, что Победа 45-го года хоть в малой степени, но ковалась русскими оружейных дел мастерами еще в XIX веке.
Одно из главных сражений Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. за освобождение славянской православной Болгарии от векового османского ига состоялось южнее знаменитого в истории той войны перевала Шипка у селения Шейново. Отсюда и название двухдневного сражения, которое состоялось 27-28 декабря 1877 г. (8-9 января 1878 г.) между турецкой армией Вессель-паши (до 35 тысяч человек, 108 орудий) и русским Южным отрядом под командованием генерала-лейтенанта Ф.Ф. Радецкого (около 54 тысяч человек при 83 орудиях).
Турецкая армия располагалась главными силами в укрепленном лагере у Шейново перед Шипкинским перевалом, перекрывая здесь противнику удобный путь в Южную Болгарию. Командовал ей Вессель-паша, относившийся к числу наиболее опытных военачальников султана, не сумевший, однако, овладеть перевалом Шипка.
План русского командования состоял в двойном охвате армии Вессель-паши колоннами генерал-лейтенантов (16,5 тысяч человек) и (19 тысяч человек). Они должны были преодолеть Балканские перевалы (Имитлийский и Травненский), а затем, выйдя в район Шейново, нанести совместные фланговые удары по расположенной в укрепленном лагере турецкой армии. Основу колонны Скобелева составляла его 16-я пехотная дивизия (4 пехотных полка, артиллерийская бригада), подкрепленная семью болгарскими добровольческими дружинами.
Находившийся на Шипкинском перевале командир Южного отряда (третья ударная колонна) с остальными силами должен был нанести отвлекающий удар, чтобы не позволить Вессель-паше стянуть в укрепленный лагерь всю свою армию.
Снежные траншеи (Русские позиции на Шипкинском перевале). 1878-1881, Художник В. Верещагин
Зимний переход через заснеженные Балканы (идти приходилось порой рол пояс в снегу) и сильный мороз в горах был сопряжен с большим риском для людей и коней. Однако русские войска и болгарские добровольцы сумели преодолеть обледенелые кручи, ущелья, незамерзающие горные речки. Часто орудия и боеприпасы к ним приходилось нести на руках. Было потеряно немало артиллерийских и обозных лошадей.
Первой 27 декабря вышла на дальние подступы к селению Шейново колонна (левая) генерала Н.И. Святополка-Мирского, преодолевшая Травненский перевал. Русские войска атаковали турецкие позиции в строго назначенное планом наступательной операции время и решительным натиском овладели первой линией неприятельских укреплений.
Скобелевская колонна (правая) задержалась с выходом на исходные позиции для атаки. Имитлийский перевал оказался в неожиданно глубоких снегах. Наступавшим пришлось в суровых погодных условиях преодолевать снежные завалы, карабкаться вверх по узким горным тропинкам. «Белый» генерал М.Д. Скобелев мужественно показывал своим солдатам, офицерам и болгарским добровольцам пример личного бесстрашия.
Опоздание со спуском с гор этой колонны дало туркам возможность оправиться от первого неожиданного натиска русских, спустившихся с гор. Вессель-паша организовал сильный контрудар на войска колонны генерала Н.И. Святополка-Мирского. Но атака турок утром 28 декабря была успешно отбита.
Командир Южного отряда генерал Ф.Ф. Радецкий оказал помощь колонне Святополка-Мирского. Его отряд с высоты Шипкинского перевала атаковала в лоб турецкие позиции. И хотя этот смелый натиск с высот неприятель отразил, часть турецкой армии у Шипки оказалась скованной боем.
В эти утренние часы, преодолевая снежные заносы на Имитлийском перевале, к месту завязавшегося сражения вышла колонна генерала М.Д. Скобелева. Именно скобелевской колонне выпала честь штурмовать основные укрепления укрепленного лагеря турок у Шейново. Стремительно идя вперед, русские пехотинцы овладели несколькими редутами, батареями и линиями окопов. Особенно отличились Углицкий и Владимирский пехотные полки.
Шипко-Шейновское сражение для скобелевцев началось в 10 часов утра под сильным артиллерийским и ружейным огнем турок. После ожесточенной схватки русская пехота овладела первой линией вражеских укреплений, но затем все усиливающий огонь из лагеря остановил дальнейшее продвижение вперед. Турки провели в ответ сильную контратаку пехотой, но успеха она не имела.
В два часа дня колонна генерала М.Д. Скоболева возобновила наступление и сумела захватить вторую линию неприятельских укреплений. Турки отступили из них в армейский лагерь у селения Шейново. Часть колонны обошла Шейново с юга и соединилась в селении Казанлык с колонной генерала Н.И. Святополка-Мирского. Так вокруг султанской армии Вессель-паши замкнулось кольцо окружения. Шансов вырваться из него в той ситуации турки не имели. Если и имели, то самые призрачные.
Сражение у Шипки-Шейново 28 декабря 1877 г. 1894. Художник А. Кившенко.
Около трех часов дня Вессель-паша получил предложение о капитуляции. В ответ на него полководец султана, спросившись у парламентера о генеральском чине Скобелева (младшему по чину паша сдаваться не желал), приказал в 3 часа дня у Шейново выкинуть издалека приметный белый флаг. Узнав об этом, сложили оружие и те турецкие войска, которые находились на позициях в горах выше Шейново, перед Шипкинским перевалом. В их ближнем тылу уже находилась русская конница.
Великий художник-баталист России В.В. Верещагин писал: «Трудно передать словами восторг солдат. Все шапки полетели вверх, а затем снова и снова, все выше и выше. Ура! Ура! Ура! - без конца. Позднее я нарисовал эту картину».
В плен сдалось 22 тысячи турецких солдат и офицеров, в том числе командующий султанской армией. Турецкие потери в Шипко-Шейновском сражении составили более одной тысячи человек убитыми и ранеными. Общие потери победителей (в том числе обмороженными, которых набиралось много) составили около 5 тысяч человек.
На опушке Шейновского леса в 1964 г. был воздвигнут памятник победы в Шипко-Шейновском сражении, памятник боевой дружбы русских воинов и болгарских ополченцев, которая нашла такое яркое проявление при штурме турецких редутов. Памятник стоит на том месте, где турки подняли белый флаг капитуляции. Лицевая сторона обелиска украшена барельефом, символизирующим встречу воина-освободителя, которому болгары подносят цветы. На его восточной стороне выписаны названия полков и других воинских частей, участвовавших в сражении.
Победа в сражении принесла славу русской армии, ее полкам и военачальникам, прежде всего «белому» генералу Михаилу Дмитриевичу Скобелеву, ставшему одним из самых ярких героев войны за освобождение славянской Болгарии. Трудная победа у Шипки и Шейново обеспечивала окончательный прорыв русской армии через Балканские горы в условиях снежной и суровой зимы.
Путь в Южную Болгарию и в направлении на Стамбул (Константинополь, Царьград) через старинную османскую столицу город Адрианополь былоткрыт. В турецкой обороне в Балканских горах образовалась широкая брешь, через которую вели прямые и удобные дороги к берегам Босфора. Оттоманская империя к тому же лишилась у Шипки и Шейново одной из лучших своих армий. Теперь две оставшиеся у нее армии, Сулеймана-паши и Восточно-Дунайская, блокированные русским Рущукским отрядом, были надежно изолированы друг от друга.
Таково было стратегическое значение победы в большом Шипко-Шейновском сражении. Действия генерал-лейтенанта М.Д. Скобелева при штурме укрепленного лагеря вражеской армии заслужили самую высокую оценку современников. Его руководство войсками было безошибочным, тактические приемы - новаторскими.
С учетом новой обстановки на театре войны командующий русской армией великий князь Николай Николаевич принял решение немедленно наступать на город Адрианополь, находившийся на ближних подступах к Стамбулу. Наступление вновь велось отдельными отрядами. Генералу Скобелеву был вверен авангард Центрального отряда с правом вести самостоятельные боевые действия. Общее наступление началось 3 января 1878 г. За одни сутки пехота и конница Скобелева прошла, спускаясь с гор в долину реки Марицы, 80 верст (около 85 километров).
Внезапным ударом русский авангард захватил город Адрианополь, крепостной гарнизон которого капитулировал. Отряд генерала Скобелева вступил в город под звуки военного оркестра. Больше серьезных препятствий на пути столице Оттоманской империи не виделось.
В феврале авангардные войска Скобелева заняли местечко Сан-Стефано (загородную летнюю резиденцию султана), стоявшее на ближних подступах к Стамбулу, и вышли на прямую к турецкой столице дорогу. Ее защищать было некому - лучшие султанские армии капитулировали, одна была блокирована в Придунавье, а армию Сулейман-паши незадолго перед этим разгромили южнее Балканских гор.
19 февраля (3 марта) 1878 г. в Сан-Стефано был подписан мирный договор, согласно которому Болгария становилась самостоятельным княжеством. Турция признавала суверенитет Сербии, Черногории и Румынии. К Российской империи присоединялись Южная Бессарабия и Батум, Карс, Ардаган и Баязет на Кавказе. Побежденная Оттоманская Порта обязывалась уплатить 310 миллионов рублей контрибуции. Русская армия по условиям Сан-Стефанского договора на два года оставалась на болгарской земле, как гарант ее государственности.
Алексей Шишов,
старший научный сотрудник Научно-исследовательского
института военной истории ВАГШ ВС РФ, кандидат исторических наук
Соотношение сил противников в начале войны 1877 года складывалось в пользу России, военные реформы 1860-1870-х годов начали давать некоторые положительные результаты.
Реорганизация вооруженных сил Российской империи проходила под руководством военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина, который занял пост военного министра в 1861 году и находился на нем в течение двадцати лет, выступив с самого начала своей деятельности сторонником реформ. Милютин добился сокращения срока воинской службы с 25 лет до 16 и других изменений. Одновременно им был принят ряд мер к улучшению быта солдат — их пищи, жилища, обмундирования, начато обучение солдат грамоте, смягчены телесные наказания и т. д.
Милютин считал, что корпуса необходимо упразднить, как показал опыт последних войн корпуса в силу своей громоздкости (3 дивизии) всё равно не применялись в полном составе, и из войск приходилось составлять отряды, сила которых соответствовала поставленной задаче. В 1862 году начали постепенно расформировывать все существующие корпуса — Гвардейский, Гренадерский, 1-4 пехотные, Кавказский и 1-2 кавалерийские. Одновременно с корпусами в пехоте упразднили бригады. Высшим административным соединением мирного времени Милютин планировал иметь дивизию. Военное министерство потеряло часть функций. Исполнительная власть возлагалась на особые местные органы — военные округа. Военный округ был связующий звеном между центром и войсками. Затем создали четыре военных округа — Виленский, Варшавский, Киевский и Одесский. Польский мятеж 1863 года приостановил реформу, но в 1864 году были учреждены округа Финляндский, Петербургский, Рижский, Московский, Казанский и Харьковский. В 1865 году были учреждены Кавказский, Оренбургский, Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский округа, а в 1867 году — Туркестанский. Рижский округ вскоре присоединили к Виленскому и Петербургскому.
С образованием военных округов, а затем губернских и уездных военных управлений, началась практика составления мобилизационных планов, что обеспечивало сравнительно быструю мобилизацию и развертывание армии на случай войны. Теперь мобилизацию можно было провести за 30-40 дней, раньше на это требовалось от 3 до 6 месяцев. Положительным было и то, что в военное время окружные управления могли быть превращены в штабы армий или выделить кадры для их формирования.
С другой стороны, милютинская децентрализация скоро стала сказываться отрицательным образом. Штабы округов, которые часто ведали 8-10 пехотными и 2-4 кавалерийскими дивизиями, были перегружены работой. Должность бригадира также оказалась не лишней, как думали и в 1873 году её восстановили. В 1874 году восстановили Гвардейский корпус. В ноябре 1876 года при частичной мобилизации армии сформировали 7 корпусов (с 7 по 12 и Кавказский) по 2 пехотных и 1 кавалерийской дивизии в каждом. Корпуса были названы не «пехотными», как раньше, а «армейскими». Всего в армейском корпусе было 24 батальона, 18 эскадронов и сотен и 108 орудий. В феврале 1877 года, накануне войны, было сформировано ещё 9 корпусов (Гренадерский, с 1 по 6, 13-й и 14-й). Во время войны было сформировано 18 резервных пехотных дивизий и 2 крепостные. Всего во время войны было мобилизовано более 39 тыс. офицеров, более 13 тыс. чиновников и 1,6 млн. нижних чинов. В 1878 году был сформирован 2-й Кавказский корпус, а в 1879 году образован 15-й армейский корпус, а все резервные дивизии упразднены.
Реформу образования, которую Милютин провёл в 1863 году, нельзя назвать успешной. Из 17 кадетских корпусов оставили только два — Пажеский и Финляндский. Остальные преобразовали в военные гимназии и пехотные училища (Павловское, Константиновское в Петербурге и Александровское в Москве). Военные гимназии были заведениями с чисто гражданским укладом жизни, офицеры-воспитатели были в основном заменены гражданскими. В результате прекрасные николаевские кадетские корпуса были разгромлены, хотя в них учили не хуже и воспитывали лучше, чем в гражданских учебных заведениях. В военных гимназиях ученики тянулись в университет. А военные училища покрывали своими выпусками не более трети ежегодной потребности армии в офицерах. В 1864 году учреждены были окружные юнкерские училища с годичным курсом, выпускавшие в армию прапорщиков. Выпускники этих юнкерских училищ стали основной массой строевого армейского офицерства, и по службе, обычно, далеко не шли. Всего было учреждено 16 юнкерских училищ (11 пехотных, 2 кавалерийских, 2 смешанных и 1 казачье). Артиллерия и инженерные войска пополнялись из училищ.
В результате значительная часть офицерства, при всей их верности долгу и храбрости, как отмечал военный историк А. А. Керсновский, «не могла за недостатком подготовки быть на высоте новой тактики, характеризовавшейся действиями стрелковых цепей на широких фронтах, огнем скорострельного ружья и требовавшей быстрого использования обстановки и постоянного проявления частного почина».
12 января 1866 г. путём слияния Инспекторского департамента с Главным управлением Генерального штаба был образован Главный штаб, который ведал вопросами управления вооруженными силами, мобилизацией, делами по личному составу и комплектованию войск и военных учреждений, их устройством, службой, размещением, боевой подготовкой и хозяйством. Однако Главный штаб был поставлен Милютиным в полное подчинение Военному министерству, поэтому, по сути, стал одной из канцелярий министерства. То есть Главный штаб не имел значения германского Генерального штаба, где Мольтке проводил реформы с точки зрения Генштаба.
Венцом всех изменений стало введение всеобщей воинской повинности в 1874 году, вместо рекрутского набора. Предпосылкой к этой реформе стала франко-прусская война 1870-1871 гг., показавший преимущество прусской армии. По новому закону, призывались все молодые люди, достигшие 21 года, но власти каждый год определяли необходимое число новобранцев, и по жребию брали из призывников только это число. В результате обычно на службу призывалось не более 20-25 % призывников. Устав о всеобщей воинской повинности предусматривал широкие льготы по семейному положению и образовательному цензу. Призыву не подлежали единственный сын у родителей, единственный кормилец в семье, а также если старший брат призывника отбывает или отбыл службу. Взятые на службу числились в ней: в сухопутных войсках 15 лет — 6 лет в строю и 9 лет в запасе, во флоте — 7 лет действительной службы и 3 года в запасе. Для получивших начальное образование срок действительной службы сокращался до 4-х лет, окончивших городскую школу — до 3-х лет, гимназию — до полутора лет, а имевших высшее образование — до полугода. В результате Милютин преследовал благую цель — помочь народному образованию. Однако получилось так, что наиболее ценный в интеллектуальном отношении элемент был хуже всего использован (служили всего 6 месяцев), что сказалось на армии не лучшим образом. При этом от воинской повинности освобождались народы целых регионов — Кавказа, Туркестана, севера России. От повинности было освобождено духовенство.
Реформа 1874 года в целом оценивается военными исследователями положительно. Она позволяла быстро создавать резервы для увеличения численности войск и пополнять армию во время войны. К сожалению, её результаты не успели сказаться к моменту начала войны с Турцией. Введённая за три года до начала войны всеобщая воинская повинность не могла полностью обеспечить вооруженные силы необходимым обученным резервом. 1 ноября 1876 года при объявлении мобилизации в армии насчитывалось 722 тыс. нижних чинов, в запасе — всего 752 тыс. Штатами военного времени предусматривалось иметь в армии 1 млн. 474 тыс. человек. Некомплект до штатов военного времени достигал 480 тыс. человек (30%), и его полностью не удалось закрыть призывом 1877 года и казаками.
Вся пехота в армии была сведена 48 дивизий, 8 стрелковых бригад и 34 линейных батальона. Пехотная дивизия состояла из 2 пехотных бригад, бригада — из 2 пехотных полков 3-батальонного состава. В батальоне было 5 рот — 1 стрелковая, 4 линейных. Рота делилась на 2 полуроты, полурота — на 2 взвода, взвод — на 4 отделения. Стрелковая бригада имела 4 стрелковых батальона. В линейном батальоне было 4-5 рот, 1 из них стрелковая.
Русская пехота не усвоила современную тактику. Пехотные уставы 1860 и 1874 гг. не могли искоренить линейные традиции, которые игнорировали стрелковый огонь. Новые уставы его недооценивали, считая огневой бой уделом лишь небольшой части пехоты — стрелков. При наступлении в цепь развёртывались лишь стрелковые роты пехотных батальонов. Главная масса пехоты — линейные роты — следовали в сомкнутом строю, являясь отличной мишенью для противника. Беглый огонь вела только одна слабая стрелковая цепь, а сомкнутый строй знал только один вид огня — залп. При обучении пехоты действиям в обороне также господствовали устаревшие взгляды. Пехоту не обучали окапываться. Большая часть сил батальона располагалась в сомкнутом строю, в резерве и только небольшая часть в стрелковой цепи. Пехоту противника планировали подпустить поближе — на 300-500 метров, затем отрывался залповый огонь, а при приближении врага вплотную (50 метров), наши солдаты бросались в штыки.
В кавалерии ситуация была ещё хуже. Боевая подготовка конницы была слабой. После Восточной (Крымской) войны был сделан ложный вывод об «уменьшении» роли кавалерии в современной войне и что она должна отказаться от удара по пехоте противника (как показал опыт Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, от кавалерии отказываться было ещё рано). Конницу планировали использовать только для стратегических маневров на театре военных действий, ударам по коммуникациям противника, разведки и т. д. В результате регулярную кавалерию сократили вдвое, но повысили роль казаков. Регулярные и казачьи полки соединили в одной дивизии. Казаки были недовольны этой реформой, считая, что их поместили «на задворках русской конницы» (их полки были четвертыми в дивизии). В 1875 году шестиполковые дивизии были расформированы, вместо них создали 14 армейских кавалерийских дивизий в 4 полка (1-й драгунский, 2-й уланский, 3-й гусарский, 4-й казачий). В новой кавалерийской дивизии было 12 эскадронов и 6 сотен при 2 конных (или казачьих) батареях (12 орудий). Кроме того, учредили 1-ю Донскую дивизию, тоже в 4 полка. В 1860 году Черноморское и Кавказское войска были слиты в одно Кубанское войско. В этом же году учредили Амурское войско, в 1867 году — Семиреченское.
Полевая артиллерия делилась на пешую и конную. Пешая артиллерия была сведена в 48 артиллерийских бригад, по числу пехотных дивизий, которым они придавались. В артиллерийской бригаде имелось шесть батарей 8-орудийного состава. Артиллерия была усилена вдвое: на протяжении 12 лет (с 1862 по 1874) количество пеших батарей выросло с 138 до 299, а количество орудий с 1104 до 2392. Конная артиллерия состояла из 66 батарей с 416 пушками. Всего в полевой артиллерии имелось 365 батарей с 2808 орудиями. В 1872 году все артиллерийские бригады были приведены из 4-батарейного в 6-батарейный состав, в них по-прежнему было по 8 орудий в батарее. В 1866 году было утверждено вооружение для полевой артиллерии, по которому все батареи пешей и конной артиллерии должны иметь нарезные, заряжающиеся с казённой части орудия. 1/3 пеших батарей должна быть вооружена 9-фунтовыми (42-линейными) пушками, а все остальные батареи пешей и конная артиллерия — 4-фунтовыми (34,2 линейные). В гвардейской артиллерии все пешие батареи были 9-фунтовыми, в полевых бригадах — 3 батареи батарейные и 3 легкие 4-х фунтовые. На Кавказе шестые батареи были 3-фунтовые (3-дюймовые) горные. Конные батареи были 6-орудийного состава и имели 4-х фунтовые пушки. К 1870 году перевооружение полевой артиллерии было полностью завершено. С 1872 по 1876 год шестые батареи полевых бригад были приняты скорострельные 10-ствольные картечницы Гатлинга (их сдали затем в крепости) и 6-ствольные Барановского со скорострельностью 200 выстрелов в минуту. В целом русская артиллерия была на высоком уровне, артиллеристы себя хорошо показали, как в Болгарии, так и на Кавказе.
Русская артиллерия вступила в войну, имея на вооружении бронзовые нарезные казнозарядные орудия. Снаряды были трёх типов: граната с ударной трубкой, шрапнель с дистанционной трубкой и картечь. Гранат давала хороший результат при стрельбе по легким наземным укреплениям, но была малоэффективной против земляных укреплений и против окопавшейся пехоты. Шрапнель и картечь давали хороший результат только по живой силе вне укреплений.
Саперы ещё в 1857 году были сведены в 3 бригады. Их насчитывалось 15,5 батальона (5 рот в батальоне). В 1864 году образовали 6 понтонных полубатальонов, развернутых в 1877-1878 гг. в 8 батальонов. Мобилизация 1876-1877 гг. привела к созданию 4, затем 5 железнодорожных батальонов. Саперные части были в основном подготовлены к обеспечению войск в инженерном отношении и в целом хорошо справлялись со стоявшими перед ними задачами. Хорошо подготовлены были и понтонные части: в основе их подготовки лежал богатый опыт русской армии в переправах через крупные реки, в том числе опыт многократных переправ через Дунай. Прекрасно подготовлены были подразделения инженерных войск, занимавшиеся постановкой минных заграждений. Возглавлял это дело М. М. Боресков, участник войны 1853-1856 гг.
Австро-прусская война 1866 года показала всю важность казнозарядного ружья. В 1867 году были введены игольчатые винтовки Карле 6-го линейного калибра со скользящим затвором и бумажным патроном. Но вскоре выяснилось преимущество металлической гильзы и 1869 году значительную часть армии перевооружили винтовкой Крнка (Крынка) с откидным затвором. Обе ружья били на 2000 шагов, но эту дальность не использовали, так как прицелы были только на 600 шагов в линейных ротах и на 1200 у унтер-офицеров и в стрелковых ротах. В результате наши войска по-прежнему не умели стрелять на дальние расстояния. В 1868 году на вооружение армии приняли отличные 4-линейные (10,6 мм) винтовки Бердана под унитарный патрон, а в 1870 г. — её модифицированную версию (№ 2). Винтовка Бердана № 2 отличалась простотой конструкции, меткостью и скорострельностью. К ней впервые был принят четырехгранный штык вместо существовавшего ранее трехгранного. Винтовка № 1 имела прицел на 2100 шагов, № 2 — на 2400 шагов. Проблема была в том, что эти отличные винтовки к началу войны с Турцией получила только треть войск, при этом их получили дивизии, которые не были назначены в действующую армию. В результате дальность полезного огня нашей пехоты в кампанию 1877 года была такой же, как под Севастополем во время Крымской войны. Из 48 пехотных дивизий ружья Бердана имели 16, Крнка — 26, Карле — 6. Ружья Бердана имели гвардия, гренадеры, стрелковые бригады и 9 пехотных дивизий. Карле — дивизии Кавказского военного округа и все линейные батальоны. Остальные войска имели Крнку. В кавалерии обе шеренги драгун имели карабины Крнки, у гусар и улан — только вторая шеренга (первая имела пики). В период 1878-1879 гг. все войска получили винтовку Бердана № 2.
Винтовка Крнка
Таким образом, Милютин не смог полностью осуществить программу перевооружения армии. Стремление наладить собственное производство всех видов оружия, обходиться без иностранных заказов разбилось из-за нехватки возможностей военно-промышленного комплекса России. Недостатком было многообразие стрелкового оружия, при этом на наиболее современные винтовки Бердана действующие войска не перевооружили; отсутствие на вооружение полевой артиллерии стальных дальнобойных пушек и орудий навесного огня (мортир), а также снарядов с сильным фугасным воздействием.
Русская военная мысль продолжала находиться под воздействием прусско-германских доктрин. Методы Мольтке, крупнейшей военно-научной величины второй половины XIX столетия, всецело владели умами в России. Прусская армия добилась отличных результатах в войнах 1866 и 1870-1871 гг. В результате Мольтке безоговорочно был признан в России «мировым авторитетом». Хотя в это же время французы внимательно изучали опыт Наполеона, учеником которого был Мольтке. А у нас, вместо того чтобы изучать национальных полководцев Румянцева и Суворова, показавших превосходство русской армии в условиях господства русских методов, позволяющих создать армию «чудо-богатырей», изучали Мольтке. В итоге была допущена традиционная для России роковая ошибка — русская военная мысль оказалась в иностранном плену, как и вся верхушка России Романовых. В целом именно концептуальная и культурная вестернизация социальной верхушки Российской империи и привела к катастрофе 1917 года.
Методы русской стратегии стали несамостоятельными, и в результате этого, посредственными, повторяющимися. Как отмечал А. Керсновский: «Последствия чудовищной недооценки национального естества военного искусства и преобладающего значения национального элемента в военной наук сказались затем на полях Болгарии, Маньчжурии, Пруссии и Галиции…».
Таким образом, положительные заслуги реформ Милютина сказались немедленно — это была гуманизация армии, отмена жестоких телесных наказаний, улучшение быта солдат, начало их обучения, создание гласных и состязательных военных судов, военной прокуратур и т. д. В армии появился обученный резерв. Однако были и отрицательные элементы, которые сказались в долгосрочной перспективе. Как писал военный историк Керсновский, «Милютин бюрократизировал всю русскую армию сверху донизу. Во всех уставах и положениях он провел преобладание штабного (с канцелярским уклоном) элемента над строевым, подчинение строевых начальников штабам и управлениям. … Военному организму был привит невоенный дух… Это катастрофическое снижение духа, моральное оскудение бюрократизированной армии не успело сказаться в ощутительной степени в 1877-1878 годах, но приняло грозные размеры в 1904-1905 годах, катастрофические — в 1914-1917 годах».
Уже в ту эпоху эту опасность бюрократизации армии увидел старый воин, сокрушивший горцев, фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский. «Боевой дух армии, — писал он царю, необходимо исчезнет, если административное начало, только содействующее, начнет преобладать над началом, составляющим честь и славу воинской службы». Русский фельдмаршал подверг критике милютинское Положение о полевом управлении войсками, указывая на его бюрократический характер. «Зачем учреждения военного времени истекают у нас из учреждений мирных? — спрашивал князь Барятинский. — Так как армия существует для войны, то и выводы должны быть обратными. Между тем новое военное Положение вышло из нынешнего мирного, послужив ему основанием, рамой. На военный устав 46 года никто не жаловался, напротив, военными людьми всего света он призван за совершенство». Фельдмаршал видел в новом положении «унижение воинского начала перед административным, основанном у нас теперь на двойственной полуподчиненности и на оскорбительном чувстве взаимного недоверия, не свойственному военному духу… От военного министра не требуется боевых качеств; он должен быть хорошим администратором. Оттого у нас он чаще назначается из людей, не известных армии, в военном деле мало или вовсе опыта не имеющих… Вождь армии избирается по другому началу. Он должен быть известен войску и Отечеству своей доблестью и опытом… Новое положение умаляет власть и должность главнокомандующего, поставленного в полную зависимость от центрального военного управления, получившего значение гофкригсрата… Управление армией понижено в значении, начальник штаба поставлен в зависимость вредную и небывалую от военного министра…» Однако милютинское Положение 1868 года было оставлено.
Аннотация. Статья посвящена созданию первых образцов нарезной артиллерии в русской армии, развитию организационных форм отечественной артиллерии в 60-70-х годах XIX века, проблемам её боевого применения накануне Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Summary . The article is devoted to the creation of the first samples of rifled artillery in the Russian Army, development of the organisational forms of the domestic artillery in the 60–70s of the XIX century, problems of its combat employment on the eve of the Russian-Turkish War of 1877–1878.
ИЗ ИСТОРИИ ВООРУЖЕНИЯ И ТЕХНИКИ
ГОЛОВКО Леонид Иванович - доцент кафедры оперативно-тактической подготовки ракетных войск и артиллерии Михайловской военной артиллерийской академии, полковник запаса, кандидат военных наук, доцент
(г. Санкт-Петербург. E-mail: [email protected]);
ПОСТНИКОВ Александр Геннадьевич - преподаватель кафедры оперативно-тактической подготовки ракетных войск и артиллерии Михайловской военной артиллерийской академии, подполковник
(г. Санкт-Петербург. E-mail: [email protected]).
«ПРИ ЭТИХ ОРУДИЯХ ПОЛЕВАЯ АРТИЛЛЕРИЯ НАША БУДЕТ ИМЕТЬ НЕОСПОРИМОЕ ПРЕВОСХОДСТВО НАД АРТИЛЛЕРИЕЙ ПРОЧИХ ГОСУДАРСТВ»
О состоянии отечественной артиллерии накануне Русско-турецкой войны 1877-1878гг.
Во второй половине XIX века армии всех ведущих государств стали массово вооружаться нарезным оружием. Не была исключением и армия Российской империи. Толчком к оснащению артиллерии русской армии нарезными орудиями послужило поражение России в Крымской войне. Разработка новых орудий и перевооружение армии проходили в условиях постоянно изменявшейся внешнеполитической обстановки. Притеснение славянских народов на Балканах стало причиной вступления России в войну против Турции. Это была первая война, в которой русская армия применила нарезную артиллерию.
В середине XIX века работы над созданием нарезных орудий проводились одновременно в ряде государств Западной Европы. Первые, наиболее удовлетворяющие требованиям, образцы были созданы во Франции в 1857 году. Одновременно велись изыскания и в России. Руководство проектированием и изготовлением нарезных орудий осуществляло артиллерийское отделение Военно-научного комитета, а с июня 1859 года - Артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления. Успеху проектирования нарезных орудий способствовали крупные исследования в области внутренней баллистики, проведённые Н.В. Майевским и А.В. Гадолиным. На основе их теоретических обоснований и опытных работ в 1858 году было завершено проектирование и начаты испытания лёгкого нарезного орудия - 4-фунтовой бронзовой, заряжавшейся с дула пушки. После испытаний и последующих конструктивных изменений 10 августа 1860 года пушка была принята на вооружение полевой артиллерии русской армии, что стало значительным шагом в развитии отечественной артиллерии1. Важным преимуществом нарезного орудия перед гладкоствольными являлась увеличенная более чем в два раза дальность стрельбы. При одном и том же калибре объём взрывчатого вещества в снаряде продолговатой формы был в три раза больше, чем в сферическом ядре, что усиливало разрывное действие снаряда у цели. Благодаря приданию снаряду за счёт нарезов правильного вращения значительно повысилась точность стрельбы. Вместе с тем существенным недостатком пушки являлась её низкая скорострельность. Процесс заряжания с дульной части был крайне неудобен для расчёта и тем самым замедлял темп стрельбы в ходе боя. Назрела серьёзная проблема создания нарезных казнозарядных орудий.
Несмотря на конструктивные несовершенства пушек образца 1860 года, вооружение ими батарей полевой артиллерии значительно повысило боевые качества русской артиллерии. Однако из-за отсталости промышленно-технической базы и недостаточного финансирования серийное производство этих орудий развёртывалось очень медленно. В 1861 году были созданы 29 нарезных пушек2, что позволило, с учётом изготовленных в 1860 году орудий, перевооружить лишь 9 батарей3. В 1862 году в полевой артиллерии из числившихся по штату 1018 орудий только 96 были нарезными4. За несколько лет отечественная промышленность смогла изготовить 358 нарезных 4-фунтовых полевых и горных пушек, что составляло лишь 32 проц. от общего количества артиллерийских орудий, произведённых за период с 1862 по 1866 год5. В этих условиях российское правительство было вынуждено часть заказов размещать за границей. Так, например, в 1864 году от концерна «АГ Крупп» (Северогерманский союз) были получены сто 4-фунтовых нарезных казнозарядных стальных пушек. Начиная с 1866 года заводами Круппа для русской артиллерии были поставлены ещё триста пятьдесят 4-фунтовых и двести пятьдесят 9-фунтовых нарезных стальных казнозарядных пушек6.
Техническому перевооружению отечественная артиллерия обязана прежде всего Д.А. Милютину. Занимая пост военного министра, он огромное внимание уделял вопросам перевооружения армии нарезным оружием. В 1865 году Н.В. Майевский и А.В. Гадолин успешно завершили конструирование 4- и 9-фунтовых казнозарядных пушек. Проведённые в 1866 году испытания показали, что пушки обладали сравнительно высокими боевыми свойствами и имели ряд преимуществ по сравнению с гладкоствольными системами. Труд учёных был высоко оценён Д.А. Милютиным. «Наши учёные-артиллеристы сделали многие существенно важные изыскания и открытия, и теперь остаётся только желать, чтобы финансовые ассигнования дозволили нам сколько возможно скорее завершить с таким успехом начатое дело», - писал военный министр7.
Несмотря на трудности финансово-экономического характера, вызванные положением страны после поражения в Крымской войне, Военному министерству во главе с Д.А. Милютиным удавалось изыскивать средства на техническое переоснащение и перевооружение артиллерии. Об этом ярко свидетельствуют следующие цифры: если в 1862 году из общей сметы Военного министерства в 112 525 000 рублей на нужды артиллерии отпускалось 6 201 000 рублей, или 5,5 проц. военного бюджета8, то в 1868 году из общих ассигнований в 134 957 000 уже приходилось 13 765 000 рублей, или 10,2 проц.9 Улучшение финансирования опытно-конструкторских работ и предприятий по производству артиллерийского вооружения в значительной степени расширило возможности по перевооружению артиллерии нарезными орудиями.
В 1867 году 4-фунтовые и 9-фунтовые нарезные бронзовые казнозарядные орудия были приняты на вооружение полевой артиллерии. По своим тактико-техническим характеристикам отечественные образцы не уступали артиллерийским системам армий западноевропейских государств. Качества новых орудий были отмечены Д.А. Милютиным. В своём дневнике он записал: «При этих орудиях полевая артиллерия наша будет иметь неоспоримое превосходство над артиллерией прочих государств»10.
Надежды военного руководства страны были оправданны. Высокие качества этих орудий, составлявших основу парка полевой артиллерии, в ходе Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. позволяли не только на равных бороться с противником, вооружённым лучшими заграничными орудиями, но и иметь преимущество.
Несмотря на низкие производственные возможности, промышленность России сумела наладить выпуск нарезных орудий и к 1870 году перевооружила всю полевую артиллерию. К 1877 году количество созданных 4-фунтовых и 9-фунтовых пушек уже в 1,5 раза превышало потребность регулярных войск, что позволило укомплектовать имевшиеся резервные и запасные батареи11.
Куда сложнее проходило перевооружение осадной и крепостной артиллерии. К началу войны удалось обеспечить лишь незначительную часть этой артиллерии нарезными орудиями. Пермский, Обуховский и другие заводы горного ведомства только осваивали производство стальной нарезной артиллерии, а Петербургский, Брянский и Киевский арсеналы и Петербургская орудийная мастерская не справлялись с требовавшимися объёмами производства. Проблему пытались решить путём изготовления небольших серий орудий за границей. Однако их стоимость оказалась высокой, и заграничные заказы поглощали значительную часть ассигнований, выделенных на производство артиллерийского вооружения.
В 1868 году провели ряд опытных стрельб, в ходе которых сравнили возможности 9-фунтовой пушки по разрушению каменных стен крепости с 12-фунтовой и 24-фунтовой пушками. На основании полученных результатов 9-фунтовые нарезные пушки включили в состав осадной артиллерии. В 1873 году прошла испытание и пополнила осадный парк 24-фунтовая бронзовая нарезная короткая пушка.
Проведённые мероприятия позволили к началу войны увеличить удельный вес нарезных пушек и мортир в составе осадной артиллерии до 90 проц., а в составе крепостной артиллерии - до 48 проц., что значительно повысило возможности артиллерии по огневому поражению противника.
Во второй половине 1870-х годов финансирование работ, связанных с развитием и усовершенствованием артиллерии, было заметно улучшено. В 1876 году сумма ассигнований на нужды артиллерии достигала 20 проц. от общей суммы всего военного бюджета12. Наряду с увеличением финансирования развитию военной промышленности и улучшению вооружения способствовали величайшие научные открытия 1860-1870-х годов в области математики, физики, химии и металлургии. Опыт и научные труды выдающихся русских учёных-металлургов Д.К. Чернова, Н.В. Кулакуцкого и А.С. Лаврова открыли новую страницу в истории отечественного сталелитейного производства. Благодаря их научным достижениям повысилось качество металла для изготовления артиллерийских стволов, что намного продлевало срок службы артиллерийских орудий. Это позволяло применять для стрельбы более мощные заряды, что увеличивало скорость и устойчивость полёта снаряда на траектории. Отсюда большая дальность и высокая точность стрельбы.
Достижения русских металлургов способствовали удешевлению производства вооружения, что, в свою очередь, ускорило перевооружение армии современными артиллерийскими системами. Умело используя открытия своих соотечественников, русские учёные-артиллеристы и конструкторы в короткий срок сумели создать лучшие по тем временам образцы артиллерийского вооружения.
Принятые на вооружение артиллерии русской армии орудия образца 1877 года обладали высокими боевыми качествами. Специально созданная комиссия установила, что для перевооружения полевой артиллерии требуется 3550 орудий, и разработала программу перевооружения. В рамках этой программы по указанию Александра II концерну Круппа было заказано изготовление 1850, а Обуховскому заводу - 1700 стальных стволов с поставкой их к исходу 1880 года. Однако задача перевооружения новыми стальными орудиями была успешно решена уже после окончания войны.
Существенным недостатком русской артиллерии было отсутствие в составе полевой артиллерии специальных орудий, способных вести навесную стрельбу (мортир). После Крымской войны быстрыми темпами развивалась полевая фортификация, и этот недостаток остро давал о себе знать. Спроектированные в 1867 году 6-дюймовые, а годом позже 8-дюймовые мортиры имели большой вес и могли использоваться лишь в качестве орудий осадной или крепостной артиллерии. Полевая 6-дюймовая мортира была создана только в 1885 году.
Недостаточно мощными были боеприпасы, так как они имели небольшой разрывной заряд13. Например, 9-фунтовая граната при общем весе в 27,7 фунта имела разрывной заряд весом только в 1 фунт. При низкой начальной скорости и большой отлогости траектории гранаты производили незначительные разрушения в полевых земляных укреплениях.
В 1870 году на вооружение был принят новый тип снаряда - шароха, имевший в головной части сферическое ядро. При стрельбе эти снаряды должны были рикошетировать и тем самым наносить большой урон живой силе противника. Однако боевые действия показали низкую эффективность этого боеприпаса, и он постепенно был выведен из боекомплекта орудий. В том же году на вооружение был принят разработанный комиссией под руководством В.Н. Шкларевича новый образец шрапнели. Введение диафрагменной шрапнели позволяло отказаться от картечи и при искусной стрельбе восполняло недостатки гранат14. Основным изъяном шрапнели была малая продолжительность горения дистанционных трубок (7½, 10 и 15 секунд), что не давало возможности вести стрельбу на большие дальности15.
К началу войны русская артиллерия по организационному принципу делилась на полевую, осадную, крепостную, резервную, запасную и артиллерию регулярных войск. Пешая артиллерия состояла из 48 артиллерийских бригад (по числу гвардейских, гренадерских и пехотных дивизий), имевших однотипную структуру, трёх бригад особого состава (1-я и 2-я Туркестанские и Восточно-Сибирская) и одной отдельной батареи. Всего 299 батарей с 2392 орудиями. В соответствии с типовым штатом артиллерийская бригада состояла из шести батарей по 8 орудий в каждой. При этом первые три батареи были вооружены 9-фунтовыми, а последние три - 4-фунтовыми пушками образца 1867 года. Исключение составляли четыре артиллерийские бригады (20, 21, 39, 41-я), в которых шестые батареи были вооружены 3-фунтовыми горными пушками образца 1867 года16. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http : www . elibrary . ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Брандербург Н.Е. 500-летие русской артиллерии (1389-1889). СПб.: Артиллерийский журнал, 1889. С. 108.
2 Всеподданнейший отчёт о действиях военного министерства за 1861 г. СПб., 1863. С. 171.
3 Там же. С. 50.
4 История отечественной артиллерии в 3 т. Т. 2. Кн. 4. М.: Военное издательство, 1966. С. 49.
5 Там же. С. 19.
6 Очерк преобразований в артиллерии в период управления генерал-адъютанта Баранцова, 1863-1877. СПб., 1877. С. 200.
8 Всеподданнейший отчёт о деятельности военного министерства за 1862 г. СПб., 1864. С. 45, 319.
9 Всеподданнейший отчёт о деятельности военного министерства за 1868 г. СПб., 1870. С. 103, 549.
10 История отечественной артиллерии. Т. 2. Кн. 4. С. 14.
11 Были созданы 3920 4-фунтовых и 9-фунтовых пушек, при этом потребность артиллерии составляла всего 2592 орудия.
12 Всеподданнейший отчёт о действиях военного министерства за 1876 г. СПб., 1878. С. 132, 569.
13 Козловский Д.Е. История материальной части артиллерии. М.: Военное издательство, 1946. С. 193.
15 Дистанционные трубки позволяли вести стрельбу: 7,5 сек. - 1700 м, 10 сек. - 2100 м, 15 сек. - 2900 м.
16 Описание русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове в 3 т. Т. 1. СПб.: Военная типография, 1901. С. 89, 90.